– Демон… – медленно повторяю я, перекатывая слово на языке, пробуя на вкус. – Вы собрались скормить мою жену демону. Не уверен, что мне это нравится.
– Тс-с, – шепчет Райте. – Ты прерываешь его экспозицию . – Английское слово он произносит со слабой усмешкой, будто слегка гордится тем, что знает его.
– Хм-ф, – мычит Гаррет, заглядывая в следующую карточку. – Интересно.
Грег Проховцев в кратере бьет козла ножом под ребра, вспарывает брюхо до самого таза и сталкивает тушу вниз, в угли. Кишки соскальзывают вслед, оставляя на платформе широкую полосу кровавой слизи. Меня тревожит почему-то, что я знаю имя тавматурга – откуда? И второй парень, тот, что лежит рядом связанный, – его голос мне тоже знаком…
Гаррет отрывает взгляд от своих карточек.
– Вот это может быть тебе интересно, Майклсон. Тут сказано, что Силы внешние – как вы их зовете, «демоны» – в сущности, не вполне разумны. Как и сама Шамбарайя, они по природе своей безличны; просто… м-м… «энергетические поля приблизительно совпадающих тропизмов, обретающие разум и волю только при взаимодействии с нервной системой живого существа». Ничего себе фразочка. Таким образом, труп Берна станет, грубо говоря, аналогом Пэллес Рил – как тут сказано, «фокальным узлом сознания». Однако… э-э… демон – создание иного порядка, и его присутствие Пэллес – или Шамбарайя, или они обе – не обнаружат.
– М-да, – тяжело роняю я. – Очень интересно. Знаешь что? Ты говоришь в точности как долбаный Тан’элКот.
– Да? – с улыбкой отзывается Гаррет, складывая карты. – Ну-ну.
Проховцев с платформы поет все громче, подтаскивая второго парня к краю.
– Грег, пожалуйста!.. – умоляет связанный, рыдая в голос. – Пожалуйста, Грег, господи, ты же не можешь!.. Грег, бога ради, мы же вместе прошли школу, Консерваторию, господи Иисусе, ты бы никогда экзамен по западному не сдал…
– Студенты, – бормочу я под нос. – Они оба студенты-тавматурги.
Точно. Связанный – это Ник Дворжак с курса прикладной магии. А второй – Грег Проховцев – из той же группы. Я прервал их занятие только позавчера, когда все закрутилось…
Это так важно? Почему у меня в голове мысли не сходятся? Почему мне все время кажется, будто я о чем-то забываю ?
Проховцев словно не слышит мольбы Дворжака. Закатив глаза, он под непрестанный вой заклинаний волочет несчастного к краю платформы. Я морщусь – даже для меня это чересчур.
– Человеческое жертвоприношение? – интересуюсь я.
Райте невозмутимо кивает.
– Ученики чародеев для этой цели подходят лучше всего: их Оболочки хорошо развиты и достаточно ярки, чтобы привлечь Силы внешние, но они еще не овладели достаточно магией, чтобы защититься.
– Кроме того, – добавляет Гаррет, – это очень зрелищно.
Проховцев не режет парня – просто сбрасывает пинком с платформы. Дворжак с воплем рушится в горящие угли. Там невысоко, футов десять – при падении он даже не потерял сознания. На несколько секунд у него перехватывает дыхание, но, едва набрав в грудь воздуха, он начинает выть, катаясь по углям, извиваясь и дергаясь, пытаясь выползти из ямы, но со связанными руками и ногами у него нет ни шанса. Он уже настолько обгорел, что все равно не жилец.
Вскоре силы его покидают, и парень только подергивается беспомощно. Плоть буреет и размягчается, лопается обугленная кожа, и вытекает кипящий жир, жидкость в брюшной полости доходит до кипения, и живот взрывается.
В этот момент Проховцев напрягается. На шее его проступают жилы, нижняя челюсть выдается вперед. Двигаясь медленно и дергано, как марионетка в неловких детских руках, он карабкается на верхнюю платформу, к нагому трупу Берна.
Я никак не перестану хмуриться – уже лоб болит от натуги. С того момента, как я проснулся в поезде, меня что-то тревожит, и я решаю наконец спросить прямо.
– Знаешь, – замечаю я как бы между прочим – мне это все кажется странным. Тебе никогда не снилось, будто ты делаешь что-то и сам не понимаешь, с какого рожна? Я пару раз приложился головой – не знаю, может, сотрясение заработал, – и теперь у меня что-то в мозгах не стыкуется. Не поможешь?
– Разумеется, – отвечает Райте. – Я для того и пришел, чтобы тебя успокоить.
– Ладно. Отлично. Тогда по порядку. Так, Пэллес сама сотворила здесь ВРИЧ, да?
– Верно.
– Чтобы опозорить… э-э… артан. Выставить их в дурном свете, чтобы они перестали перекапывать горы и все такое, верно?
– Именно так. – Он кивает.
– А вы здесь при чем?
– Я?
– Да. Монастыри. Каким образом посол Монастырей оказывается… – я проглатываю слово «прихлебатель» – не хочу ранить его чувства, – сотрудником компании «Поднебесье»?
Райте бросает короткий взгляд на склонившегося к нам хмурого Гаррета.
– Ваша компания обратилась к нам за помощью, – без запинки отвечает он. – Тебе известно, какой опыт общения с мятежными богами накопили Монастыри, – как ты должен помнить, сам Джаннто Основатель принимал участие в восстании брата своего Джерета Богоубийцы. Первоначально Монастыри были основаны чтобы противостоять вмешательству своевольных богов в дела людей, ибо это служит обычно умалению нашей расы в целом.
Он разводит руками в попытке изобразить добросердечного мудреца – непростая задача для юноши с лицом моджахеда-фанатика: выдубленная кожа и побелевшие на солнце глаза.
– Мы, подданные Монастырей, – просвещенные люди, Кейн. Предрассудки черни не трогают нас. В прошлом мы противостояли компании, поскольку та была тесно связана с актири – но вовсе не потому, что действительно почитали актири за бесов. Демоны, – он кивает в сторону кратера. Нагой Проховцев лежит на верхней платформе, обняв труп Берна, целует ледяные мертвые губы, – нечто совсем иное. А ныне Монастыри и компания нашли общую цель, общий интерес: спасение человечества – и всего мира – от опустошения, чинимого безумной богиней.
– Да-да, понял, – перебиваю его я. – Наверное, просто вылетело из головы, как тебе удалось меня на это подбить.
Гаррет смотрит на Райте широко открытыми глазами.
– Ты клялся , что никаким образом…
Мой лучший друг обрывает его, проводя ребром ладони по горлу, и улыбается мне:
– Я тебя не вполне понимаю, Кейн.
Пожимаю плечами.
– Даже неловко просить… но ты не повторишь для меня все по складам еще раз? Почему я решил помочь тебе убить мою жену?
– По складам? – недоуменно блеет Гаррет. – Каким складам? У тебя есть выбор?
– Ну знаешь, – отвечаю я, разводя руками. Мне правда неудобно повторять очевидное. – Выбор есть всегда…
Я делаю жест в сторону Гаррета. Райте больше не улыбается. Только смотрит на меня с холодным интересом, словно на необычную и, возможно, опасную козявку.
