– Саня, давай так… Несколько простых тестов и если результаты отрицательные, отпускаем на все четыре стороны. Положительные – говорим дальше. Пойми, все что рассказали – правда. И Совет Старейшин – реальная угроза. Эти уроды испоганили Землю, превратили целые народы в своих холуев и свиту. Держится только Россия… пока еще держится. Славяне – потомки великих Ариев. Наш дух силен, тела крепки. Но день ото дня слабеем, ветшаем. Если не произойдет чуда – Родина сгинет. Разорвут по кусочкам, растащат, людей превратят в рабов… Но чудо есть! Расчеты показали, что все двенадцать появятся у нас, в России! Такого никогда и нигде не происходило, а значит, именно на славян возложена миссия вернуть цивилизацию на духовный путь!.. Саня!.. Александр! Если ты носитель Старшего Тотема, то мы станем неизмеримо сильнее. У нас есть специалисты – выучим, натаскаем! Потом делай что хочешь, ни один колдун не сможет тебя победить. Но если уйдешь, то погибнешь. Просто не дадут войти в полную силу!..
Данилов говорил с искренним пылом, активно жестикулировал. Я заколебался. Если есть домовые и прочая нечисть, то почему бы не быть и всему остальному? Тем более многое сходится, выглядит очень правдоподобным. Волшебница ведь зачем-то хотела убить. И не просто потому, что стукнуло в голову: «Какой милый молодой человек! А не зарезать ли его сегодня вечерком и не повесить ли скальп на дверь в качестве украшения?» И как объяснить повышенный интерес остальных представителей чародейской фауны: колдуна и ведьмы?.. Хотя Соня умничка, вытащила из-под носа у Грейс. Но кто знает, какие цели преследует сама…
Ты хотел выбрать сторону, – напомнил я себе. – Хотел найти учителей и наставников. По крайней мере, на первое время. Да, с вояками связываться не хочется. Но если что-то умеют и знают, отказываться и упускать шанс не стоит. Надо быть осторожнее – контора серьезная, правительственная. Такие господа не любят выносить сор из избы, подвергать дела огласке. А я достаточно увидел и услышал… Убивают и за меньшее. Оправданный риск? Пожалуй…
Я вернулся обратно, медленно сел на стул и посмотрел майору в глаза. Данилов тяжко сопел и пыхтел, пытался отдышаться после приступа красноречия. Отер пот со лба, фыркнул. В карих глазах появилась слабая надежда. Ведьмак же проявлял чудеса выдержки. За время перепалки и бровью не повел. Сохранял равнодушно-отстраненный вид, будто витал где-то в иных мирах и реальностях. Сюда возвращался лишь изредка и с большой неохотой – глянуть как тело, дышит ли еще.
– Хорошо, давайте тесты, – ответил я на немой вопрос командира. Не удержался и добавил сварливо: – Но быстро, мне еще кошку кормить…
Данилов как огромный вепрь бросился к двери, проревел в коридор:
– Камышева ко мне! Срочно!
Не прошло и двух минут, как в комнату бочком протиснулся тот самый худой лысый мужчина в белом халате, которого видел курящим на крыльце. Похож на лаборанта или врача. В руках держал потертый кожаный портфель с множеством блестящих застежек.
Теперь представилась возможность рассмотреть поближе. На вид – от тридцати до сорока лет. Как раз из того типа людей, возраст коих невозможно определить… Большая голова неправильной формы крепилась на тоненькой как у гусенка шее. Череп вытянутый: высокий лоб мыслителя и выпуклый затылок. Лицо инфантильное и чахлое, по-детски несуразное: вздернутый нос, пухлые губы, маленький почти незаметный подбородок и круглые румяные щеки. За огромными толстыми очками-иллюминаторами скрывались сонные голубые глаза с длинными светлыми ресницами.
– Егор Юрьевич, выручай! – громыхнул Данилов, кивнул на меня. – Конкурсанта надо проверить. Очень перспективный.
