Перед глазами возникло обеспокоенное лицо Тоха. Брат потряс меня за плечо, что-то сказал. Только с третьего раза я услышал:
— Что с тобой, Эскер?
— Нужно уходить, Тох, — простонал я, — Быстрей гони воинов в город!
— Но почему? — воскликнул брат, — Это противоречит нашему плану…
— К Мрону план! — прохрипел я. — Слышишь пение? Брат выпучил глаза и с недоумением повертел головой.
Я видел, что он напряженно прислушивается. Но в шуме битвы таяли остальные звуки. Зато отчетливо слышал я. Громкое пение: гимн войны, призыв о помощи к очень могущественному существу. Не к человеку, даже не к демону. К богу. Служители обращались к Алару. И я чувствовал, что каждое слово мольбы услышано. Далеко, за пределами нашего мира, за хрустальными сферами слоев бытия пробуждалась великая сила, тянулась сюда, к полю и стенам города.
— Ничего не слышу, — проворчал Тох недовольно. — Что вообще происходит? Объясни по-человечески.
Я застонал от боли, постарался совладать с собой. Нужно… Да, нужно что-то предпринять… Где-то недалеко стояли служители и пели, взявшись за руки, творили Высшую Магию. Если смогу оборвать заклинание, возможно, обойдется.
— Уводи воинов, Тох! — твердо сказал я. — Уводи! Погубишь зря!
Боль не давала сосредоточиться. Я пытался вспомнить хотя бы одно заклинание, но из головы вылетели даже простейшие. Пение служителей вызывало новые приступы боли. Я чувствовал, что сила, противная моей сущности, проламывает небеса, ищет цель. То была сила веры. А вера и знания никогда не уживались вместе.
Сознание начало потихоньку затухать, тело онемело, перестало подчиняться неверным приказам мозга. Сквозь туман, заполонивший разум, я ощутил, как крепкие руки подхватили меня за шиворот, бесцеремонно поволокли.
И тут служители завершили заклятие. Боль исчезла, отпустила тело. Я отпихнул руки брата и встал на ноги, ошеломленно тряхнул головой.
— Что случилось? — воскликнул Тох, глянул на меня с беспокойством и страхом, — Что ты бормотал насчет пения?
— Поздно, — сказал я.
Прислушался к ощущениям и понял — сила бога уже тут, среди скифрцев. Золотистое сияние клубилось редким туманом. Но постепенно сгущалось, превращалось в твердый кулак.
— Что поздно? — рявкнул Тох. — Эскер, не говори загадками!
Я посмотрел на поле боя. Големы внесли панику, расстроили ряды имперской армии. Солдаты с криками разбегались, осыпали металлических гигантов стрелами. Машинам все было нипочем. Они тяжеловесно ворочались в грязи, размерено шагали вперед. Многочисленные руки, вооруженные клинками, полосовали воздух.
«Слишком неповоротливые, — промелькнула в моей голове. — Шахтные машины, не военные. Солдаты сообразили, что на пути попадаться им не стоит, легко избегают клинков. Жаль, что так и не успел доделать боевого голема. Он устроил бы настоящую разруху».
Один из големов вспыхнул ярким золотистым сиянием, начал оплывать, словно кусок сливочного масла над костром. Машина сделала еще несколько шагов по инерции и разлилась по земле озером расплавленного металла. Сияние перекинулось на другого голема, на третьего… Мощные механизмы, сделанные из крепчайшей стали, сгорали один за другим. Лопались и взрывались, превращались в оплавленные гротескные статуи.
Тох следил за гибелью машин остановившимся взглядом. Потом повернулся ко мне и спросил:
— Об этом ты хотел сказать?
— Не только, — ответил я, прислушиваясь к ощущениям. — Смотри.
В густой пелене облаков появился широкий разрыв. Мелькнуло голубое небо, но сразу пропало. Из дыры ударил толстый столб чистейшего золотистого света, вонзился в ряды имперской армии. Наступила страшная, невозможная тишина. Каждый человек перед стенами Гента замер, пораженный ужасом и благоговением.
Столб небесного огня истончился, потом исчез вовсе. Но я знал, что сила никуда не делась, нашла носителя… Имперцы зашевелились первыми, стали пятиться в стороны. В рядах возник широкий коридор.
— Что происходит? — услышал я шепот брата. Хотел ответить, но не успел.
Из рядов скифрской армии вышел человек. Худой высокий воин в эльфийских доспехах и с узким мечом в руке. От него исходило яркое золотистое сияние. На пластинах лат играли веселые солнечные зайчики, а глаза были подобны щелям, сквозь которые смотрело само солнце. На нас дохнуло волной Силы, яростной и обжигающей.
Человек медленно пересек поле, залитое кровью и заваленное трупами. Имперские солдаты давали дорогу, кланялись. Кто-то падал на колени прямо в грязь и молился. Сияющую фигуру провожали взглядами, полными мистического ужаса, религиозного рвения. Воин пересек почти половину расстояния, разделяющего нас, обернулся и взглянул на скифрцев. Я ощутил беззвучный приказ. Неслышимый для нас, но прекрасно понятный каждому имперскому солдату.
По полю прошло движение. Глаза каждого скифрца вспыхнули тусклым сиянием. Раздался скрежет доспехов и вынимаемых из ножен мечей. Человек отвернулся и, запрокинув голову, весело засмеялся. А потом пошел к нам быстрыми упругими шагами. На узком подвижном лице играла кривая ухмылка, по волосам пробегали огненные искры.
— Тох, убираемся отсюда! — воскликнул я. — Мы не удержим их здесь.
Мы переглянулись с оборотнем. Брат выглядел пораженным. Глаза выпучены, рот распахнут. Но совладал с собой, нахмурился. Во взгляде промелькнула жаркая ненависть.
— Ты видишь то же самое, что и я? — спросил Тох.
— Да, — ответил я медленно. — Это не человек.
Тох кивнул и повернулся к воротам. Нас осталось ничтожно мало. Лишь горстка усталых, израненных воинов. Но лучшие из лучших, самые крепкие и сильные, умелые. Защитники Гента устрашенно пятились, закрывшись щитами и выставив клинки. Но не побежали, лишь плотнее сомкнули ряды. Несмотря ни на что, решили сражаться до последнего, не отступать.
— Примем гостей как должно! — вдруг захохотал Тох. Оборотень с наслаждением потянулся, захрустел суставами. Тело брата «поплыло». На груди и спине вздулись толстые плиты костяного панциря. Из плеч с хрустом выскочили длинные и острые шипы. Лицо изменилось. Кожа лба и щек затвердела, вытянулась. Через минуту передо мной стоял мощный воин в массивных костяных доспехах. Тох подхватил с земли чью-то секиру. В левую руку взял огромный гномий топор.
— Тох, не делай этого! — воскликнул я, сообразив, что задумал двоюродный брат.
Ликантроп ожег меня взглядом алых как угли глаз.
— Выскочке нужно устроить трепку, Эскер! — ответил брат. Голос, искаженный костяной броней, стал неузнаваемо глухим и рокочущим.
Я бросил быстрый взгляд на солнечного воина. Он был совсем близко. Стремительно шел через поле, залитое кровью, полыхающий меч держал на вытянутой руке. И улыбался, весело и заразительно смеялся. А за ним катилась волна скифрцев с оружием наперевес.
