А вокруг других – нет, и это выглядело даже более зловеще.
Я закончила перевоплощение в человеческую форму, почувствовав, как волосы – шелковистые и прямые – рассыпались по плечам, и в первое мгновение подумала, я создала их как надо, наконец-то.
И лишь потом осознала, что видели мои глаза. Я покинула Мэрион, Мартина Оливера и других Хранителей, заботившимися о раненых, пытавшимися доставить их в безопасное место… теперь же здесь вообще никто не двигался.
Вместо этого на полу прибавилось тел.
Я скользнула к скорчившейся фигуре в коричневой замше, пропитавшейся водой. Волосы Мэрион слиплись в сосульки, потемнели и спутались от недавней бури, она была неподвижной и бледной. Я проверила пульс и обнаружила, что сердце бьется, хотя и медленно. Мартин Оливер тоже лежал на полу, его грация и мужественная сила исчезли. Рубашка мокрая, окрашенная розовым, а внизу – кровоточащая рана в груди глубиной в четыре дюйма. Стекло. Его проткнуло… Пульса не было. Только полная, звенящая тишина.
Я огляделась, пользуясь белым светом молнии, вдохнула запах озона и крови и поняла – кого-то не хватало, из тех, кого я оставляла здесь.
Кевин.
Я растворилась туманом, уходя на тонкий план, и тут же ощутила тянущий рывок. Вниз и налево – он был все еще здесь, но как минимум на этаж ниже. Я нырнула сквозь сталь и бетон, холодное пространство, снова бетон и сталь…
…в коридор, пролегающий сквозь тонкий план, словно Бродвей. Здесь кругом было столько силы, дикой и едва сдерживаемой; пространство гудело от голубых искр. Ясно чувствующееся напряжение от присутствия Кевина вело меня вниз по пустынному коридору, потом за угол, и внезапно я увидела вспышку аур впереди, настолько ярких, что они пробивались даже сквозь завесу Свечения. Я отступила, сохраняя призрачную форму, пытаясь понять, где я нахожусь, и что вообще происходит.
Впереди точно был Кевин. Так же, как и Льюис. Я не могла бы сказать, присутствовал ли Джонатан – ауры джиннов сияли повсюду, словно блуждающие огни…
Что за черт, где я? Я снова медленно потекла вперед, нашла удобный незаметный проход и вернулась в телесную форму, чтобы все хорошенько рассмотреть.
В конце коридора имелась огромная полированная дверь, какие показывают в фильмах, когда хотят дать понять, что за дверью находиться нечто такое, что действительно клево украсть. Она стояла полуоткрытой.
В паре футов от нее лежало тело – человек, заливающий ковер потоками крови, хлеставшей из раны на горле, скорее всего, смертельной. Охранник все еще дышал, но и только… пока я смотрела, его глаза подернулись дымкой, из горла вырвался последний хрип.
Я услышала голоса и осторожно выдвинулась из-за прикрытия двери, скользя вдоль стены. Кто бы там ни был, они находились в хранилище.
– Не стоит этого делать, – раздался голос Льюиса. – Отпусти его.
Он казался спокойным, но я чувствовала напряжение, скрытое в глубине. Там происходило что-то плохое, что-то даже хуже ударов по голове, которые он уже перенес. Через разделявшее нас пустое пространство, я чувствовала пульсацию его напряжения, умственного и физического.
Я медленно, по шагу продвигалась дальше, сгорая от желания узнать, где носят черти Джонатана, и где сейчас Дэвид, и что пошло не так как надо… Я не могла поверить, что Кевин мог убить людей наверху или прирезал того охранника на ковре. Но, возможно, я недооценивала силу его отчаяния или ярости…
Все время двигаясь вдоль правой стены зала, я могла видеть часть помещения, располагавшегося по ту сторону открытой двери.
Я заметила еще несколько неподвижных фигур, лежавших на полу. Все в форменных куртках сотрудников службы безопасности ООН. Я напрягла чувства и поняла, что все они были мертвы.
Льюис стоял совершенно неподвижно, сжимая в руке бутылку из синего стекла. Она оставалась закрытой. Дэвид. Напротив него стоял на коленях Кевин, удерживаемый крепкой рукой, сжимающей его горло. Он, похоже, был в полуобморочном состоянии. Ну, или, во всяком случае, слишком напуганным, чтобы бороться.
Рука, державшая его, была большой, квадратной и покрыта кровью.
Я двинулась дальше, пытаясь войти, и как в толстое стекло воткнулась в барьер. Барьер для джинов. Для того чтобы его пересечь, мне нужно было находиться в бутылке и потом уже выйти… дерьмо. Моя бутылка находилась на той же стороне, что и Кевин, возможно, в кармане штанов, заполненном презервативами.
– Прошу тебя, – сказал Льюис и нервно потер бутылкой о ногу.
Выглядел он ужасно. Половину его лица покрывали кровоподтеки, образуя сложную племенную татуировку – результат пинков Кевина – а неповрежденная часть лица бледна, больного оттенка овсяной каши.
– У тебя есть выбор. Не делай этого. Такое невозможно вернуть назад.
– И не надо.
Рука, удерживающая Кевина, была мужской, с растительностью, начинавшейся прямо от запястья и крепкими толстыми пальцами, но голос принадлежал женщине. Он раздавался с той стороны, которой мне не было видно. Но я не нуждалась в этом. Я и так знала, чей это голос, он никогда не покинет мои кошмары. Иветта. Ну конечно… если Льюис был здесь, они должны были конфисковать Дэвида и забрать Иветту для допроса. Значит, пользуясь неразберихой наверху, она сбежала и спустилась сюда в хранилище за своим любимым рабом.
Только через мой труп, сука. Я еще раз попыталась пройти барьер, отыскивая слабые места, но он был гладким и безупречным. Я не думала, что кто-то из них меня заметит. Оставаясь вне поля их зрения, я обрела призрачную форму и сделала еще одну попытку. Туман, твердое тело – не имело значения… Я не могла пройти на ту сторону и должна была дожидаться, пока они выйдут ко мне.
Она произнесла голосом сладким и твердым, как засахарившийся мед:
– Отдай бутылку, Льюис. И, возможно, я сохраню тебе жизнь.
Он снова провел по ноге бутылью, и я поняла, что он пытается сделать. Бутылка имела резиновую пробку, и он постепенно оттирал ее, чтобы дать Дэвиду выбраться.
– Соблазнительно. – Его голос надломился, и он, тяжело сглотнув, облизал губы. – Послушай, я действительно считаю, что для сумасшедшей ты очень привлекательная женщина, но последнее, чего бы мне хотелось – это доверить тебе джинна. Поэтому, как мне кажется, тебе лучше подумать…
– Убей его, – приказала Иветта.
Рука, державшая Кевина, сжалась, и я услышала, как хрустнула кость, словно пластиковый стакан. Льюис вскрикнул, вытянул руку, с его пальцев сорвался белый огонь, омывая безвольно падающего Кевина. О боже. Его шея… звук, что я слышала, был хрустом тонкой мальчишеской шеи.
Освобождения я не почувствовала. Кевин не умер. Льюис сохранил ему жизнь, по крайней мере, на данный момент, но сам он выглядел немногим лучше мертвеца.
