Тогда он сложился вдвое и зацепился за трос ногами. Остановить кровотечение это, конечно, не помогло, но зато теперь у него было меньше шансов отправиться вслед за чудовищами. И так, вниз головой, Кратос продолжил путь, стараясь добраться до арки как можно скорее. Затем, перекувырнувшись, ухватился за выступ стены под ней, вытер от крови поочередно обе руки и подтянулся.
Заглянув в арку, спартанец увидел короткий коридор и поспешил по нему, рассчитывая в конце обнаружить ящик Пандоры. Но вскоре убедился, что там ничего нет.
Глава восемнадцатая
— Узнаю меч, — пробормотал Зевс, глядя в волшебную чашу. — Это оружие — одно из самых могущественных за всю историю мира. Как тебе удалось выманить его у Артемиды?
— Выманить, отец? Мне? — Афина покачала головой. — Сейчас между ней и Аресом что-то вроде перемирия, но Артемида собственными глазами наблюдала вспышку его безумия. Не думаю, что она так легко уступила бы меч Кратосу, если бы не хотела выразить свою поддержку.
— Я тоже видел, насколько кровожаден мой сын, — мрачно буркнул Зевс. — Почти целиком сровнять с землей Афины! Уцелели только несколько зданий вокруг главной площади и храмы на вершине Акрополя. Даже твой Парфенон почернел от копоти пожаров и развалился.
— И твоих святынь разрушено много. Для жестоких убийств он выбирает твоих почитателей наравне с моими.
— Война всегда губит без разбора, — сказал Зевс. — Однако Арес снова отказался явиться и объяснить, почему он так беспощаден к моей пастве. Одно дело — сжечь Афины дотла, а другое — сделать из этого оскорбительное для меня представление. Если только, — задумчиво добавил он, — страсть к войне не превратилась в болезнь, пожирающую его мозг.
— У него свой расчет. — Как обычно, Афина четко и решительно повернула разговор в нужное ей русло. — А что с Кратосом, отец? Твою поддержку он получит?
Зевс не спешил с ответом, что было для него нехарактерно.
— Интересно, моя милая дочь, — наконец произнес он, глядя на ее отражение в волшебной чаше. — Я заметил, что ты зашла довольно далеко в стремлении поддержать и защитить своего любимца.
— Он — последняя надежда Афин.
— Неужели? Тогда почему же, ходатайствуя сейчас передо мной, точно так же как и перед другими богами, ты не просишь за своих почитателей, за город, за жрецов? Говоришь, что Кратос — их надежда, а ты, надо полагать, — его надежда. Так не лучше ли употребить твой дар убеждения и склонность к манипуляциям на то, чтобы помочь им более простым способом? Гефест, например, способен погасить все эти пожары одним взмахом руки. А Аполлон исцелил бы всех раненых. Я сам мог бы…
— Да, отец, я знаю. Ты совершенно прав. Как всегда, зришь в корень.
Афина глубоко вздохнула, поняв, что настал поворотный момент. И решила, что для ее целей самое лучшее сейчас — сказать правду.
— Мой отец и господин, истинная цель Ареса — не я и не мой город.
Зевс выжидающе смотрел на нее, и его лицо не выражало ничего.
— Отец, он стремится заполучить твой трон!
— Значит, все твои старания направлены исключительно на то, чтобы защитить меня?
— Прости мне мое предположение, — добавила Афина, — но я опасалась, что твоя знаменитая любовь к детям не позволит тебе трезво оценить поступки Ареса.
— Или что моя знаменитая любовь к детям не позволит мне трезво взглянуть на тебя. — По интонации Зевса по-прежнему нельзя было угадать его мысли, но богиня все же уловила нотку огорчения от того, как Арес обошелся со святынями Зевса в Афинах. — Стало быть, ты лишь пытаешься спасти меня от самого себя? Потому что я забыл уроки собственной жизни?
— Весь Олимп будет радоваться смерти Ареса.
— Ты считаешь? А может, боги сбились в кучку, надеясь урвать себе клочок власти, когда на Олимпе свершится отцеубийство?
— Ты сам, победив в титаномахии, предпочел обречь своего отца на вечное ползание в пустыне Потерянных Душ, вместо того чтобы убить его, — сказала Афина. — Ты слишком хорошо знаешь, к чему приводит убийство внутри семьи, и потому постановил, что между олимпийцами такому не бывать. Но Арес, возможно, уготовил тебе, отец, такую же участь, какая постигла Кроноса. Вечные мучения, цепи, которые нельзя разорвать, — и это в лучшем случае, если он сможет одолеть свое безумие и проявит выдержку.
— И как давно ты знаешь о намерениях Ареса? Когда ты задумала убить брата, используя Кратоса как орудие уничтожения?
— В тот день, когда он хитростью заманил обезумевшего от жажды крови Кратоса в мой деревенский храм, — ответила Афина, и снова это была чистая правда. — Именно тогда я поняла, что помешательство Ареса не знает границ, что его высокомерное тщеславие беспредельно. Какую судьбу он, по-твоему, уготовил для Кратоса? Почему наделил смертного раба почти олимпийской силой и выносливостью? Зачем приковал к его запястьям клинки Хаоса, того самого Хаоса, первоначального мира, завоеванного и упорядоченного твоим дедом Ураном? — Афина выпрямилась и повернулась к отцу. — Кратосу уже тогда была отведена роль богоубийцы. Но вот что заставляет мое сердце холодеть от ужаса: этим богом, жертвой Кратоса, должен был стать ты, отец. Арес пестовал его с той же целью, что и я теперь: сокрушить бога и избежать при этом вечного проклятия Геи, которое падет на любого, пролившего родную кровь. Отец, ты должен помочь Кратосу! Он не надежда Афин, он — надежда самого Олимпа! Мой господин, я видела будущее в своих самых страшных кошмарах. Если падет Кратос, то падет и Олимп.
Задыхаясь и чуть не плача, богиня предвидения и хитроумных стратегий исчерпала свой арсенал. Остались только правда и любовь.
— Отец, умоляю…
— Мой указ останется в силе. Один бог не может убить другого.
На это Афине сказать было нечего.
— Кратос может добраться до Арены воспоминаний и пройти последнее испытание. Но этим все не кончится, — продолжал Зевс, мрачно посмотрев на нее. В его бороде между грозовыми фронтами вспыхивали сотни молний. — С этого, моя дорогая дочь, все только начнется. До тех пор ему придется одержать много побед, в том числе и над собой. И если он справится — я подчеркиваю: если! — я признаю его достойным.
— Достойным чего, отец мой?
Зевс не ответил.
Глава девятнадцатая
Коридор вел сквозь гору, извиваясь и резко сворачивая, и внезапно закончился обрывом. Кратос взглянул наверх: над ним нависала скала, и, чтобы забраться выше, необходимо было обогнуть выпуклость, цепляясь за любые уступы и неровности, какие удастся найти.
Что внизу его не ждет ничего, кроме смерти, стало ясно с одного беглого взгляда. Кратос еще раз вытер ладони о бедра, чтобы удалить с них остатки крови. Полученные раны уже затянулись — каждое новое убийство не только наполняло его энергией, но и ускоряло заживление. Так продолжалось с того дня, как Арес ответил на молитву поверженного варварским вождем Кратоса: раны заживали быстро, но последствия того дня были изнурительны, ибо в здоровом теле жил отнюдь не здоровый дух.
