У толпы свой жизненный ритм. Чем быстрее старался двигаться Мейс, тем большее сопротивление он встречал: локти, плечи, животы и даже пару раз старинный жест - кулак, упирающийся в грудь - вкупе с не слишком приветливыми предположениями о том, что Винду никто не учил ходить нормально, и предложениями заполнить этот пробел в его образовании. В подобных случаях он просто говорил: «Тебе не стоит со мной драться». Он не давал себе труда подкреплять это Силой - хватало одного взгляда в глаза.
Один особенно перевозбужденный парень не сказал ни слова и предпочел пообщаться путем мощного хука, направленного в нос Мейса. Джедай наклонил голову, словно склоняясь в вежливом поклоне, и кулак молодого человека ударился в лобную кость обритого черепа Мейса. Винду уже собирался перейти к дружеским советам на тему терпения, ненасилия и цивилизованного поведения (или, по крайней мере, к мягкой критике неправильности удара), но увидел агонию на лице постепенно сползающего вниз и держащегося за разбитые костяшки парня и вспомнил одну из любимых фраз Йоды: «Самые важные уроки преподаются без слов». Так что он лишь пожал плечами, извиняясь, и пошел дальше.
Давление толпы упорно противопоставляло преследование закону уменьшающейся отдачи: Мейс не смог бы добраться до молодого коруна без привлечения еще большего внимания и возможных травм не достаточно вежливых людей. Иногда, когда корун бросал быстрый взгляд назад, Мейсу казалось, что он замечает некий намек на улыбку, но между ними было слишком большое расстояние для того, чтобы прочесть ее смысл. Была ли улыбка ободряющей? Дружественной? Просто вежливой? Предвещающей неприятности?
Хищной?
Корун свернул на более узкую, более темную улицу; здесь егце задержались остатки ночи. Толпа уступила место двум спящим после вечерней гулянки в опасной близости от лужи блевотины яркорам и трем или четырем пожилым балавайским женщинам, подметающим лестницы к подъездам их любимых многоквартирных домов. Привычный утренний ритуал их перебранки нарушился с появлением Мейса Они поправили платки, удерживающие не выпавшие пока волосы, вцепились в рукоятки своих веников и стали молча наблюдать за ним.
Одна из них плюнула ему под ноги, когда он проходил мимо.
Вместо того чтобы как-то ответить, он остановился. Теперь, вне основных трасс и вне постоянного гула голосов, шагов и колес, он смог различить новый для этого утра звук, призрачный, но четкий: мощный, резкий гул, аритмично пульсирующий, словно чашка, качающаяся на волнах почти спокойного моря.
Репульсор. Может быть, не один.
Из-за эха от выстроенных по обе стороны улицы линий домов казалось, что звук идет отовсюду. Но он не нарастал. А когда Мейс вновь почувствовал оклик Улыбчивого и отправился дальше по улице, звук не стал тише.
«С другой стороны дома, - подумал Винду. - Двигается наравне со мной».
Может быть, свупы. Или спидер-байки. Не спидер: репульсоры спидеров звучат на одной ноте, их жужжание не пульсирует во время движения аппарата.
Звук привлекал к себе все больше внимания Мейса.
Он продолжал следовать за Улыбчивым сквозь сеть сплетающихся и разветвляющихся улиц. Некоторые из них были наполнены шумом и толпами, но большинство пребывало в тишине, прерываемой лишь переговорами вполголоса да мерным шуршанием полимерных шин по дороге. Соединенные друг с другом верхние этажи образовывали над головой настоящие крыши, превращавшие утро в единственную за день вспышку синевы в постоянно клубящемся в иное время сумраке.
Сплетающиеся улицы уступили место запутанным переулкам. Еще один поворот, и Улыбчивый исчез.
Мейс оказался в маленьком закрытом дворе площадью метров в пять. Внутри - ничего, кроме огромных переполненных мусорных ящиков. Мусоропроводы, словно вены, разрисовывали стены домов вокруг. Самое низко расположенное окно отстояло от земли метров на десять и было забрано решеткой. Наверху, на самом краю крыши острый взгляд Мейса различил шрам потертого кирпича: Улыбчивый, видимо, быстро взобрался по веревке и втянул ее за собой, лишая Мейса возможности дальнейшего преследования.
Тупик.
Прекрасное место для западни.
Мейс подумал: «Наконец-то…»
Он уже начал думать, а не изменили ли они свои намерения.
Мейс открыл разум и замер, спиной к прямой линии переулка,
В Силе они казались энергетическими полями.
Четыре сферы осторожности и плохих намерений, скрытых под адреналиновым предвкушением: они ждут удачной охоты, но не расслабляются, дабы не дать жертве ни единого шанса. Двое остались на выходе из переулка, обеспечивая прикрытие и представляя собой резерв. Еще двое бесшумно продвигались с оружием наготове, приближаясь на минимальное расстояние для выстрела. Мейс чувствовал, как точки прицелов скользили по его коже, обжигая, словно аридузианские лавовые жуки.
Гул репульсоров усилился и стал более четким: сверху, с каждой из сторон. Спидер-байки, определил Мейс: когда его восприятие с помощью Силы распространилось и на них, он почувствовал пугающую угрозу мощных орудий на носу байков, а на свупы оружие ставили редко. На каждом по одному ездоку. Они кружили над крышами домов, за пределами видения, занимая позицию для перекрестного огня.
Становилось все интереснее.
Мейс почувствовал лишь приятное предвкушение. После целого дня неуверенности и притворства, после того как пришлось скрывать свою личность, давать взятку и не замечать свободно разгуливающих головорезов, он откровенно предвкушал предстоящую простую и незамутненную драку.
Но затем он обратил более пристальное внимание на собственные мысли и одернул себя.
Ни один джедай не совершенен. У всех есть свои недостатки, с которыми приходится бороться каждый день. Несколько личных недостатков Мейса были хорошо известны джедаям его близкого окружения: он их и не скрывал. Напротив, частью особенной мощи Мейса было то, что он мог легко признать свои слабости и не побояться попросить помощи для того, чтобы разобраться с ними.
Его недостатком, имеющим отношение к данной ситуации, было то, что ему нравилось драться. Подобное для джедая было очень опасным
А Мейс был очень опасным джедаем.
С помощью жесткого самоконтроля он справился с предвкушением и решил вначале поговорить. Если убедить их не атаковать, то можно будет спасти их жизни. И они производили впечатление профессионалов: возможно, он просто смог бы заплатить им за нужную информацию.
Вместо того чтобы выбивать ее из них.
Когда он окончательно принял решение, люди позади него вышли на позицию. Действительно профессионалы: они молча подняли оружие, и два сфокусированных луча плазмы устремились к его спине.
Даже у лучшего стрелка между решением выстрелить и нажатием на курок лежит пауза в четверть секунды. Глубоко в Силе Мейс почувствовал их намерение еще до того, как решение было принято, - эхо из собственного будущего.
Еще до того, как их пальцы начали нажимать на курок, он начал двигаться.
