Догадка обожгла Злыдня. Не мальчик! Сон-воспоминание! Александр!.. Только теперь колдун почувствовал холодную ярость и грозную силу того, кто был в теле сорванца.
Мальчик махнул рукой. Колдун отскочил, взвыл от боли и ярости. Шкуру обожгло, по броне застучали раскаленные камешки, острые щепки. В ноздри ударила вонь паленой плоти, дым. В ушах зазвенело – огненный шар взорвался совсем рядом. Злыдень взревел, бросился вперед. Но ощутил страшный холод, едва увернулся от морозно-белого со шлейфом колючих льдинок сгустка. Левая нога онемела, пальцы резануло болью.
– Уходи! – повторил мальчик.
Злыдень поднял голову и с бешенством посмотрел на Александра. Великий Астрал! И как сразу не догадался? Паренек сверкал глазами, смотрел строго и вопрошающе. Будто король на троне. Платон зарычал, рванулся к врагу. Разорвать горло! Напиться крови!
Твердые ветви затрещали под весом громадной туши. Колдун клацнул клыками, но на зубах остались только мягкие лепестки. Мальчик успел спрыгнуть, отбежал в сторону. Застыл будто деревянный, задумчиво смотрел на ладони. Над одной уже занималась огненная дымка, над другой плясали снежинки.
Колдун заревел, прыгнул с дерева и длинными прыжками помчался к мальчику. Александр поднял голову, посмотрел со страхом и обреченностью.
Но тут послышалось душераздирающее мяуканье. Перед пареньком возникла маленькая черная кошка с зелеными глазами и острой мордочкой. Оскалилась, показала тонкие игольчатые клыки. Зашипела и плюнула. Выгнула спинку дугой, воинственно задрала хвост.
Злыдень разочарованно взвыл, испуганно шарахнулся. Но чересчур реалистичный сон вновь сыграл злую шутку. Убрать инерцию не получилось. Окровавленное и обгорелое чудовище споткнулось, пропахало борозду в мягкой почве. Остановилось у самых ног мальчика. Платон попытался встать, но сразу наткнулся на взгляд кошки. Пушистая зараза завладела волей колдуна, парализовала теневое тело. Неспешно подошла, заглянула в мутные буркала глаз. Презрительно фыркнула и резко ударила когтистой лапой.
Ужасная боль охватила Платона. Пламя охватило плотную кожу, пробралось внутрь. Колючие злые язычки скользнули по внутренностям, взорвались в черепе. Глаза лопнули, брызнула белесая жижа. Огонь охватил целиком. Пожирал мясо, жадно глодал кости. Злыдень протяжно закричал. Боль терзала каждую клеточку тела, разрывала мозг. Яркая вспышка, грохот лавин и нарастающий вой… А вслед за ним тьма.
Платон Варламович очнулся на полу в собственном доме. Закашлялся и захрипел. Тело сводили судороги. Скручивали дряблые мышцы в узлы, заставляли выгибаться дугой. Под черепом жгучая боль, в глазах темно. Колдун жалобно заскулил, скрючился в позе эмбриона. Постепенно, минута за минутой боль отпускала, уходила. Злыдень ощутил стекающую по губе теплую жидкость. Неосторожно глотнул, булькнул, выдул кровавые пузыри. Зрение вернулось. Вокруг появились силуэты мебели, по занавескам скользнул круг света от проезжающего мимо двора автомобиля…
Лишь час спустя Платон сумел подняться с пола. На подкашивающихся ногах побрел в ванную. Долго плескал холодной водой в лицо, отфыркивался и кряхтел. Колдуна трусило в ознобе, зубы сухо клацали. Кое-как заварил кружку лечебного настоя, уселся на диван. Боль не ушла полностью, угнездилась где-то за глазными яблоками. Виски и затылок ныли. Кроме того на щеке осталось несколько глубоких царапин – следы острых когтей.
Кошка… – подумал Платон со злостью. – Карты спутала кошка. Мерзкое существо! Ненавижу!.. Но что же делать?
