У самого входа в склад я остановился, повертелся на месте. Показалось, будто клочья тумана складываются в огромные лица, жуткие зубастые хари. На самой границе зрения чудилось движение. Я вошел в транс. На долю секунды цвета померкли, исказились. Трава стала черной, дома и деревья серыми и бесцветными. Небо неожиданно покраснело, будто попал в Ад. Туман же выглядел как черные клубы дыма и пыли, удушливых зловонных миазмов… Повсюду: у стен зданий, на пустыре и забора плавали бесформенные клубы тьмы. Я почувствовал жуткий холод, уши терзало змеиное шипение, призрачные голоса. В мозг ворвались сотни картинок-образов. Угрожающие, наполненные ненавистью ко всему живому.
Ощущение быстро схлынуло. Я покачнулся и тряхнул головой, отгоняя чуждые образы. Мир тот же: густой туман, сырость и стук капель по асфальту, журчание ручейков. Но теперь все явственней чуял запах разложения.
Что-то не так, – промелькнуло в голове. – Если не списывать на галлюцинации, то с реальностью творится непонятное и угрожающее. А я не могу понять что. Как же не хватает знаний! Три дня прошли плодотворно, но этого мало. Мне бы месяца три, а лучше полгода. И не Камышева в учителя, а кого-то более компетентного. Егор Юрьевич молодец, не спорю. Но он теоретик, имеет лишь приблизительное представление о магии. Обучение в его исполнении больше похоже на блуждание в потемках… Не подходит такая техника, значит попробуем другую, третью, десятую… пока не получится.
– Ну? Где тебя черти носят? – рыкнул Дубов из темноты помещения. – Или раздумал говорить… ха-ха… по-мужски?
Я открыл рот, чтобы послать дурака. Но понял – боец пропустит мимо ушей. Или воспримет как трусость. Мол, паренек штаны обмочил, вот и плетет про мистику. Я стиснул зубы – драка так драка… С магией потом разберусь. Поговорю с Камышевым… или нет, лучше с Ярополком. Ведьмак хоть и слабенький, но чародей практикующий. Поймет с полуслова.
– Нет-нет, – ответил я громко и бодро. – Сейчас устроим дуэль. Секунданты будут?..
Решительно вошел в темный проем, пробрался между громадных теней – какие-то ящики, контейнеры, картонные коробки. Под ногами захрустел мелкий щебень, в нос ударил запах пыли, цемента и машинного масла.
Шагах в десяти вспыхнул неяркий желтоватый свет. Я разглядел небольшую свободную площадку. Вокруг несколько железных шкафов, стеллаж с автоматами и пара ящиков с откинутыми крышками. Внутри среди вороха бумажных обрезков блестел вороненый металл, скелетообразные решетчатые конструкции, виднелась вязь разноцветных проводов. На спинках нескольких рассохшихся стульев аккуратно развешаны куртки и штаны, рядом на полу шесть пар ботинок. Наверное, здесь раздевалка спецназовцев. Облачаются в суперкостюмы, превращаются в вооруженных до зубов призраков.
Дубов неспешно прошелся по площадке, оценивая пространство. Помахал руками, покрутил головой и несколько раз присел. Глянул на меня, ощерил зубы в неприятной усмешке и принялся стаскивать тельняшку.
– Обойдемся без секундантов, – фыркнул солдат. – Много чести. Получишь по шее и делу конец.
– Похвальная уверенность, – пробормотал я.
С опаской посмотрел на бойца. Коля с огромным трудом стащил тельняшку. Тусклый свет лампочки заиграл на рельефных мускулах, плотной как у матерого быка коже. Талия широкая и толстая. Но на животе и боках ни капли жира, только сухие мышцы.
Коля встряхнулся, поднял руки в боксерскую стойку. Руки – как из металла отлитые. Кулаки размером с оголовье нехилого молота… Я и сам не дохляк, торс прикрывают упругие мускулы. Но по сравнению с Колей – мелкая букашка. Он и выше, и шире. Танк, а не человек. На бетонные стены пускать, прорвет будто картон.
