Старк засек направление по клубящемуся облаку на северо-востоке равнины и направился туда.
Тени Ведьминых Огней становились все длиннее и чернее. Он не мог обогнать их. Скоро наступит ночь. Дети, он был уверен в этом, не рискнут выбраться из безопасного убежища Дома на снежную равнину. Зачем им рисковать жизнью, если с ним все равно разделаются Северные Псы! На Черные горы упали лучи заходящего солнца, и они вспыхнули зловещим красноватым светом, который темнел прямо на глазах и переходил в черноту. Показались первые звезды.
Старк уже потерял из виду туман Цитадели и шел, ориентируясь по звездам. Вся равнина таяла в сером, призрачном тумане, который опустился на землю с закатом солнца. Все постепенно расплывалось, исчезало из вида. Небо темнело, становилось черным. На нем уже зажегся Ночной Светильник, огромный зеленый фонарь, и равнина снова стала бледной, менее светлой, чем днем, но все же кое-что можно было увидеть в окутывающей землю серой мгле. Над головой вспыхнули сполохи.
Старк упорно двигался вперед, держа курс на языки пара, которые он видел с балкона Дома Матери. Ветер вонзался в него острыми иглами, обрушиваясь тяжелыми ударами, насылал на него снежных демонов, и тогда Старк падал лицом вниз, пережидая, пока безумные снежные вихри с воем унесутся прочь. Иногда ветер вздымал низкие снежные облака, которые смешивались с облаками белого пара и образовывали бесформенную, густую, непроницаемую для глаз молочную мглу. Несколько раз Старк останавливался, ощутив разверзнувшуюся под ногами бездну, готовую поглотить его.
Старк осторожно обходил эти расщелины, ведь падение в одну из них на этой темной дикой равнине Сердца Мира могло лишить Северных Псов удовольствия повстречаться с ним…
Как ни странно, но он был счастлив. Конец путешествия был близок, а Старк был свободен. Его плоть уцелела, была налита силой, и он был готов к новым испытаниям. Его борьба с холодом, ветром, жестокой и коварной равниной — это честная борьба, не загрязненная никакими философиями, идеалами, религией. Сейчас он был не Эрик Джон Старк, он был Н’Чака, дикий зверь в дикой стране. Он чувствовал себя в своей среде.
Он был дома. Все его чувства были обострены. Он был терпелив, осторожен. Взгляд устремлен вперед, в ночь. Он не смотрел прямо на предмет, он смотрел внутрь его. Он не пытался рассмотреть подробности, только фиксировал его очертания и проверял, не движется ли он.
Дважды ветер приносил ему запахи, отличающиеся от царящего здесь запаха снега и мерзлой земли. Волшебные сполохи трепетали над ним. Головы снежных демонов, казалось, венчало это трепещущее сияние. Цвета играли, переходили из одного в другой — причудливые формы белого, розового и зеленого цветов. Языки пара вырывались из камней то слева, то справа. Они появлялись, вырастали до неба и рассеивались. Ему казалось, что какие-то жуткие белые существа вынюхивают его между камней, снега и столбов пара. Он долго не мог отделаться от этого впечатления.
И затем пришел момент, когда он убедился в этом.
Старк с трудом выбрался из очередного белого облака, смеси пара и снега, и когда взглянул на равнину, то увидел большое белое существо, которое смотрело прямо на него.
Старк замер. Существо продолжало смотреть на него. Нечто холодное, чужое, враждебное коснулось мозга Старка, и в нем прозвучало:
— Я — Шкуродер…
Он был огромен. В холке он достигал уровня плеча Старка. Ноги его были длинные и мощные. Толстая шея гнулась под тяжестью массивной головы. Старк увидел его глаза, огромные и неестественно блестящие, широкую пасть и клыки — два ряда белых острых, как бритва, клыков.
Шкуродер вытянул толстую, как ствол дерева, ногу и обнажил тигриные когти. Он прочертил пять борозд по промерзшей, как камень, земле и улыбнулся, показав длинный красный язык.
— Я — Шкуродер…
Глаза его горели красным огнем. Дьявольские глаза.
Паника охватила Старка, расслабила его мускулы, суставы, бросила его на землю с холодной слабостью в желудке и безмолвным криком в мозгу:
— Я — Шкуродер!..
«Так тот как они убивают…» — подумал Старк, чувствуя, что рассудок покидает его.
Страх, удар страха, такой же мощный, как попадание пули! Вот как они убивают! Размеры когтей и клыков — это только декорация. Они убивают, внушая страх.
Он не мог достать нож.
Шкуродер подошел к нему. Теперь на равнине появились и другие Псы. Десять, одиннадцать, двенадцать… Он не мог сосчитать их — бегущих, прыгающих, стремящихся к нему.
Страх…
Страх, как болезнь.
Страх, как черная волна, обрушившаяся на него, лишившая его зрения и слуха, отнявшая разум и волю.
Теперь он никогда не доберется до Цитадели. Никогда не увидит Геррит. Шкуродер отдаст его своей стае, и омерзительные Псы будут играть им, пока он не умрет.
Я — Шкуродер, — снова прозвучало в мозгу Старка, и красная пасть улыбнулась.
Огромные лапы бесшумно ступали по снегу.
Где-то далеко, за темной массой страха, уничтожившего все человеческое мужество, заговорил другой разум. Холодный звериный разум, не думающий, не осмысливающий, стремящийся только жить, чувствовать себя как клубок мышц и костей, ощущать только холод и боль, стремящийся утолить голод и жажду, превозмочь страх, привыкнуть к нему. Страх — это жизнь, потеря страха — смерть.
И этот холодный звериный разум сказал, даже не сказал, а приказал:
— Я — Н’Чака…
Кровь пульсировала, горячая от кипящей жизни, горячая от клокочущей ненависти.
Ненависть — это огонь в крови, горько-соленый вкус во рту.
Я — Н’Чака.
Я не умру.
Я убью…
Шкуродер остановился. Одна его лапа осталась на весу. Он помотал головой из стороны в сторону. Он был в недоумении.
Человек должен быть неподвижен и беспомощен. Он должен быть парализован страхом. А вместо этого он заговорил, зашевелился, встал на четвереньки и смотрит на него…
Я — Н’Чака.
Стая замедлила радостный бег. Они, рыча, окружили Шкуродера.
Страх, — сказал разум Шкуродера. — Страх!
Они насылали страх — смертельный, убивающий страх.
Холодный звериный разум пропускал этот страх сквозь себя, не давая ему воздействовать на мозг. Холодные глаза смотрели на Шкуродера, покрытого грубой шерстью, на эту зловещую тень в ночной полутьме.
Старк видел, как огромный Пес открыл пасть, чтобы проглотить его. И не проглотил. Почему он должен бояться?
Стая заворчала, отводя глаза в сторону.
Шкуродер, это не человек!
Н’Чака поднялся на задние лапы. Он кружил, издавая звериные звуки. Затем он бросился на Шкуродера.
