Тогда же, во Вторую мировую, был сформирован летный полк «Вдов». Инициатором его создания была беженка Юдифь Губерман, всех близких которой сожрала Треблинка. Целый год Юдифь доказывала военному начальству, что, коль скоро женщин в этой войне разрывают бомбами и загоняют в печи наравне с сильной половиной человечества, то пора дать им возможность расквитаться. Юдифь поддержало множество других беженок, и она добилась своего, став первым командиром женского полка пилотов-бомберов. Почти все в полку были мстительницами — за себя и родных. Самолеты назывались в честь погибших и без вести потерянных в сумеречном гетто, которое раньше называлось Европой. Летчики-мужчины окрестили весь полк «Вдовами». Женщины вывели это название на фюзеляжах самолетов.
Но тут Британии изменила военная удача, ей пришлось покинуть Восточное Средиземноморье. Пока шли дискуссии, перебрасывать ли «Вдов» в Северную Африку, Гитлер решил напасть на «Крым», непотопляемый авианосец союзных войск.
Так «Вдовы» получили боевое крещение. Юдифь Губерман погибла в одном из первых боев, но летчицы сполна рассчитались за своего командира: через неделю после нападения нефтяные разработки Плоешти превратились в огненное море. В свою очередь, крымские коммандос-добровольцы отлично показали себя в Греции и в Италии.
Война закончилась, но начальству было жаль расформировывать отлично подготовленные и проверенные в боях части. Они стали основой двух знаменитых качинских формирований: вертолетного полка (да, «Вдовы» первыми освоили винтокрылое детище Сикорского) и полка спецопераций. Название «Вдовы» сохранили, хотя многим оно представлялось такой же нелепостью, как и корниловский шеврон с черепом и скрещенными шпагами.
Когда в одном небольшом городке на берегу благодатного моря сосредоточено, с одной стороны, пятьсот крепких и отчаянных ребят, а с другой стороны — сто пятьдесят решительных женщин, отношения между ними неизбежно окрашиваются в тона агрессивного флирта. Качинцы редко женились на «Вдовах» (а те, кто решался на такой поступок, делались объектом добродушных и однообразных острот на тему раннего ухода в мир иной), но часто заводили с ними романы. Тамара, встречавшаяся с корниловцем, а не с коммандос, выглядела белой вороной.
Подпоручик Езерский, ни разу не приударивший ни за кем из «Вдов», тоже выглядел белой вороной среди своих. Но его это мало беспокоило. Весь свет ему застила Зиночка, танцовщица из ночного клуба «Мисс Баттерфляй». Больше того — их страсть была взаимной.
Посему увольнительную длиной в сутки, начавшуюся в шесть утра 29 апреля, подпоручик и Зиночка решили провести вместе. Продуктами и шампанским запаслись заранее, с учетом повышенной потребности во всем этом молодых организмов, занимающихся приятной, но интенсивной физической деятельностью. Утром Зиночкино крохотное бунгало отправилось в автономное плавание, которое до следующего утра не должен был прервать ни Бог, ни черт, ни Общая Судьба.
Прошло утро и день, наступил вечер, в Каче высадился вертолетный десант — батальон под командованием майора Колыванова, усиленный ротой спецназа (командир — капитан Таранович), полк спецопераций заперли на хоздворе, а «Вдов» зачем-то вывезли в Севастополь, взбудораженный городок наконец-то успокоился и затих, но все это прошло мимо Езерского и Зизи, предававшихся любовным утехам. Их кораблик стоял на якоре в голубой лагуне, временно неподвластный политическим ветрам.
В это же самое время еще один офицер — советский майор Михаил Колыванов — также переживал острый припадок влюбленности. И кто будет смеяться — получит в морду. Едва увидев ее на КПП, где пятеро солдат уже тянули спички, а шестой и седьмой держали молча вырывающуюся женщину, майор понял: моя! Одним грозным «отставить» он пресек этот разврат. Пусть развлекаются, но не на том лужку, где пасутся командиры.
Она оказалась третьей из летчиц, оставленных в полку. Остальных увезли в Севастополь спецназовцы. Майор отвел ее в облюбованный им домик и оставил там под наглядом доверенного сержанта.
Потому что первым делом — самолеты…
Здесь, в Каче, был еще и учебный центр для пилотов ВВС Крыма. Кстати, инструкторами-пилотами вертолетов были, обратно же, бабы, и майор нашел в этом рациональное зерно: мобилизует. Стремишься распушить хвост и показать все, на что способен. Опять же, выговор от мадам получать никому не хочется…
Бункера для учебных самолетов были выстроены и оборудованы по последнему слову техники. Склад боеприпасов тоже содержался в образцовом порядке. Майор вспомнил советские аэродромы и поежился. Хорошо, что эти ребята своей волей сдались. Доведись с ними воевать — мы бы их, конечно, победили, но и они ж нам кровушки бы попортили!
Майор методично обошел весь учебный центр и везде расставил посты. Но, честное слово, никогда еще аккуратному и исполнительному Михаилу Колыванову так сильно не хотелось покончить с делами побыстрее!
Потому что девчонка — до последнего нерва, до сладкого сжатия в паху он чувствовал это — была как раз тем, чего он всю жизнь ждал, о чем мечтал годы армейского гусарства и неудавшегося супружества. Общепринятой красоты в ней не было, шика тоже, но скульптурная лепка бедер, темные волосы и серые дымчатые глазищи лишили его покоя и пропал, пропал майор!
И, осматривая холодные бункера, гнезда боевых драконов, он согревался, пробуя на вкус и смакуя ее имя: Тамара…
* * *
Ближе к вечеру Дмитрий Езерский и Зиночка решили сделать паузу подлиннее. Даже в автономном плавании нужно иногда сменять вахтенных.
Они неплотно перекусили (подпоручик планировал еще один заход на цель), и Езерский решил во время ужина слегка нарушить автономность их плавания, включив телевизор. Все могло перевернуться в этом мире, но пропустить еженедельную программу о скачках подпоручик, страстный игрок, не мог никак.
Но, видимо, мир таки перевернулся, потому что по всем каналам шла только Москва! Езерский слегка обиделся. Он, конечно, симпатизировал Общей Судьбе, но не настолько же, черт возьми, чтобы пропускать «Ипподром»!
Он перебрал все варианты настройки, в точности повторяя действия и испытывая эмоции героя советского анекдота «Я т-те пощелкаю!», и уже положил палец на кнопку отключения от сети, когда прозвучала сакраментальная фраза о виноградниках, которую вы, дорогие читатели, должны уже знать наизусть.
* * *
…Тамара встала и пошла мыться в душ. Она проделывала это четвертый раз за вечер, и знала, что самое большее через час ей захочется мыться еще.
Где он мог спрятать пистолет?
Она нашла маникюрные ножнички, но не знала, сумеет ли с нужной силой вогнать никелированные кончики в бритый затылок, и хватит ли сил потом перерезать себе вены. Если не хватит — лучше не думать, что тогда случится.
Даже если она оденется в его комбез, ей не удастся пересечь территорию базы. Он на голову выше и вдвое шире, так что вид у нее получится далеко не естественный.
Пустые банки из-под джин-тоника тоже не годились в качестве орудия убийства. Майор пил только те, что открывал сам. Не доверяет женщинам. И, в общем, правильно делает. Тамара с отвращением натянула черное кружевное белье. Черт бы его подрал, она покупала этот комплект не для того типа, который сейчас храпит на ее постели!