– Хм… Который по счету? – пробормотал человечек, с неприязнью посмотрел на громадного майора. Голос оказался мягким и спокойным. – У вас, Алексей Григорьевич, все перспективные. Думать надо головой, а не мускулами.
– Ну-ну, Юра, не ворчи, – примирительно сказал майор, пожал плечами. – Мы люди действия, мыслитель и ученый ты.
– Почему мне кажется, что словосочетание «люди действия» буквально переводится как безмозглые? – поморщился очкарик.
Прошел к столу, осторожно переступил через горки мусора и окурков. С брезгливостью осмотрел остатки трапезы. Выбрал угол почище, поставил портфель и стал щелкать застежками. Открыл и запустил руку. Долго нащупывал что-то, кряхтел и кривился. Спросил нейтральным тоном:
– Дата рождения?
– Десятое января, – ответил я.
– Интересно… – пробормотал ученый, поправил очки. – Возьмите, молодой человек!
Камышев выудил из недр портфеля молочно-белый стеклянный шарик размером с крупную вишню и бросил мне. Я поймал на лету, покатал в ладони. Тяжелый и гладкий, холодный. Стекло вспыхнуло изнутри ярким белым светом. По гладкой поверхности побежала сеть трещин. Раздался сухой хруст, и на ладони осталась небольшая горка белого порошка. Данилов сдавленно хрюкнул. Глаза майора полезли из орбит, а челюсть отвисла. Даже ведьмак вышел из ступора, посмотрел с неподдельным интересом.
Ученый приподнял светлые брови, вновь полез в портфель. Сонливость как рукой сняло.
– Чудесно… как чудесно… – произнес Камышев. – Попробуем другим.
Я высыпал белую труху на пол, струсил пыль с ладоней. Ученый сразу всучил кривоватый коричневый корешок. Я повертел в руках, потрогал выступы и неровности. Что за растение?..
– Корень мандрагоры? – постарался угадать я. – Что с ним делать? Съесть?
– Прислушайся к ощущениям! – резко сказал Камышев. – Попробуй мысленно потянуться!
Я пожал плечами, но послушно сосредоточился на корешке. Шершавая древесина потеплела, появилась вибрация. Но почти сразу исчезла, кожу кольнуло холодком. Я попытался вызвать уже привычное состояние транса. Не получилось. Сила спряталась, затаилась. Похоже, истощил себя во время короткого боя со спецназовцами…
– Не получается, – фыркнул я, вернул деревяшку ученому.
Тот жадно схватил, бросился к окну. Посмотрел на свет, повертел. Узкие плечи вздрогнули, раздался приглушенное аханье. Камышев повернулся, преувеличено спокойно подошел к майору и показал корешок. Я заинтересовался, присмотрелся внимательнее. Только теперь заметил, что коричневая кора поменяла цвет, стала желтоватой. Кое-где расползлись и буро-зеленые пятна. А с кончика торчал тоненький молодой побег. На глазах вытянулся, выбросил вбок зубчатый листик…
Ученый повернул голову в мою сторону и подслеповато сощурился. Торопливо прошел к мешанине электроники в углу, защелкал тумблерами. Быстро пробежался пальцами по клавиатуре, посмотрел на столбик текста на одном из экранов. Гул вентиляторов стал громче. Загорелись лампочки на нескольких приборах, стрелки на шкалах зашевелились, поползли вправо.
– Молодой человек, будьте добры… – попросил Камышев.
Я покорно встал, подошел к ученому. Он ловко накинул на меня паутину проводов, прикрепил к вискам и ладоням присоски контактов. Набрал на клавиатуре несколько команд, уверенно нажал «enter». Щелкнул еще парой тумблеров и уставился на крайний монитор. Я тоже глянул, похлопал глазами. На экране медленно плавали цветные пятна. Сбоку возникло маленькое окошко, поползли строчки цифр, появилась ломаная диаграмма. Камышев щурился, морщил лоб и шевелил губами.