Колдун задумался, поставил кружку на пол. Кошки – волшебные животные. Одновременно живут во двух мирах. В древнем Египте их почитали как священных. И не зря! Для теневых сущностей коты – грозные стражи мира живых. Платону не повезло, у Александра оказалась животина. Что-то почувствовала и бросилась на помощь хозяину. Если бы не черная тварь, то Злыдень успел схватить мага.
Дела плохи… Пока маг находится дома, он под защитой кошки. Войти в сон парня не составляет проблем. Но Стражница Теней теперь настороже. И раз за разом будет выбрасывать колдуна с Дороги Сна. Вывод? Нужно застать мага врасплох где-то за пределами дома. Оглушить, лишить сознания. И тогда спокойно затянуть на дно Дороги, опутать кошмарами, довести до сумасшествия.
Мельников с удовольствием потянулся, захрустел суставами. На худом морщинистом лице появилась гадкая ухмылка. Платон погладил бородку и вновь потянулся за кружкой. В мозгу стал формироваться новый план… * * *
В щеку тыкался мокрый нос, кожу щекотали жесткие усы, мягкая шерсть. Я застонал сквозь сонную одурь, отпихнул кошку. Но Багира не желала уходить. Громко и возмущенно мяукнула, замурлыкала и засопела на ухо как паровоз. Улеглась на груди, обняла лапами шею.
– Отстань! – проворчал я. – Брысь!
– Мяу! – требовательно сказала кошка. – Мррр…
– За что наказание? – сонно пробурчал я.
С трудом разлепил веки и сфокусировал взгляд на Багире. Мордочка довольная и хитрая – знает зараза, что сдамся. Жмурилась на яркий солнечный свет, льющийся из окна. По-своему, по-кошачьи улыбалась золотистым пылинкам, что танцевали в воздухе. Блаженно вытягивала спинку, вяло водила хвостом.
– Неужели обязательно будить каждое утро? – посокрушался я. – Выходной ведь. Багира, ты эгоистка! Я не должен просыпаться, когда это делаешь ты.
Кошка дернула хвостом, оставила мой укор без внимания. На кухне застучали кастрюли, ноздри пощекотал запах наваристого мясного бульона. Багира встрепенулась, широко распахнула глазища – там вкусное! Мигом спрыгнула с груди и юркнула в щель приоткрытой двери. Сразу же раздался грохот и возмущенный вопль Елистрата:
– Пошла вон, мышатница! Не мешай готовить! Куда все влезает, мохнатое чудовище?
Значит, Светка с Вовкой еще не вернулись, – рассеяно подумал я. – Пока соседей нет домовой осмелел, стал хозяйничать в открытую.
Закрыл глаза и попытался заснуть. Но тут в мозгу мелькнули картинки воспоминания, кожу обожгло ледяной волной. Я задрожал и сел на постели. Простыня влажная, по спине и груди стекал холодный пот. Голову сразу же стянуло тисками боли, в глазах помутилось. Я застонал сквозь плотно стиснутые зубы, сдержал тошноту.
Помню муторный сон… Я вернулся в детство, оказался в деревне. Когда были живы дед и бабушка родители возили туда каждое лето. Ведь ребенок должен знать, что такое природа. Самые светлые и счастливые воспоминания связаны с тем домом. А еще сад… у меня была любимая вишня, на ветке которой просиживал часами. Всматривался в небо, наблюдал за листвой. Слушал ветер, скрип веток… Мне частенько снилась то дерево. Вот и теперь увидел. Смеялся, мечтал, снова стал ребенком.
А потом заметил жуткое чудовище, что кралось по земле. Нечто невообразимо мерзкое – помесь дракона с человеком. Монстр выглядел так, будто побывал в мартеновской печи. Весь обгоревший, кое-где обугленный. По телу стекала скользкая зеленая кровь, из глубоких ран проглядывало бледное как у лягушки мясо… Самое странное – показалось, что сквозь гротескные черты на меня смотрит давешний академик, Платон Варламович. Узкий череп с клочками безжизненных волос, длинная козлиная бороденка и сверкающие злобой черные глаза…
