— Где я?
— Очень умный вопрос, — съязвил Тох. — Дома у меня, где ж еще…
Он возвышался надо мной, словно гора. Одет в простую льняную рубашку и широкие кожаные штаны, щеки отливают синевой — побрился недавно. Весь свежий и живой, карие глаза светятся сытостью и довольством. Еще и улыбается, зараза.
Я застонал. Как же все-таки больно! Тошнит. Еще и во рту будто стая кошек в туалет сходила. Ненавижу похмелье!
— На, выпей! — Тох сунул мне в руки большую кружку с каким-то вонючим отваром.
Я тупо посмотрел в нее. Отхлебнул с опаской, закашлялся.
— Что за гадость! — скривился я, — Отравить меня решил?!
— Пей! — рявкнул брат. — Это лечебный чай. Рецепт из умных друидских книжек. Полегчает, обещаю.
— А на себе испытывал? — поинтересовался я, но все же послушался и стал потихоньку прихлебывать горячее варево.
— А мне это ни к чему, — хохотнул Тох. — У меня похмелья не бывает и раны как на собаке заживают. Сам знаешь.
— Моя смерть будет на твоей совести! — пригрозил я.
— Похороним с почестями, — фыркнул Тох.
— Утешил… — буркнул я, давясь и обжигаясь чаем.
Хотя ворчал зря. Отвар и в самом деле помог. Я чувствовал: с каждым глотком в голове становится все чище, боль и тошнота отступают, в тело вливаются свежесть и бодрость. Допив, я недоверчиво улыбнулся и поставил кружку на тумбочку.
— Ну как?
— Рецептик дашь? — с надеждой спросил я.
— О чем разговор, — хохотнул брат — Только он тебе вряд ли поможет. Тут столько всяких редких травок намешано, тебе за два года не собрать.
— Жалко, — вздохнул я. — Полезная вещь — твой чаек.
— Я же говорил. Если полегчало, вылезай из постели. Дара уже есть приготовила.
В желудке что-то болезненно квакнуло и громко забурчало. Рот наполнился слюной, а челюсти сделали хватательное движение, словно уже вцепились в сочный кусок мяса. Я завозился, откинул простыню и тут заметил, что совершенно голый.
— Одежда на тумбочке, — подсказал Тох и вышел из комнаты.
Я встал, оделся: рубашка и штаны выстираны, аккуратно зашиты, приятно пахнут травами и свежестью. Поискал взглядом башмаки, нашел под кроватью.
Двор встретил меня ярким солнечным светом, зеленью травы, кудахтаньем кур и чириканьем воробьев. Я потянулся — аж кости хрустнули, сладко зевнул и пошел к стоящему неподалеку корыту. Вода оказалась теплая, чуть зеленоватая, с запахом тины. Я поплескал на лицо, смочил волосы и встряхнулся, как пес.
Никогда раньше не был у Тоха дома. Знал, что его ферма неподалеку от Гента, в паре часов ходу, но зайти не довелось. Времени не было. Я с интересом осмотрелся.
Дом старенький, со следами недавней починки, но большой и просторный, очень светлый. За домом зеленеет ухоженный фруктовый сад, вдалеке видны пшеничные поля. Рядом конюшня, амбар, маленькая кузница. Чуть дальше — длинное строение, видимо свинарник. Все аккуратное, чистое. Я присвистнул — и как брат справляется со всем этим? Слуг и работников вроде не видно, значит, сам батрачит. Но как у него получается? Ведь если в одиночку, то тут круглые сутки надо пахать.
Из-за дома появился Тох и помахал мне рукой.
— Пошли в сад! — позвал он. — Дара там стол накрыла.
Мы обогнули дом и вошли под сень яблонь и груш. Над небольшим колченогим столом хлопотала пухленькая светловолосая женщина. Дара, жена брата.
— Хорошо спишь, Эскер! — приветливо сказала она и махнула рукой. — Так все на свете можно пропустить.
— Ага! — согласился я, сглотнув слюну. — Ты права. Ведь мог такое чудо проспать.
Стол заставлен тарелками, мисками и мисочками, на которых исходят паром кушанья. Аромат гречневой каши с мясом щекочет ноздри, сводит с ума. Посреди стола громоздится огромный каравай. Утки и гуси, запеченные целиком, соблазняют золотистой корочкой.
Капельки жира сверкают в солнечных лучах, словно янтарные слезы, сочатся сквозь кожицу. На длинных блюдах лежат присыпанные зеленью ломти вареной свинины и говядины. А еще — грибочки, сметанка, свежий сыр… Мням-м-м…
— Ты преувеличиваешь, — усмехнулась Дара. — Все скромненько.
— Я тоже хочу так скромненько! — заявил я, поедая взглядом гуся. — И чтоб каждый день!
— Тогда женись! — захохотал Тох. — Хорошая жена — залог хорошего обеда! Ты же вроде собирался… Как там твою пассию звали? Флори, если мне не изменяет память…
— Ага, Флори… — сразу поскучнел я.
В груди заныло. В памяти возник яркий образ — длинные рыжие волосы, светло-зеленые кошачьи глаза с желтыми искрами, нежный голос… Я усилием воли отогнал его, тяжело вздохнул.
Тох остро взглянул на меня, покачал головой.
— Что, другого нашла?
— Угу, — пробормотал я. — Боевой маг из Л угара.
— Тогда понятно, — хмыкнул братец. — А я ведь говорил, бросит она тебя… Такие девицы ищут только выгоду. Но ты же и слушать не хотел.
— Ну да, — вздохнул я. — Кто я? Маг-механик, ремесленник… И что меня ждет? Максимум — своя мастерская и стабильный, но скромный доход. А боевые маги — это элита. Деньги, власть, уважение — все для них.
— Глупец, — пожал плечами Тох — Во всяком деле можно быть лучшим. И получить все, о чем мечтаешь. И деньги, и власть, и почет…
— Да, наверное, — уныло согласился я.
— Мальчишки, вы есть будете? — угрожающе спросила Дара, уперев руки в боки. — Стынет все.
Мы опомнились, уселись на табуреты и живо заработали ложками. Нежнейшее мясо таяло во рту, растворялось, еще не дойдя до желудка. Скользкие соленые грибочки летели в пасть горстями и заедались сыром и горячим сдобным хлебом с хрустящей корочкой. За ними шла нежная гречневая каша с маслом. Потом дело дошло до уток и гусей. Не церемонясь, мы рвали их на части, горячий сок стекал по рукам, капал с пальцев и даже локтей. Мы рыча вгрызались в мякоть. Все мужчины хищники, а если не хищники, что ж это за мужчины? Когда утолили первый голод, стали есть медленнее, но все равно жадничали. Желудки набили, но еще ели впрок, про запас.
Дара ушла и вернулась через минуту с подносом, а на нем — чашки с черным горячим напитком. Вот это да! Меня решили побаловать кофе. Дорогое удовольствие. Кофе в Свободные Земли привозят с юга торговцы-тарки, темные от загара, со странным выговором. Говорят, в далеких заморских странах кофе растет на деревьях или даже на кустах, наподобие наших яблок… А вот у нас продается почти на вес серебра.
Мы наелись, откинулись на табуретах: жаль не стулья — спинок нет. Я прихлебнул густого черного варева. Горькое, но и Мрон с ним, я сладкое не люблю. Зато вкус необычный и мозги хорошо прочищает. Тох достал трубку, набил табаком. Я создал маленькое плетение, толкнул в его сторону. Табак ярко вспыхнул, но лишь на секунду, потом стал тлеть. Брат глубоко затянулся, выдохнул белый пахучий дым через ноздри.
