— Они попытаются. Я… считаю, что они попытаются.
— Как, до сих пор? Садись, — Палпатин посмотрел на помощников. — Оставьте нас.
Те поднялись и ушли. Анакин уселся на место Маса Амедды.
Долгое время Палпатин рассеянно смотрел на грациозные изгибы солистки, хмурясь, как будто многое хотел сказать, но не был уверен, с чего следует начинать. В конце концов он тяжело вздохнул и наклонился к уху Скайуокера.
— Анакин, по-моему, теперь ты знаешь, что я не могу полагаться на Совет Ордена. Вот почему я ввел тебя туда. Если джедаи еще не втянули тебя в свой заговор, то скоро втянут.
Анакин из благоразумия не стал взрываться.
— Не уверен, что понимаю.
— Ты должен был почувствовать, что я кое-что заподозрил, — мрачно продолжал канцлер. — Совет Ордена более чем независим от Сената. Я думаю, они намерены взять в Республике власть.
— Канцлер…
— Думаю, они готовят измену. Они надеются сбросить мое правительство и заменить меня кем-нибудь достаточно слабым, чтобы можно было вашими фокусами управлять каждым его словом.
— Не могу поверить, что Совет…
— Анакин, проверь свои ощущения. Ты знаешь, не так ли?
Скайуокер отвернулся.
— Я знаю, что они не доверяют вам…
— Или Сенату. Или Республике. Или самой демократии, если уж так. Совет Ордена не выбирают. Он сам выбирает своих членов согласно собственным правилам… человек менее великодушный сказал бы: прихотям. И дают власть, подкрепленную силой. Они правят джедаями, как надеются править Республикой: указами.
— Признаю… — Анакин уставился на ладони,-…моя вера в них… пошатнулась.
— Как? Они уже подходили к тебе с предложением? уже приказали поступить неблагородно? — хмурость Палпатина смыла мудрая улыбка, которая странным образом напомнила Скайуокеру об учителе Йоде. — Они хотят, чтобы ты шпионил за мной, не так ли?
— Я…
— Все в порядке, мой мальчик. Мне нечего прятать.
— Я… не знаю, что сказать…
— Помнишь, — Палпатин отодвинулся, чтобы удобнее сесть в кресле, — как ты маленьким мальчиком впервые прилетел на эту планету, а я постарался обучить тебя политическим маневрам?
Анакин слабо улыбнулся.
— Помню, что уроки меня не интересовали.
— Любой урок, насколько припоминаю. Но жаль, тебе следовало больше обращать на них внимания. Понимать политиков — значит понимать основы природы думающих существ. И вспомни сейчас самый первый урок. Тот, кто приобрел власть, боится ее потерять.
— Свои силы джедаи используют во благо, — чересчур твердо отозвался Скайуокер.
— Благо — это всего лишь точка зрения, Анакин. И джедайская концепция добра не единственная. Возьмем, к примеру, ситхов, Повелителей тьмы. Из того, что я читал про них, я вынес заключение, что ситхи верили в справедливость и безопасность не меньше джедаев…
— Джедаи верят в справедливость и мир.
— В беспокойные времена разве есть разница? — мягко спросил Палпатин.Джедаи проделали звездную работу по поддержанию мира в Галактике, согласись. Но кто сказал, что ситхи не справились бы лучше?
— Этот спор не из тех, которые стоит вести с Советом… Если вы понимаете, о чем я говорю, — отозвался Анакин с недоверчивой улыбкой.
— О да. Потому что ситхи — угроза власти джедаев. Урок номер один.
Анакин замотал головой.
— Потому что ситхи — зло.
— С точки зрения джедаев, несомненно, — уступил Палпатин. — Зло — ярлык, который мы клеим на то, что угрожает нам, верно? И все же ситхи и джедаи сходны почти в каждой детали, включая поиск величайшей власти.
— Джедаи ищут величайшего понимания, — возразил Анакин. — Более глубокого понимания Силы…
— Которое даст им больше могущества, верно?
— Ну… да, — Анакин засмеялся. — Не следовало мне спорить с политиком.
— Мы не спорим, Анакин. Мы просто беседуем, — Палпатин поерзал, устраиваясь еще удобнее. — Наверное, настоящее различие между джедаями и ситхами лежит только в векторе внимания. Джедаи набирают мощь через понимание, а ситхи набирают понимание через мощь. Вот почему ситхи всегда будут могущественнее джедаев. Джедаи так боятся темной стороны, что отрезают себя от важнейшего аспекта жизни: страсти. Любого рода. Они даже не позволяют себе любить.
Кроме меня, подумал Анакин. Но я ведь никогда не был идеальным джедаем.
— Ситхи не боятся темной стороны. Ситхам неведом страх. Они приемлют весь спектр опыта от высот трансцендентного наслаждения до глубин ненависти и отчаяния. Эмоции не даны нам понапрасну, Анакин. Вот почему ситхи более могущественны: они не боятся чувствовать.
— Ситхи полагаются на страсть к силе, — произнес Анакин, — но когда страсть иссякнет, что останется?
— Может быть, ничего. Может быть, много. Может быть, она не иссякнет никогда. Кто знает?
— Они думают про себя, только о себе.
— А джедаи? Нет?
— Джедаи самоотверженны… мы отвергаем себя, стираем, чтобы присоединиться к течению Великой силы. Мы можем заботиться только о других…
Палпатин вновь подарил собеседнику мудрую улыбку.
— Или вас так учат думать. Я слышу голос Оби-Вана Кеноби в твоих ответах, Анакин. А что думаешь ты сам?
Скайуокер внезапно обнаружил, что балет неизмеримо интереснее, чем лицо канцлера.
— Я… уже не знаю…
— Сказано, что если возможно постичь песчинку — понять всю ее суть, — то тем самым можно постичь и вселенную. Кто говорит, что ситхи, глядя внутрь себя, видят меньше джедаев, которые глядят на мир?
— Джедаи… джедаи — хорошие. Вот в этом и различие. Мне все равно, кто что видит.
— Что такое джедаи, — негромко продолжал канцлер, — если не группа весьма могущественных существ, которых ты считаешь друзьями? Ты верен своим друзьям, я понял это, как только узнал тебя. И я восхищаюсь тобой. Но верны ли твои друзья тебе?
Скайуокер бросил на собеседника хмурый взгляд.
— Что это значит?
— Станет истинный друг просить тебя поступить неправильно?
— Я не уверен, что это неправильно, — стоял на своем Анакин.
Возможно, Оби-Ван говорил правду. Возможно. Может, они всего лишь хотят поймать Сидиуса. И хотят защитить Палпатина.
Возможно.
Вполне.
— Они просили тебя нарушить Орденский кодекс? Пренебречь Конституцией? Предать друга? Предать то, что для тебя важно?
— Канцлер…
— Думай, Анакин! Я всегда пытался научить тебя думать. Да-да, джедаи не думают, но готовые затхлые ответы уже не годятся: времена меняются. Поразмысли над поступками и мотивацией. Не беги от предположений. Боязнь потерять власть — слабость как джедаев, так и ситхов.
