– Он удерживал дыру не больше минуты.
Гиены продолжали вонзать зубы в ее тело, однако Пэллес была адептом, жизнь и смерть которого подчиняются мозгу. Всего за несколько секунд она сумела подавить эти жадно урчащие воспоминания и вскоре смогла встать. Она не забыла об опасности, которой подвергалась уже потому, что была здесь. Она пошла вниз по наклонному полу, одной рукой держась за крошащуюся каменную стену. Все только что виденное стало складываться в ее голове в определенную картину.
«Встреча, – произнесла про себя Пэллес. – Встреча во время Ночи Чуда. Когда все подданные Канта находятся на Стадионе. Единственный час за всю неделю, когда можно идти по Лабиринту и не быть увиденным подданными».
Рокочущий звук, похожий на шум далекого прибоя, зашумел в ее ушах, кровь бросилась в лицо, и Пэллес прибавила ходу.
«Ну, твое величество… клянусь, если это ты, я вырву твое гнилое сердце».
Руки привычно зашарили по карманам куртки и плаща в поисках какого-нибудь предмета, который показал бы ей следы короля, не вынуждая прибегать к мысленному зрению, замедлявшему движение. У нее осталось еще немало заклинаний: даже если не учитывать потраченную на
Котов вертушку – четыре заряженных огненными шарами каштана, два куска янтаря с заклинанием Захвата, заклятие Тика, жезл Клинка да еще кристалл с мирной магией Очарования.
Пэллес почувствовала прилив бодрости, улыбнулась про себя и сдержала смешок: решение оказалось таким простым и элегантным! Из сумочки на поясе она достала маленький ограненный сиреневый кварц и настроила мозг на вырезанные на нем символы. Это было не сложнее, чем повернуть ключ в замке, – не пришлось даже задействовать мысленное зрение. Кварц потеплел, и Пэллес вытянула его перед собой на уровне плеча. Камень замигал и налился темно-красным цветом: таким же цветом окрасились едва заметные следы сапог на полу. Пока работало заклинание Плаща, сотворенное Паславой, Пэллес с помощью простенького заклинания Поиска могла видеть следы короля на полу и в тех местах, где он касался рукой стены, то есть могла идти по Лабиринту его же путем.
Кристалл заставлял магию светиться на расстоянии всего трех-четырех метров, и Пэллес не боялась выдать себя. К тому же цвет начинал меркнуть уже в тот момент, когда она делала шаг по направлению к светящемуся следу. При необходимости она могла двигаться быстро и плавно, как вода, а производимый ею шум был так невелик, что легко перекрывался посторонними звуками. Прибавив ходу, чародейка выскочила из Стадиона и пошла по улочкам Лабиринта.
К счастью, тучи над головой разошлись, и сквозь просветы выглядывала луна. Теперь Пэллес видела короля – он шел размашистым ровным шагом всего в сорока – пятидесяти метрах впереди нее. Где-то по дороге он подобрал плащ с капюшоном, но, должно быть, не солгал Паславе, что опаздывает, – он торопился, однако, похоже, не испытывал страха преследования. Да и с чего ему бояться – он услышал бы любого, кто осмелился бы последовать за ним.
Убирая кристалл, Пэллес мрачно улыбнулась. Она сняла сапожки и взяла по одному в каждую руку. После этого бросилась за королем, легко и тихо, на пальцах босых ног, прижимаясь к стенам домов. Утоптанная грязь Лабиринта по краям улиц была выше и суше, чем посередине; к тому же здесь обычно валялись всякие камни, обломки дерева и осколки горшков, так что можно было не опасаться за босые ноги.
Шедший впереди король шагнул в темную арку без дверей. Вместо того чтобы последовать за ним, Пэллес снова натянула сапоги и медленно прошла вокруг здания. Там, на углу третьего этажа, с противоположной от арки стороны, сквозь ставни пробивался лучик света – единственный на весь дом.
Контролируя свое дыхание, Пэллес призвала мысленное зрение и осмотрела переулки вокруг, фасады домов и – насколько возможно – крыши. Переплетающиеся нити Силы не были потревожены, а вокруг, если судить по Оболочкам, обретались только крысы, шнырявшие в тени.
Значит, за домом не следят и не охраняют его; значит, его величество готов пожертвовать собственной безопасностью, лишь бы скрыть происходящее даже от своих людей.
Яростный шум в ушах стал громче. Однако Пэллес удержалась в мысленном зрении, и ярость исчезла. Послушные пальцы сами отыскали в кармане плаща крошечную фигурку хамелеона. Изящная платиновая скульптурка засияла завитками Силы. Сила потянулась в мозг и тело. Сторонний наблюдатель заметил бы, что кожа и одежда Пэллес приняли черно-серый, в лунных пятнах цвет стены, у которой стояла чародейка. Помедлив еще секунду, чтобы прочнее запечатлеть образ в мозгу, она повернулась к стене и с легкостью ящерицы вскарабкалась наверх.
Без малейшего усилия Пэллес повисла на стене у освещенного окна и прислушалась.
– …прежде, чем Берн поймает его. Это жизненно важно для нас, – говорил незнакомый голос. – Берн имеет слишком большое влияние на Ма'элКота, но мне кажется, граф – больной человек с больным мозгом. Сейчас очень важно, чтобы Берн не преуспел, и я пытаюсь помешать ему, И не уверяйте меня, что вам нет до этого никакого дела, – трое из пяти погибших были опознаны как ваши подданные. А остальные двое наверняка тоже принадлежали к ним.
– Если б я мог отдать вам его, я сделал бы это, ваша милость. – Голос короля звучал слишком почтительно, а точнее, угодливо. – Я не требую от своих подданных полного отчета в их действиях, я знаю только об их доходах. Если же кто-то из них решил подзаработать за счет Саймона Клоунса, то сие не касается меня до тех пор, пока я получаю десятину. Однако это были мои люди, и я надеюсь получить компенсацию.
«Ваша милость? Так это, наверное, сам Тоа-Сителл! – подумала Пэллес, чувствуя, как заныло в животе. Внезапно ей стало ясно, почему для встречи был выбран именно этот час, когда вокруг не было ни души. – Так это он. Король Канта предал нас всех. Я должна была предвидеть это – он лучший друг Кейна. Но… о боги, я так надеялась, что он тут ни при чем!»
У нее перед глазами возникли окровавленные лица близнецов, Ламорака и Таланн.
«Я могла бы отомстить за обоих, Сейчас. Сию секунду. Активировать огненный шар и зашвырнуть каштан через щель в ставнях. Осталось бы только упасть на землю, чтобы оказаться вне радиуса действия заклинания. Я даже не услышала бы их криков, когда они начали бы гореть».
Она выбросила эту мысль из головы. «Я слишком долго прожила с Хэри». Она хорошо понимала, только ярость толкает ее на месть, а то, что ярость была праведной, лишь осложняло дело.
«Но я не совершу этого, – рассуждала Пэллес. – Я буду ждать и слушать. Если даже придется пойти на убийство, лучше сначала выяснить, что происходит».
– По-моему, ты не понимаешь серьезности сложившейся ситуации, – снова заговорил незнакомый голос. Он был абсолютно безмятежен, словно его хозяин заказывал себе завтрак. – Саймон Клоунс уже обратил на себя внимание императора. Он не только ухитряется действовать безнаказанно в самой столице Империи – его символ стал появляться на стенах внутри дворца!
«Ха, видно, народ на мне просто помешался».
