12
Два Рыцаря двора втолкнули Кейна в Движущуюся комнату. Перед тем как войти, один из них потянул за веревку колокольчика девятого этажа. Из шахты послышалось щелканье кнута и медленный скрип веревок – это огры внизу начали крутить колесо, и Движущаяся комната поползла вверх.
Кейн ехал молча, сжав руки за спиной и не глядя в глаза сопровождавшим его солдатам. Они же смотрели на него очень внимательно, то и дело слизывая пот с верхней губы и вытирая вспотевшие руки на рукоятях коротких мечей. Они знали о его репутации и не желали рисковать. Один раз Кейн звякнул цепочкой наручников, чтобы посмотреть, как стражники подпрыгнут. Они не разочаровали его. Убийца сухо хмыкнул, хотя весело ему не было.
Он чувствовал себя слишком старым, чтобы смеяться.
Старым и испуганным – не за себя, не за свою жизнь. Он всегда знал, что умрет в Поднебесье. У него было несколько дней на то, чтобы привыкнуть к мысли о скорой смерти, о немедленной смерти, такой, как у Таланн, как у служителя Рудукириша во время Ритуала Перерождения. Он умрет потому, что его переиграли.
Он боялся только, что может напортачить.
На арене Медного Стадиона он действовал без колебаний, потому что сокровенную цель – спасти Шенну и отправить ее на Землю – видел своими глазами, видел и ее, и тот путь, который надо было пройти к ней, материальный путь из грязи и камня.
Но теперь путь к цели был скрыт туманом разных возможностей, и Кейн, затрудняясь выбрать единственный безопасный путь, хорошо понимал, что спасти Шенну сможет только в одном случае из миллиона. Но даже в этом случае путь будет окружен зыбучими песками и волчьими ямами, рядом с которыми бродят чудовища, стремящиеся оборвать жизнь Шенны.
«По шажку в день, – повторял про себя Хэри, припоминая еще кое-какие заклинания. – Сделай вид, будто знаешь, что делаешь. Они не должны видеть твой страх».
Массивные балки девятого этажа проскользнули мимо кабины, и Движущаяся комната остановилась. У проема их встретили еще два Рыцаря двора. Первый солдат, выходя наружу, вынужден был чуть выше поднять ногу, и с каждым выходящим кабина поднималась на несколько дюймов выше. К тому времени, как подошла очередь Кейна, она поднялась достаточно высоко, и стражникам пришлось помогать ему выйти – стальной прут между кандалами на щиколотках не позволил бы ему сделать такой большой шаг.
У входа в Сумеречную башню охранники обменялись паролем со стоявшими там стражниками и остановились, чтобы снять с Кейна ножные кандалы, – предстоял долгий подъем по винтовой лестнице.
Поднимаясь вверх между двумя парами солдат, Кейн постепенно начал улавливать царивший тут запах – электрический запах заряженного металла, от которого в горле появлялся горький привкус. Ближе к открытой двери наверху он учуял душок серы и гниения, словно шедший от трупа, полумумифицированного в вулканическом дыму.
На вершине лестницы стояли два человека, освещенные сбоку колеблющимся пламенем светильников: Тоа-Сителл и…
– Привет, Берн, – с фальшивой насмешкой бросил Кейн. – А я-то думал, откуда здесь вонь.
– Смейся-смейся, ублюдок, – терпеливо ответил Берн. – Хорошо смеется тот, кто смеется последним.
– Вот и моя мамочка говорила то же самое. Тоа-Сителл невозмутимым тоном приказал идущему впереди солдату:
– Развязать ему руки. Солдат нахмурился.
– Вы уверены?
– Так хочет Ма'элКот. Освободите пленника и уходите. Солдат пожал плечами и разомкнул наручники. Затем вместе с товарищами пошел вниз по лестнице. Кейн прислушивался к их шагам, рассматривая свои запястья, ободранные острыми краями наручников.
– Где ты был последние два дня? – требовательно спросил Тоа-Сителл.
Кейн, как будто не услышав вопроса, подошел к окну. С сумерками на небе появились облака, отражавшие кровавый свет пожаров. Порыв ветра принес далекие крики, и Кейн разобрал: «Ак-тир… ак-тир…»
Кантийцы выполнили свое обещание. Оставалась сущая малость – найти способ выполнить свое.
– Неплохой вид, – заметил Кейн.
– Я жду ответа, – напомнил Тоа-Сителл столь запальчиво, что Кейн даже удивился.
Он повернулся к подданным императора и присел на подоконник, следя за их лицами, подсвеченными сзади.
– Вот что, герцог. Я не собираюсь тебя дурачить. Можешь расспросить Ма'элКота, если, конечно, захочешь.
Берн шагнул вперед, его рука поползла по груди туда, где над плечом возвышалась рукоять Косалла.
– Ты, ублюдок! Эх, прикончил бы я тебя прямо сейчас…
– Плохо выглядишь, Берн. Что, Таланн тебя пару раз таки достала?
Глаза Берна опасно потемнели, но голос оставался спокойным.
– Ах, вот как ее звали? Она умерла прежде, чем сказала мне свое имя. Ее последними словами были: «Берн, оттрахай меня как зверь!»
Кейн покачал головой, надрывно пытаясь превратить гримасу с оскаленными зубами в подобие усмешки.
– Какой же ты ребенок, Берн. Жаль, что больше одного раза мне тебя не убить.
Берн сделал еще шаг вперед. Кейн ухмыльнулся и поднял руки, демонстрируя их Берну, словно некие драгоценности.
– Слишком поздно. Тебе следовало заняться делом, пока у меня были скованы руки. Тогда у тебя могла быть возможность.
Гибким движением Кейн встал перед окном. Если бы Берн бросился на него, Кейн наверняка сумел бы вышвырнуть его в окно у себя за спиной. «Посмотреть бы на твой щит, когда бы ты вмазался в мостовую».
Тоа-Сителл успокаивающе положил руку Берну на плечо.
– Расспросить Ма'элКота? – произнес он. – Ты хочешь сказать, что Ма'элКот все знает? Что все мои поиски были впустую? Это что, развлечение или часть какой-то большой игры?
«А почему бы и нет? – пришло в голову Кейну. – Врага надо смутить».
– Не мандражируй, Тоа-Сителл. Пути господни неисповедимы.
– Он морочит тебе голову, – ввернул Берн. – Ма'элКот так не поступает. Он всегда был честен с нами, сам знаешь.
Кейн перевел взгляд с одного на другого. «Берн и Тоа-Сителл теперь «мы»?»
От этой мысли желудок свело еще сильнее,
Он кивнул на черную железную дверь, занимавшую почти всю северную стену. Кованая поверхность была испещрена серебряными рунами.
– Ма'элКот там?
Берн самодовольно ухмыльнулся.
– Он там не один…
– Пусть сам узнает, – прошипел ему Тоа-Сителл. У Кейна пересохло во рту, словно он вдохнул воздух арктической пустыни. В ушах застучала кровь.
– Пэллес, – пробормотал он, и на один бесконечны миг между двумя ударами сердца его воображение захватил кровавые истории полузабытых сказок и слухов о Железной комнате.
Во всей Анхане, а может быть, и во всей Империи не было таверны, где посетители не покрывались бы холодным потом при одном упоминании этого места. Кейну было бы не в пример легче, узнай он, что Пэллес попала в Театр правды.
