На меня дохнуло волной удивительно чуждой, противной самой моей сути магии. Служитель не стал размениваться на мелочи, решил испепелить всех.
«Вперед! — приказал я себе. — Нельзя терять ни секунды!»
И тут время опять полетело галопом. В уши ворвался грохот, звяканье железа и крики людей. Я крутанулся на месте, пропустил вскользь копье самого сообразительного воина. Доспех заскрежетал, но выдержал. На выдохе я крикнул заклятие физической силы и выхватил меч. Тонкое лезвие засвистело, разрывая неподатливый воздух, легко раскроило череп копейщика вместе с шлемом. Лицо обожгли горячие капли, во рту появился привкус чужой крови. Но я не обратил внимания, выдернул клинок и ударил еще дважды. Ратники у моих ног, которые очнулись и схватились за рукояти коротких мечей, рухнули обратно. Мои сапоги окрасились алым.
«Быстрей! — вспыхнуло в мозгу. — Сейчас служитель закончит заклятие и от нас даже пепла не останется!»
Я рванулся вперед, взревел от переполняющей тело боевой ярости. Вклинился в нестройные ряды солдат и взорвался вихрем ударов. Тяжести доспехов не ощущал, меч порхал, словно бабочка на лугу. По телу разлилась восхитительная сила и легкость. Рефлексы, давно потерянные из-за отсутствия тренировок, вернулись ко мне.
Восприятие мира исказилось. Я жил одной секундой, одним мгновением. Меч стал мыслью, а тело волей. Остальные чувства отключились, и я отдался на волю инстинктов.
Смутно помнил: грохот, сверкание клинков и наконечников копий, жалобные крики умирающих и яростные — еще живых воинов. На меня то и дело брызжут горячие капли, под лезвием меча хрустит, хлюпает, лопается. Я кричу, смеюсь, скалю зубы и плююсь. Почти ничего не вижу, но тело все делает правильно: разворот, косой удар, что сносит голову неосторожному скифрцу, опять разворот… Пропускаем под мышкой копье и бьем острием меча в середину грудины. Так нельзя, может застрять в ребрах, но клинок неожиданно легко вспарывает толстое железо нагрудного панциря. Рубит кости, словно тонкие прутики, и впивается в горячее сердце. Немного проворачиваем и, сделав шаг вперед, отбрасываем уже мертвое тело прочь. Ловко вытаскиваем клинок и отсекаем руку следующему солдату, что замахивается коротким и толстым, словно дубинка, мечом. Воин завывает, хватается за обрубок, брызжущий кровью. Но тут же замолкает, когда холодная сталь впивается ему в рот, дробит зубы и кости, разрывает мозг.
Упоение боем длилось лишь несколько мгновений. А в следующий момент меня сотряс страшный дробящий удар. Грохнуло, словно взорвалась средних размеров масляная бомба. Засвистели острые щепки и куски железа. Я отлетел прочь, упал и вновь ушел в кувырок. Вскочил и огляделся. Мои спутники были все так же неподвижны. Служитель молодец: пока создавал новое заклинание, умудрялся поддерживать предыдущее. Копейщиков стало больше. Прибежали воины, что до этого сидели у ближайших палаток. Притащили ростовые щиты, встали в строй. Удар и был слитным толчком массы тяжелых тел. Но я не зря старался. Около десятка воинов лежали на земле, в середине строя зияла огромная дыра. Солдаты поспешно отбрасывали искореженные обломки щитов, отходили назад. На их место вставали другие, вооруженные до зубов.
Я дрогнул, отступил на шаг. Против стены воинов, ощетинившихся копьями, укрытых толстыми щитами, не устоять. Имперцы хорошо умеют сражаться строем. У меня нет шансов. Можно было попробовать разорвать ряды. Но меня тут же задавили бы массой. Даже сила, быстрота и ловкость, что дает магия, не помогут.
