Я смотрела, как реактивный самолет, направляясь на запад, оставлял затейливый след на чистом голубом небе, и открывалась новым ощущениям.
Не было предела тому, что я могла бы узнать, если бы захотела… я могла коснуться самолета, его холодного серебристого покрытия, людей внутри, со всеми их страхами, раздражением, скукой, тайными желаниями…
Я сделала глубокий вдох и сладко потянулась – мое тело все еще обладало человеческими чувствами, даже если не уставало, не нуждалось в еде и не испытывало потребности в ванне – и повернулась к Дэвиду.
Он уже проснулся и сейчас наблюдал за мной. Теперь его глаза не были карими, они напоминали освещенную солнцем медь, испещренную золотом – совершенно нечеловеческие. Он казался воплощенной мечтой, слишком красивым для того, чтобы быть настоящим.
Машина вздрогнула, когда мимо пронеслось три крупнотоннажных грузовика, создав сильный порыв ветра – грубое напоминание о реальности.
– Что теперь? – спросила я, ожидая не только указаний относительно дальнейшего пути, и Дэвид знал это.
Он повернулся и взял мою руку, некоторое время смотрел на нее, потом погладил большой палец, заставляя тепло и свет струиться по моим суставам.
– Есть кое-что, чему я должен тебя научить…
Теперь он прошелся по моему кулачку, показывая много такого, чего, возможно, вовсе и не имел в виду.
– Так что нам нужно снять комнату… – закончил он. Когда наши глаза встретились, мое сердце пропустило удар или два, это уж точно.
– О, – выдохнула я. – Комнату. Ага. Конечно.
Он продолжал держать мою руку, его указательный палец исследовал неровности моей ладони, которые, как я полагала, больше не являлись линиями жизни. Палец медленно перемещался по тонкой коже моего запястья, вызывая дрожь. Боже. Я, сама того не осознавая, каким-то образом видела его на эфирном плане, являющимся для определенного сорта людей – таких, как Хранители Погоды или джины – измененной реальностью, где можно прочитать энергетические потоки или видеть вещи в самых разных спектрах.
Он был чистым огнем, переменчивым, ярко вспыхивающим, похожим на звезду.
– Ты чувствуешь себя лучше, – сказала я. На эфирном плане невозможно прочитать выражение лица, но я почти чувствовала форму его улыбки.
– Немного, – согласился он, – и тебе действительно есть чему поучиться.
– Ты собираешься меня учить?
Его голос стал низким и хриплым.
– Точно. Как только останемся наедине.
Я выдернула руку, переключила скорость и вдавила педаль газа так, что задымились покрышки.
Мы выбрали в Манхеттене гостиницу высшей категории, оставили Мону на стоянке с такими высокими ценами, что сразу возникала мысль о мафии. Я тут же представила, сколько нам придется заплатить, чтобы забрать Мону обратно. Мы прошли в стильный холл, отделанный мрамором и красным деревом, ничуть не стесняясь отсутствия багажа.
– Ничего себе, – присвистнула я, благоговейно озираясь вокруг. – Просто конфетка.
Здесь царила обстановка старинной роскоши, которую большинство отелей старается создать с помощью стилизаций под антиквариат и репродукций известных полотен. Но когда я провела пальцами по столику красного дерева, то почувствовала его долгую историю. Я тянулась через века к поколениям горничных, полировавших его, к рабочему восемнадцатого века, который когда-то обрабатывал древесину, к высокому дереву, росшему в лесу.
Здесь не было подделок. Ну, хорошо, кровати были современными, но в некоторых вещах подлинности лучше предпочесть комфорт. Огромный персидский ковер оказался достаточно впечатляющим для того, чтобы сгладить несоответствия времен.
Это место источало волшебный аромат ну очень больших денег.
Дэвид терпеливо ждал в очереди возле длинной мраморной конторки, пока стоящие впереди бизнесмены предъявляли свои кредитные карточки «Америкэн Экспресс» и слушали голосовую почту на сотовых телефонах.
Мне пришла в голову одна мысль, и я потянула его за рукав темно-оливкового пальто.
– Эй, почему…
– Мы регистрируемся? – закончил он за меня. – На это есть две причины. Во-первых, это проще. Ты еще поймешь, что чем меньше сил ты используешь без особой необходимости, тем для тебя же лучше. Во-вторых, я думаю, что ты еще не готова жить такой жизнью. Пока нет. Давай двигаться постепенно. По шагу за раз.
Он сунул руку в карман и достал карточку «Америкэн Экспресс». Я взглянула на нее. На карточке было выбито «Дэвид Л. Принц».
– Клево. Она настоящая? – Я спросила это слишком громко.
Его глаза за стеклами небольших круглых очков расширились.
– Не самый умный вопрос, если мы собираемся с помощью нее оплачивать номер, не так ли?
Ох, я-то считала, что мы еще оставались скрытыми от окружающих, но оказалось, что нет. Парень впереди отвлекся от сотового телефона, приклеенного к уху, и бросил на нас подозрительный взгляд. Ну да, мы не имели глянцевого вида миллионеров на отдыхе или самоуверенности людей, обладающих безлимитным корпоративным счетом, но и бездомными тоже не выглядели. Я наградила его язвительной улыбкой, и он вернулся к своим делам.
– Извини, – сказала я Дэвиду уже тише. – Естественно, она настоящая. Конечно. Но я имела в виду – черт, я сама не знала, что я имела в виду – в общем… гм, куда они посылают счета?
– Не ко мне.
Его улыбка заставила мой паровозик мыслей потерпеть крушение. Парень с сотовым телефоном впереди нас получил ключ от комнаты и освободил очередь. Дэвид и я подошли к конторке, где вышколенная молодая особа, слишком симпатичная для Нью-Йорка, провела все необходимые для регистрации операции, выдала нам пластиковую ключ-карту и протараторила инструкции об ее использовании. Слишком быстро, чтобы я успела понять.
Носильщик в форменной одежде отеля отвернулся, увидев, что мы без багажа. Его взгляд, брошенный напоследок, говорил о том, что он не удивлен паре, прибывшей, для короткого, интенсивного времяпрепровождения.
Дэвид взял меня за руку и повел к лифту по огромному персидскому ковру мимо молчащего фортепьяно и приглушенно бубнящего телевизора с широким экраном, где шло какое-то утреннее ток-шоу. Там одни замечательные люди задавали вопросы другим, еще более выдающимся.
Мы поднялись в лифте вместе с парнем с телефоном, который все еще разговаривал. Он болтал о доле акций и о том, что связывает вице-президента корпорации с женой одного из членов правления. Последнее меня заинтересовало. Так вышло, что наши комнаты располагались на одном этаже – двенадцатом – и он смотрел на нас так, как, будто мы собирались украсть его часы, а то и лишить жизни. Но тут он направился к себе, а мы пошли в конец длинного коридора к светлополированной двери с номером 1215.
