– Встань! – приказывает Ламорак.
Я прекрасно понимаю, что Аркадейл не станет помогать нам – однако этот сукин сын действительно встает, медленно разгибая свои паучьи ноги. Я оглядываюсь на Ламорака и понимаю, в чем дело. На его безупречном лице застыло знакомое выражение – сверхконцентрация мысленного зрения.
– Дай сюда источник питания твоего костюма, – негромко приказывает Ламорак.
Здоровая рука Аркадейла механически ныряет за ворот костюма «пчеловода». Глаза палача стекленеют, и он начинает говорить, словно не замечая движений собственной руки:
– Вы все равно не сможете сбежать…
Он твердит это все время, пока его рука шарит за воротом и наконец достает крошечный блестящий черный камушек размером с горошину. Я уже видел такие: это грифонов камень.
Такие камни добывают из внутренностей птиц-чудовищ размером с лошадь; камни концентрируют бездну магической энергии. В отличие от драконов, которые могут привлекать Силу точно так же, как маги-люди или нелюди, грифоны полностью зависят от камня, помещенного у них в зобу. Без грифонова камня они так беспомощны и смешны, какими могут быть только полусоколы-полульвы, встречающиеся в природе выродки. С камнем же они превращаются в стремительных летунов и опасных противников, а также в мишень охотников за камнями, которые уже практически извели этих редких животных. Все это вмерте превращает грифоновы камни в большую редкость, имеющую огромную цену, даже если они так же невелики, как этот.
Аркадейл механически подходит к Рушаллу с Ламораком на закорках и кладет в вытянутую руку актера грифонов камень. По лицу Ламорака блуждает улыбка, глаза закрываются, как будто он испытывает плотское удовольствие.
– Вот теперь все в порядке, – бормочет он. – Можно идти,
– Слышал, что сказано? – говорю я Рушаллу, кивая на лестницу. – Ну, пошел!
К тому времени как мы добираемся до верхних ступенек, Рушалл уже покачивается под тяжестью Ламорака. Это плохой знак. Я переступаю через лежащих стражников – они без сознания, однако все еще дышат – и киваю Таланн.
– Давай выбираться. Можем заложить дверь снаружи.
– Подождите, – внезапно просит Ламорак. – Секундочку.
– Зачем?
Вместо ответа Ламорак поднимает руку с зажатым в ней грифоновым камнем и медленно прикрывает глаза.
– Возьми скальпель, – отчетливо говорит он. Стоящий далеко внизу на возвышении Аркадейл берет в руки инструмент.
– Твой глаз соблазняет тебя. – Ядовитый голос Ламорака приводит меня в изумление, – Вырежь его.
С безотказностью автомата Аркадейл погружает скальпель в свой левый глаз.
Таланн содрогается и тихо роняет:
– Мама!
– Не мама, а мать! – В сатанинской усмешке Ламорака обнажаются зубы. – Мать его!
По щеке Аркадейла стекает кровь вперемешку с прозрачной жидкостью, однако мастер старательно продолжает водить скальпелем туда-сюда по глазнице.
Рушалл стонет от ужаса и отвращения.
– Да-а, – тяну я ошеломленно. – Напомни, чтобы я не попадался тебе в темном углу.
Мы выходим в коридор и запираем дверь на засов. Пока Ламорак высекает огонь, пытаясь разжечь лампу, Таланн приближается ко мне.
– Как мы поднимем его по веревке? – спрашивает она, кивая на актера. – Он же не сумеет залезть по ней сам.
– Мы не полезем по веревке. – Я бросаю взгляд в ту сторону, откуда мы пришли. – Там больше нет выхода: повара уже приступили к работе, да к тому же их стерегут стражники. Но у нас есть другой вариант.
– Правда? Я ухмыляюсь.
– Чтоб у меня да не было запасного выхода! Я кто, новичок зеленый?
– И как туда добраться?
– А вот в этом-то и весь фокус. Нам придется идти через Яму.
– Через Яму? – Глаза у Таланн становятся круглыми. – Ты с ума сошел?
– У нас нет выбора, – пожимаю я плечами. – А выход? Выход находится в Шахте.
Ламорак и Таланн мрачно переглядываются, а Рушалл бледнеет – они немало наслышаны об этом месте. Ламорак сжимает грифонов камень, и Рушалл успокаивается. Даю ему в руки лампу.
– За мной.
Мы идем по коридору и за углом обнаруживаем четырех стражников.
За то мгновение, что понадобилось им, дабы осмыслить наше появление, Таланн успевает навести один из своих арбалетов. Стражник, едва успевший открыть рот, чтобы крикнуть:
«Стоять!» – получает стрелу прямо в глотку.
Стрела пробивает позвоночник и выходит из загривка, поэтому удар не сбивает его с ног. Он стоит и покачивается – уже мертвый. Остальные стражники начинают беспорядочную стрельбу, и их арбалеты высекают искры из каменных стен. Что-то с силой ударяет меня в край правого колена. При этом раздается такой звук, словно бухнули на стол шмат сырого мяса. Стражники кричат, призывая подмогу, а сами тем временем отступают за угол, чтобы перезарядить арбалеты. Их командир, пронзенный стрелой, падает вниз лицом, чуть подергиваясь.
Я бегу за ними, но нога подводит меня, и я падаю на пол. Таланн, бежавшая рядом, прыгает через мою голову, а я валяюсь, обхватив колено и чувствуя, как сквозь пальцы течет кровь, С грациозностью газели Таланн прыгает за угол. К моменту ее появления только один стражник успевает перезарядить арбалет, однако Таланн уже набрасывается на него. Тот отскакивает за угол, но она никогда не промахивается.
Не успевает стражник взять ее на мушку, как Таланн взвивается в воздух и стреляет, причем рука ее так же тверда, как если бы девушка стояла на земле. Она находится метрах в трех от стражника. С такого расстояния не спасет даже кольчуга: стрела пробивает ее и исчезает в левой стороне груди.
Таланн бросает арбалет и, не останавливаясь, устремляется к стражнику, который что-то бормочет сквозь всхлипывания. За углом его бормотание сменяется криком боли, затем слышится мягкое шмяканье и хруст рукопашной схватки.
Теперь я понимаю, что у меня с коленом: совсем рядом на полу лежит стальная арбалетная стрела с изогнутым и искривленным наконечником. Она, видимо, попала в меня рикошетом, Однако, даже погнутая и почти утратившая скорость, ударила по коленной чашечке словно молотком. Вся нога ноет, пальцев я вообще не чувствую – должно быть, раздроблена кость. Через несколько минут навалится дикая боль.
Сегодня мне определенно не везет.
Впрочем, на исследование ран нет времени. Я позабочусь о них позже, когда пойму, что моей жизни ничто не угрожает.
Звуки схватки резко обрываются, и через секунду из-за угла выходит Таланн, на губах довольная улыбка.
– Ты не ранена? – спрашиваю я,
– Кейн, – серьезно отвечает она, – я разминаюсь.
– Ты просто самородок, – кисло замечаю я. Она пожимает плечами и улыбается мне. Ее улыбка была бы ослепительна, не будь ее лицо таким загвазданным.
