– Трояны госбезопасности, антивирусы… это так серьезно?
– Серьезней не бывает, Джед.
– Ты уверен, что я захочу это транслировать?
Хэри кивнул.
– Думаю, спецвыпуск. В прайм-тайм. Полагаю, что лицензии на отрывки этой записи потянут на восьмизначные суммы. В два счета.
– Тогда качай, Хэри. У тебя легкая рука.
Хэри наклонился, чтобы глянуть на Тан’элКота.
– Готов? – шепотом спросил он.
В ответе Тан’элКота слышались гулкие обертоны телепатического общения.
– Готов.
«Получится», – убеждал себя Хэри. Пальцы его подрагивали: не от волнения – какое, к чертям, волнение? От радости.
Может, радость невеликая, но первая за не упомнишь уже сколько месяцев.
Хэри вдавил последнюю клавишу.
По мере того как загружался файл, Тан’элКот стягивал в сеть тот слабенький ток Силы, что давало ему ПН-поле Кунсткамеры. Нервная система живого существа представляет собой естественный интерфейс между Силой и материальным миром. Тан’элКот мог передавать эту Силу одним прикосновением отсюда – туда. Возможности его были невелики – в условиях земной физики все его могущество не стоило ломаного гроша, – но скачок напряжения в пару микровольт в одном месте может выжечь молекулярную цепь или рассыпать строку программного кода. Ему даже не обязательно было понимать, на что он воздействует – на аппаратное обеспечение или на программу, неважно! Сам Тан’элКот высказывался следующим образом: «Предмет определяется эффектом. Моя сила становится иглой, которая проколет любую руку, протянутую к вколоченному в этот кубик сновидению».
Пять секунд пакетной передачи – и все было кончено.
– Получил, – сообщил Клирлейк. – Чисто.
– Ладно. Конец связи, Джед, – до сна мне еще далеко, и все такое, знаешь…
– Выписать на тебя стрингерский процент? Если ты прав касательно восьмизначных чисел, кусок выйдет изрядный.
– Отложи, – решил Хэри. – Если меня уволят, деньги пригодятся.
– Ладно. Пока.
– Угу.
Хэри нажал «отбой» и сложил зеркало. Поднявшись с пола, Тан’элКот потянулся так, что мясисто захрустели плечи.
– Получилось.
– Ты уверен?
– Я Тан’элКот. – Это было сказано без малейшей улыбки.
Хэри перевел дух. «Пока неплохо».
Фактически он улучшил замысел Хансена, захватившего Росси. Тот пытался достучаться до кучки первоочередников в надежде отыскать среди них сентиментальных праздножителей, которые бы вмешались. Это потому, что он не понимал первоочередников. А Хэри понимал. Он построил на этом понимании всю свою карьеру.
Первоочередники Росси могли пережить все, что было сейчас записано на кубике, и посчитать это частью сценария. О сценарии им не надо было заботиться – сиди себе да поглядывай, как Дж’Тан и прочие актеры НМП выкрутятся из очередной передряги. Хэри выпустил запись в сеть, вырвал из контекста.
Теперь это была не часть сценария, а сама история .
Вместо того чтобы наблюдать, как выкручивается герой, каждый праздножитель сам станет героем собственного маленького приключения: им задана проблема, они понимают, что в силах ее разрешить, и сами делают выбор, вмешаться или нет. «Неплохо, – мелькнуло в голове у Хэри. – Для начала».
Тан’элКот похрустел внушительными кулаками.
– Итак, я исполнил твою просьбу. Пора двигаться дальше. Есть только один путь, и мы оба знаем, какой: ты должен немедля вернуть меня в Анхану.
Хэри помотал головой.
– Никогда в жизни.
Тан’элКот едва не плюнул на ковер.
– Ты тратишь силы и мысли, на то, чтобы убеждать . Это бесплодный в конечном итоге подход. Инфантильный. Вы зависите от своих праздножителей, как от суррогатных родителей. Они принимают решения за вас, и это станет источником вашей погибели.
Улыбка застыла у Хэри на лице.
– Мы пользуемся теми инструментами, что есть под рукой.
– Ха! Бесполезными орудиями ничего толкового не сработаешь. Призови меня, Кейн, и я помогу твоему делу.
– Ты уже помог.
– Разумеется. И я продолжу следовать твоим указаниям до последней запятой – до того момента включительно, когда ты осознаешь бесполезность своих планов. У тебя остался единственный выход – отправить меня домой.
Хэри вздохнул.
– Не бывать такому.
– Кейн, надо . Единственная надежда моего мира – прямое вмешательство. Разоблачить преступление – мастерский удар, но войны одним наступлением не выиграть. Мой народ – весь мой мир! – согбен над плахой. Ты должен позволить мне его вызволить!
– Ага, – горько усмехнулся Хэри. – Спасти мир, блин.
– Почему ты сопротивляешься неизбежному?
«Главный вопрос моей жизни», – подумал Хэри, но вслух сказал:
– Потому что не могу тебе доверять.
Бывший император напрягся.
– Ты сомневаешься, что я спас бы своих Детей?
– Твоих Детей, как же, – отозвался Хэри. – А как насчет эльфов? Черт, Тан’элКот, ты за кого меня держишь? Думал, я забуду, почему твою политику поддерживали Монастыри? Ты не считал нужным держать в тайне свою политику в отношении нечеловеческих рас. Когда ты надел бы ярмо на дворян своим актир-токаром , следующим шагом был бы персональный геноцид. Подозреваю, что мой дружок-перворожденный был бы не слишком рад твоему возвращению.
– И все же я единственная его надежда.
– Будь ты по сию пору императором, я считал бы тебя подозреваемым номер один.
Тан’элКот подступил к Хэри вплотную, возвышаясь над нмм, точно башня, зловещая и неприступная.
– Чтобы отвратить несчастье, требуется божественное вмешательство. Я тот бог, что тебе нужен.
– Нет.
– Да. Боги моего мира, скованные Заветом Пиришанта, не смеют вмешиваться, а если и могли бы, то ни один бог моего мира ничего не понимает в вирусологии, не говоря уже об особенностях ВРИЧ: сознание их суть лишь сумма разумов их паствы. Единственная надежда моего мира лежит в том боге, что понимает суть действия ВРИЧ и может справиться с чумой.
– Ага, – ответил Хэри. – Само собой. Но это не ты.
– Тогда, – саркастически пророкотал Тан’элКот, – какого бога ты собрался припахать?
– Ты с ней знаком, – ответил Хэри. – Через пять минут она будет здесь.
На выразительном лице Тан’элКота появилось сначала понимание, затем омерзение.
– Она недостойна такой задачи.
