— В чем проблема? — фыркнул я нарочито нагло. — Умри.
— Не могу, — пробормотал Древний. — Не могу…
— Почему? Ты же бог.
— Нет, — тускло сказал Мрон. — Был бы богом, если бы мог перестать существовать по собственному желанию.
— Но не можешь… — протянул я, удивленно вскинул брови. Вот теперь, кажется, начинаю понимать, что гложет Древнего. Все, что мог, изучил и попробовал, постепенно растерял способность радоваться победам и поражениям. И рад бы уйти, но… нечто в душе не дает. Нечто?.. Да обычный человеческий инстинкт самосохранения! Последнее и самое древнее, самое мощное, что вложил в людей Создатель…
Наши взгляды пересеклись, и я понял — угадал. Терн чуть заметно кивнул, сказал с горечью:
— Не могу… Мы искры от силы Престолов…
— Скорее, паразиты, которые присосались к шкуре животных и никак не могут налакаться крови, — резко произнес я.
— Как угодно, — изрек Древний. В голосе вновь возник холодок, улыбка потухла. — Но мы есть, мы создали существующий мир.
— И уходить не собираетесь.
— Нет, — отрезал Мрон.
— Будете жить дальше, властвовать и воевать… как люди, — продолжил я. — А еще будете сходить с ума, постепенно превращаться в чудовищ, кто-то развоплотится… не скоро, но так произойдет… Единственная возможность уйти от вырождения и безумства — постоянные изменения. Пока вы воюете, предаете, играете — вы живы. А сейчас… не будет никакого Страшного суда. Просто Алар сорвался первым и сейчас ставка проста — кто победит, тот получит право изменить Сущее.
Чем больше я говорил, тем больше уверялся в правильности сказанного. Выводы, в сущности простые, вдруг обрели плоть. Нет никакой высшей цели, нет божественной воли. Есть серая и рыхлая реальность, уставшие повелители и несчастные народы. Но хуже того… изменения Древних и есть застой. Кто знает, какими мы могли бы стать без влияния свыше. Кто знает, во что бы смогли развиться и какие пространства открыть. Мысль человеческая безгранична… но мы раз за разом бежим по намеченному кругу как белки в колесе. Магия для разрушений, механика для гномов, леса для прекрасных эльфов… Застывший аморфный мир, который вырождается вместе со своими властителями.
Но больнее от иного: все, что я считал важным, — прах! В таких масштабах существование целых народов — пыль, не говоря о простых вещах: родственных связях, любви и ненависти, знаниях, устремлениях. И не потому ли Мгир, который упорно называется Птицем, пытается создать Орден? Не из банального желания возродить старый порядок, нет. Возрожденный маг понял или почувствовал, первым решился начать изменения. Не по указке, а по собственному желанию и представлению…
Слова исчезли, сияние светильников стало багровым, и неведомо откуда возник сквозняк. Промчался по роскошному ковру и запрыгал по креслам, тронул рамы картин, позвенел хрусталем бокалов… Древнего накрыла тень, бледное, усталое лицо утонуло во тьме. Странная, должно быть, картина: изящный и холеный человек напротив окровавленного урода. Но оба… чудовища.
— Когда-то я считал тебя удачно подвернувшейся фигурой на шахматной доске, Эскер, — сказал Терн. Шевельнулся, чем сразу разрушил гнетущую атмосферу, неопределенно пожал плечами. — Надеялся сохранить Свободные Земли, с твоей помощью защитил Гент…
— Зачем? — прохрипел я.
— Не люблю, когда убивают построенное с таким трудом. Прямо как частичку души отбирают, ты сам так говорил… Да-да, у меня нет коварных планов на твою страну. Свободные Земли и Серый Орден — одна из неудачных попыток, только и всего. После победы над Аларом я попробую другой способ, создам новую модель…
— Чтобы не быть в одиночестве.
— Да, — спокойно признал Терн. — Между нами и людьми огромная пропасть, нас очень мало. Тысячелетия уходили на попытки подогнать человечество в эволюции, разнообразить существование. Это мой способ, моя идея. Другие постепенно разочаровались, тот же Алар решился на кардинальные изменения, я — нет. И буду продолжать работу. Но ты… ты, Эскер, лучшее мое творение, промежуточное звено в длинной цепочке метаморфоз. Ты превысил самые смелые ожидания, умудрился выжить после ритуала. Признаться, я до сих пор гадаю, как носишь в себе Дух Хаоса и остаешься в живых. Идеи с заклятием Разделения, затем применение Гасителей Дара хороши. Однако ты в принципе не должен существовать… но существуешь. Загадка. И надежда… Значит, я прав.
Древний посмотрел на меня со странным выражением. В глазах клубилась такая Бездна, одного прикосновения которой хватило бы для полного развоплощения. Тоска, грусть, невыразимая боль пустоты…
— Ты наблюдал за мной, позволил пройти, — пророкотал я. Сделал шаг в сторону, поднял меч… и опустил. Рано. — Именно тебя видел в «Королевском приюте», когда говорил с ван Гордером…
— С тем холеным слизняком?! Ах да, ты же тогда играл в сурового и загадочного колдуна… — хмыкнул Терн. Помедлил, добавил философски: — Но ты прав, кое-где подталкивал. Забавно было наблюдать за твоими попытками отыскать меня, вступить в тайный легион… Ты явился, чтобы убить, Эскер?
— Попробую, — проворчал я, задрожав от очередной волны боли. Мельком глянул в зеркало — кожа сползала с меня как лоскуты ветхой ткани. Лицо теперь больше походило на страшную личину шлема, плечи разошлись еще больше и превратились в массивные наплечники…
— Пытались многие, и некоторым я даже поддавался. Без толку.
— У тебя есть другие варианты?
— Конечно, — кивнул Бог Тьмы. — Все элементарно. Мы заключаем союз, вместе работаем над возвышением рода человеческого. Но если победит Светозарный, будь уверен, знакомый тебе мир исчезнет. Там, в Поднебесном, когда вы с Мгиром подслушивали, мои братья и сестры не зря говорили о Гибели. Сущее будет уничтожено, появится другое. Но ни ты, ни я, ни кто-либо еще не сможет его увидеть… Ну так как?..
Удивительно, но в какой-то момент мне показалось, что Мрон темнит. Ведет игру не с двойным, а с тройным дном. Говорит, но не верит в сказанное. В глазах Древнего проскользнула смесь эмоций: надежда, неприязнь и тоска, вновь надежда… более глубокая, затаенная. Я засомневался, стал отступать к двери. С усилием остановился и качнул головой. А смысл? Уходить из-за предчувствия? Нет, нужно довести дело до конца…
— Нет, — скупо ответил я.
Терн промолчал, но эмоции в глазах полыхнули и исчезли.
— Что ж… выбор сделан, — пробормотал бог, неожиданно широко и жизнерадостно усмехнулся. — Ты принес мне меч Равновесия? Последний из выкованных мною сломался от старости… Не знал? Настоящие клинки тоже живут, мыслят по-своему и ломаются… когда иссякает вложенная в них сила. Равновесный — лучший. Еще в битве при Генте я хотел забрать, но ход событий не позволил. Хороший трофей в схватке, я буду носить его с честью…
— Не дождешься.
— Да ладно, — насмешливо парировал Древний. Вытянул руку, открыл ладонь. И тотчас я увидел, что лезвие залило мраком, рукоять нестерпимо ожгла, и меч рыбкой рванулся из пальцев. Терн подхватил на лету, полюбовался: — Я же говорил, клинок помнит настоящего Хозяина…