Глаза ратников опасливо блестели поверх щитов. Скифрцы боялись, но я чувствовал: еще миг — и страх превратится в ярость. Пойдут на меня не жалея жизней, не чувствуя боли от ран. За их спинами разгоралось бледное сияние. Служитель почти закончил заклинание. Кожу щипало, меня овевало теплым призрачным ветерком. Но я знал — скоро ветер станет раскаленным, выжжет плоть, испепелит кости…
Глубокий вдох… закрываем глаза, левой рукой чертим Знак… В солнечном сплетении вспыхивает пламя, тонким ручейком вливается в древний как сама земля контур Повеления. Мало, слишком мало! Делаем поток шире, русло глубже. И вот моя собственная энергия хлещет, словно река, прорвавшая плотину. Силы Мира, услышьте меня! Услышьте голос последнего Серого мага!.. Мягкий толчок на краю сознания… И яркий фиолетовый свет, что слепит даже сквозь закрытые веки. Мгновение тишины, затем неистовый рев разбушевавшейся Стихии закладывает уши. Свистят мелкие камешки, проносятся мимо, словно раскаленные метеоры. Доспехи нагреваются буквально за секунду. В нос бьет отвратительный запах собственной горелой плоти, дымящихся и тлеющих волос. Нет посоха, чтобы смягчить боль. Но я стерплю, теперь я многое могу стерпеть. Я не тот слабый и трусливый паренек, что раньше, не маг-механик, только и умеющий сносить обиды… хоть всеми силами и держусь за прошлое, ибо боюсь потерять самого себя. Но я могу терпеть боль, могу убивать, если надо. Я Серый маг!..
Жар постепенно ослабевал, сияние больше не слепило. Теперь можно было открыть глаза, пляска пламени закончилась…
Я моргнул, огляделся. Вокруг поднимались струйки дыма. Снег на несколько десятков шагов вокруг растаял, обнажил тлеющую черную землю. Строя копейщиков теперь не существовало. Не было и служителя. Имперский маг так и не успел со своим заклинанием. У деревьев лежала темная тошнотворная масса. Сочилась алым и черным, словно фарш. Среди однородной массы поблескивали мелкие кусочки металла, выглядывали древесные щепки — все, что осталось от скифрских солдат. Ближайшие палатки оказались изорваны в клочья, дальние пылали. Слишком много силы я влил.
Я закашлялся от удушающей вони. В глазах плясали разноцветные пятна. Темнота давила, грозила растоптать меня и пожрать. Факелы потухли, свет давали лишь пожарища. С противоположной стороны лагеря доносились панические крики. Скифрские воины бегали, словно муравьи, почуявшие дождь. Кто-то пытался гасить пламя, кто-то бежал сюда с оружием в руках.
Позади всхрапнула лошадь. Я оглянулся. Заклятие служителя больше не действовало. Спутники мои постепенно оживали, начали медленно шевелиться. С кончиков пальцев Ига сорвалась шипящая ослепительно-белая молния, хлестнула по фигуркам людей вдалеке. Боевому магу удалось завершить начатое. Лица Ферана и Рола кривились от боли и бессилия, ведь они все видели, но ничего не могли поделать. С каждым мгновением свобода движений возвращалась к ним. Воины вяло дергали руками, тряслись, словно в припадке.
— Эскер, что… — прохрипел лейтенант. — Что ты творишь?..
— Уезжайте, — сказал я обессиленно. — Затея провалилась.
— А как же ты? — спросил следопыт с трудом. Мышцы лица оживали медленно, ему было сложно говорить. — Своих… не бросаем.
В лагере скифрцев раздался грохот и яростные крики. «Пришли в себя, — понял я. — И жаждут мести. Сейчас опять станет жарко».
Я хлопнул в ладоши и шепнул заклинание. Теплая золотистая волна разошлась широким фронтом, ударила в товарищей. Вымыла остатки чужой магии, оживила мышцы и ускорила ток крови. Лошади всхрапнули, испуганно шарахнулись назад, едва не сбросив седоков. Ноздри их раздувались, ловили страшные запахи крови и смерти. Я поднял ладонь и создал яркую вспышку. Кони заржали, взвились на дыбы. Затем ударили копытами по земле и понесли прочь.