Хороший шкафчик, – сказал я себе. Стал медленно расстегивать рубашку. – Но такой бычок не может быть подвижным и ловким. Если взять хороший темп, то не угонится. Главное не подпускать близко, чтобы не взял в захват. Иначе навалится всем весом, раздавит. Да и руки-ноги поломает как спички…
Повесил рубашку на стул. Взмахнул руками, пару раз присел. Глубоко вздохнул и постарался отбросить ненужные мысли. Рефлексы – вот что нужно в данный момент. В бою или драке нет времени думать. Есть место лишь наработанным и отточенным движениям. Более обученный и тренированный выигрывает.
– Начали! – будничным тоном сказал Дубов.
Приподнял руки, открыл живот и солнечное сплетение. Мускулы нарочито расслаблены, ноги прямые. «Ловушка, – промелькнуло в мозгу. – Завлекает… Контрактовать легче, чем нападать первым. Можно увидеть как двигается противник, оценить ошибки… Но каков соблазн! Если хорошенько ударить, он не сумеет ответить».
Я решился, оттолкнулся носками от пола и рванулся навстречу. Мышцы свело судорогой, руки отработали молниеносно и хлестко, как поршни в двигателе: левой, правой, опять левой, боковой в челюсть. Раздались шлепки, костяшки заныли от боли. От последнего удара Дубов прикрылся рукой. Остальные угодили по ребрам и животу, но не навредили. Я сразу отскочил влево, разорвал дистанцию. Но спецназовец и не думал нападать. Ухмыльнулся, поднял руки еще выше.
– Бьешь как баба! Попробуй еще разочек!
Я резко и быстро скакнул вперед, разразился серией мощнейших ударов. Тело работало на рефлексах, дыхание с шипением вырывалось изо рта. Кулаки месили упругую как резина плоть. Ребра, область печени, солнечное сплетение, живот, подбородок, висок… Ни разу не промахнулся. Но Коля даже не дрогнул. Стоял в расслабленной позе, руки опустил. Улыбался и сверлил меня ласковым взглядом.
Плавное движение, расплывчатый силуэт тела, и неожиданно четко – громадный кулак у носа. Возникла боль. Невероятно острая, обжигающая и нестерпимая. Нос и лицо горели огнем, голую кожу спины рвали острые холодные камешки. Я захрипел, булькнул и едва не захлебнулся собственной кровью. Медленно перевернулся на бок, приоткрыл мгновенно вспухшие губы. В голове потемнело, сознание едва не выпрыгнуло из тела.
Как же так? – подумал я отстраненно. – Уже на земле?.. Обидно.
– Слабак! – услышал я возглас Дубова. – Вставай! Я еще не развлекся, как следует.
Слова Коли сочились презрением и затаенной радостью победы. Еще бы – отомстил и развлекся. Можно еще чуть-чуть повалять недруга в грязи, а потом отправится пить пиво и хвалиться перед друзьями. В иное время я бы никак не отреагировал на поражение. Бывает всякое: сегодня ты проиграл, завтра пойдешь качать мускулы, а послезавтра заставишь врагов бояться и уважать. Такова жизнь. Но не теперь. Фраза Дубова вызвала лавинообразную реакцию. Мое сознание уступило место иному существу.
Автоматически снизился порог боли, ткани начали регенерировать. Одновременно я ощутил под собой холодную землю, камни, бетонное основание. Щупальца чувств протянулись дальше. Металл, твердый и надежный грунт, напитанная соками почва. Хорошо… возьмем немного силы…
Ледяная ярость прорвалась сквозь заграждения в разуме. Свилась в тугой смерч, вызвала судороги. Боль опалила, но сразу отступила и пропала бесследно. В глазах сверкнуло, отпечаталась картинка: моя грудь закрытая костяной броней, кривые острые когти на пальцах, а невдалеке – сияющая глумливой радостью физиономия Дубова… Тело сработало как пружина. Я не успел ощутить перехода. Вот только лежал на земле. И тут вдруг стою, а мой кулак летит в лицо бойца. Вспышка, вспышка, вспышка… Тупые удары, хруст, крик и грохот…
