За ночь погода изменилась. Восходящее солнце раскрасило блестящие готические арки окон и сияло в глазах горгулий, сидевших на массивных арочных контрфорсах. Весь ансамбль был окружен высокими гранитными стенами – первой линией защиты от вторжения низших каст.
Толпы представителей этих каст – рабочие, ремесленники и даже профессионалы, не слишком выставляющие свое положение – шагали, топали, плелись по широкой дороге перед огромными железными воротами. Их движение сдерживали полицейские Студии в красных мундирах, стоявшие по обочинам, держась за руки.
Через час сам Кейн пройдет в эти ворота.
В Кавеа, зале, где стояло пять тысяч виртуальных кресел, целые отряды швейцаров усаживали в них богатых клиентов, подгоняли размеры и закрепляли датчики.
В виртуальных кабинах праздножители и их гости смаковали деликатесы и экзотические вина, которые подносили им официанты. Основной темой разговоров было невероятное выступление Кейна на балу подписчиков. Мнения на этот счет разделились: большинство считало, что он в точности следовал написанному Студией сценарию, однако упрямое меньшинство твердило, что все случившееся не было запланировано, а лежало целиком на совести Кейна.
Впрочем, все сошлись на том, что Кейн сумел заинтересовать их. Многие провели бессонную ночь в ожидании начала Приключения, те же, кто все-таки ухитрился заснуть, во сне видели себя на месте Кейна.
В технической кабине, выходившей окнами на матово-белую ступенчатую пирамиду платформы переноса Кавеа, раздавал бесполезные указания Артуро Коллберг. Он все еще кипел от вчерашнего унижения, которое пришлось как раз на миг его высочайшего триумфа. Оно было невыносимо и требовало каких-то ответных действий.
И ответ обязательно будет найден – он сделает это.
Коллберг уверял себя, что столь неистовая реакция с его стороны не имеет никакого отношения к личным переживаниям. Это нельзя назвать обидой или ущемленным самолюбием. Коллберг считал, что он выше этого, что его потребности как частного лица должны подчиняться специфике занимаемого им положения, и всегда старался вести себя соответственно. Нанесенное его особе унижение, даже угроза – все это было не важно, при желании он мог оставить инцидент без последствий. Глубоко личное дело человека-Майклсона и человека-Коллберга вполне можно предать забвению.
А вот оскорбление, нанесенное статусу Коллберга, – о, это совсем другое дело! Ссора переходила в плоскость Майклсон-профессионал и Коллберг-администратор. Оставить ее без внимания значило бы нарушить общепринятые законы цивилизации.
У администраторов всего мира было два девиза, два простых принципа, определявших их существование: «Почтение к высшим, уважение от низших» и «Служить».
Дети из касты администраторов рано начинают понимать, что они являются стражами общества, что именно они и есть та ось, вокруг которой вращается мир. Ниже них стоят профессионалы, рабочие и ремесленники, выше – бизнесмены, инвесторы и праздножители. Администраторы находятся посередке, они центр, точка равновесия, их задача ни много ни мало – поддерживать существование цивилизации. администраторы принимают указания от высших и проводят. их в жизнь, отдавая приказы низшим. Администраторы распределяют невосполнимые ресурсы Земли. Администраторы управляют предприятиями; устанавливают порядки; администраторы создают богатство, они – истинный двигатель Земли.
Администраторы несут на себе весь мир и ничего не просят взамен.
Умение «держаться на уровне» – одно из наиважнейших качеств администратора. Моральное превосходство умелого администратора оказывает такое влияние на представителей низших каст – и на администраторов рангом поменьше, – что они беспрекословно выполняют все его указания. У талантливых администраторов рабочие даже соревнуются друг с другом во время работы, чтобы получить в награду одобрительный взгляд и твердое «Хорошо сделано!».
Однако стоит лишь администратору допустить ошибку или слабость, как низшие касты тотчас становятся упрямы и ленивы – иногда они даже мухлюют или симулируют болезни, порой доходя до саботажа, причем как раз там, где это наносит корпорации наибольший вред. Это не выдумка, не страшная сказка для детей администраторов – нет, Коллберг сам наблюдал такие случаи.
Коллберг происходил от смешанного брака. Его отец – пусть обычный, однако умелый администратор больницы Среднего Запада – взял себе жену из низшей касты, из профессионалов, за которыми он присматривал. Мать Коллберга была всего-навсего торакальным хирургом, и администраторская ребятня. жестокая, как все дети, никогда не позволяла Артуро забыть об этом.
Все детство Коллберг бессильно наблюдал за тем, как родители его одноклассников поднимаются вверх по должностной лестнице, получают великолепные, заманчивые посты по всему миру. А его отец по собственной глупости обрек себя на прозябание в провинциальной больнице, в основном из-за того, что никогда не имел мужества поставить на место подчиненных. Он даже позволил своей жене продолжать работать, хотя, выполняя обязанности профессионала, она не могла подняться до администратора. В том, чтобы перейти из низшей касты в более высокую, не было ничего зазорного, однако желание остаться в низшей касте расценивалось как преступный эгоизм. А мать Коллберга по-прежнему работала хирургом, не обращая внимания на то, что наносит удар по карьере мужа и по жизни единственного сына.
Впрочем, неправильно было бы сваливать всю вину на нее. Коллберг-старший никогда не понимал, как важно сохранять достоинство, поддерживать имидж администратора. Он был слабохарактерен и легковерен и предпочитал быть не столько уважаемым, сколько любимым подчиненными. Он никогда не настаивал на почтительном к себе отношении; до сих пор его сына бросало в краску при одном воспоминании о том, как отец позволял своей жене прилюдно обращаться к нему без упоминания его официального звания. Он даже позволял ей дотрагиваться до него в присутствии представителей низших каст!
Коллберг сделал все, чтобы его жизнь была полной противоположностью отцовской. Он не женился, не завел семью – да и не собирался никогда этого делать. Жена отнимала бы у него чересчур много времени, что могло бы препятствовать его аскетическому служению собственным обязанностям. Коллберг всегда настаивал – и небезуспешно – на всенепременном почтении к себе со стороны подчиненных и с неизменным уважением относился к вышестоящим. Он четко осознавал свое место на социальной лестнице и точно знал, куда станет двигаться.
Вверх. Пусть медленно, но только вверх.
Благодаря преданности работе и сноровке он поднялся от помощника инспектора отделения в отцовском госпитале до той должности, которую занимал его отец. Артуро Коллберг испытывал законную гордость, вызывая в памяти одно из самых драгоценных своих воспоминаний – день, когда он вошел в отцовский офис, чтобы лично вручить отцу уведомление о принудительной отставке. Артуро сумел добиться всего, чего мог достичь расторопный администратор, доказав, что обладает всеми его качествами – если не считать чистокровности.
Однако победы над отцом ему оказалось недостаточно. О большем в системе здравоохранения нельзя было и мечтать – даже молодому амбициозному администратору. Теперь же, двадцать лет спустя, Коллберг достиг положения, недоступного среднему представителю его касты. Он обогнал всех своих одноклассников и их родителей, всех когда-либо встреченных администраторов. Он стал не просто одним из администраторов отделений Студии, а председателем самой первой Студии Сан-Франциско, той, где Джон Уинстон впервые создал свою Машину переноса. Эта Студия смогла изменить не только природу развлекательных зрелищ, но и повлиять на структуру всего общества.
