– Мне нужно собрать вещи для вечера и уложить их. Эта Треанна не появится раньше, чем через час. Но ты все-таки смотри, чтобы не прозевать. Никогда хорошо не кончается, если заставляешь эту челядь ждать слишком долго. Наверное, потому мне и устроили такую жуткую посадку в прошлый раз.
С этими словами Ларк Версаль исчезла, чтобы упаковать вещи для юбилейного праздника.
Кинсолвингу оставалось только сидеть и волноваться. К тому времени, как подошел челнок, и Кинсолвинг помог Ларк нести чемоданы с косметикой и драгоценностями, он завелся почти до состояния взрыва.
Ракета-челнок пошла вниз быстро и гладко. Кинсолвинг понял, почему Фремонт выбрал эту женщину своим личным пилотом. Каждое ее движение над приборной панелью было точным и экономным, и посадка на поле на краю города закончилась, прежде чем он успел заметить, что они вообще начали спускаться.
– Все выходят, – обернулась к ним Треанна. – Не волнуйтесь за свои чемоданы, Ларк. Манипуляторы доставят их в ваши обычные комнаты. Мы все рады, что вы смогли прибыть на праздник.
Кинсолвинг наградил Ларк удивленным взглядом. Слова пилота звучали так, как будто бы Ларк была больше, чем просто гость.
– А ваш отец собирается прибыть? – спросила Треанна.
– Не думаю. Папочка всегда так усердно работает. Я его не видела уже больше года. И он терпеть не может путешествовать.
– Мы все счастливы, что его дочь в этом на него непохожа, – заверила Треанна. – Вы всегда оживляете любое общество. Увидимся, когда вы поедете обратно!
– Спасибо, – поблагодарила Ларк рассеянно. Она вышла из ракеты, не обращая внимания на то, что происходило вокруг.
Кинсолвинг следовал за ней, благоразумно соблюдая дистанцию в три шага, так он мог все видеть и не быть навязчивым. Выходя из пассажирского туннеля, у главного выхода он весь напрягся, ожидая, что его схватят вооруженные стражники.
Его приветствовала только обычная пышная фраза УПК. Ларк, не замедляя шага, прошла через таможенный зал. Кинсолвинг попытался последовать ее примеру, но его остановил дежурный чиновник.
– Въездная виза и паспорт, – потребовал он.
Ларк уже исчезла, ища новых приключений, ей уже надоели бюрократические требования.
Кинсолвинг огляделся вокруг и принял решение не пользоваться парализующим прутом, привязанным у него под левой подмышкой и спрятанным в рукаве рубашки. Слишком много стражников наводняли коридоры. Пока еще никто из них не сосредоточился на нем. Любая придирка клерка привлечет их к нему, точно железные опилки к магниту.
– Мои документы и виза потеряны, – отвечал он. Кислое выражение лица чиновника предвещало долгое и неприятное ожидание. Кинсолвинг решил бесстрашно приблизиться. Он не мог сильно ухудшить свое положение, сделав попытку объясниться, а путаница множества въездных документов может сработать в его пользу.
– Мое имя Бартон Кинсолвинг, старший инспектор шахт на Глубокой, я прибыл в качестве личного гостя председателя Фремонта на празднование юбилея.
– Старший инспектор? – у чиновника слегка приподнялась одна бровь. – Что же случилось с вашими документами?
– Долгая история. Я подал рапорт директору Гумбольту, Кеннету Гумбольту, – добавил он, четко произнося каждый звук для разумения чиновника. – Он мое непосредственное начальство.
Кинсолвинг так ловко и быстро манипулировал именами, что это произвело впечатление на клерка. Кинсолвингу казалось, что у него разорвется сердце из-за попытки оставаться внешне спокойным, пока клерк изучал предоставленные ему данные.
– Мы не имеем вашей визы или приказа о полете сюда, старший инспектор, но компьютер на ближайшую неделю перегружен. На юбилейное празднество прибывают люди с Земли и отовсюду.
Кинсолвингу вовсе не хотелось подчеркивать, что сведения о нем более ранние, что они предшествовали тому времени, когда ллоры отправили его в ссылку. Ему могло помочь то, что Гумбольт сам не обслуживал персональные файлы. Если полагаться на чиновников Глубокой, то последние сведения о нем задержатся еще на много месяцев. Ведь очень много времени потребуется, чтобы высушить шахту. Если принять во внимание те неприятности, которые пережили Ала Марккен и остальные, вряд ли корректировка данных стоит на высоте. А коли Алу перевели на Гамму Терциус-4, то этим наверняка занимались более низкие по рангу чиновники.
– Вот дубликаты ваших документов и идентификационной карты, старший инспектор. Сначала вам придется их заверить. Приложите ладони сюда. Хорошо. И на дубликатах мне тоже нужны ваши отпечатки. – Кинсолвинг приблизил лицо к окулярам и мигнул, когда лазер сканировал его левый глаз и сравнил изображение с записью, скрытой глубоко в компьютере. Он испустил вздох облегчения, когда не прозвенел звонок тревоги и никакие стражники не побежали его хватать.
– Желаю хорошо провести время, старший инспектор.
– Благодарю, – Кинсолвинг повернулся, чтобы пойти в том же направлении, где исчезла Ларк.
– Старший инспектор!
У Кинсолвинга все похолодело внутри. Он медленно повернулся лицом к чиновнику.
– Эта блондинка, которая прошла с Абсолютно Чистым Допуском. Она что, с вами?
– Да, – осторожно согласился Кинсолвинг.
– Нет, нет, ничего, – поспешно сказал клерк. Выражение похоти и зависти у него на лице объяснило все.
Кинсолвингу не надо было быть телепатом, чтобы понять мысли этого чиновника: «Счастливый же ты, негодник!» – должно быть, именно эти слова пробежали у того в голове.
Бартон действовал смело и победил. Компьютер компании оказался еще не настроен на новые сведения о его имени и идентификации. А до тех пор он сможет прекрасно жить-поживать и уделять внимание тому, чтобы добраться до председателя Фремонта.
Кинсолвинг почувствовал дуновение холодного ветра по позвоночнику, когда ему пришла в голову мысль, что сведения компьютера в любой момент могут быть скорректированы. Когда так случится, стоит ему только воспользоваться идентификационной карточкой, это вызовет погоню стражников компании.
Кинсолвинг отогнал от себя тревогу. Если он на ней сосредоточится, то ничего не достигнет. Смелость пока что помогла ему продержаться. Смелость приведет его к Фремонту и к полному торжеству.
Выйдя из коридора УПК, Кинсолвинг просто стоял и вдыхал чистый прохладный воздух. С севера дул мягкий ветерок. Это означало, что наступил ранний вечер. Каждые пять часов направление ветра менялось на девяносто градусов, каждое направление повторялось день ГТ-4 спустя. Кинсолвинг медленно прошел несколько шагов и остановился. За спиной у него возвышалась гора Крутая. На далеком расстоянии, прикрытая сиянием, идущим от здания главного управления, должна стоять гора Маргаритка. Кинсолвинг остановил проходящую мимо машину, воспользовался своей идентификационной картой и велел роботу:
