Ведьма! Да, не возникало никаких сомнений в том, что на этот раз Священный Совет не ошибся: в его крепкие сети попалась настоящая колдунья.
Люди в капюшонах сняли оковы и под руки выволокли осужденную из телеги. Ее обритая голова бессильно моталась из стороны в сторону. Разглядеть ее лицо было невозможно — издалека оно представлялось белым пятном с темным провалом рта, зловещей маской смерти.
Глашатай перестал бить в барабан и принялся громовым голосом зачитывать приговор осуж-денной.
— Азания, дочь Ганнона, обвиняемая в колдовстве, добровольно призналась перед судьями в том, что варила приворотные зелья и читала будущее по костям черной собаки, вываренным в магических составах! Совершала она и иные преступления против богов, их священной воли и нравственности. Как всегда, записи допросов будут выставлены на публичное обозрение в залах Совета, и к услугам добрых горожан будут чтецы Совета. Приходите, читайте, слушайте! Священный Совет благодарит вас, добрые граждане Феризы, за участие в казни Азании, дочери Ганнона, ведьмы. Она приговорена к повешению. Приговор будет приведен в исполнение немедленно.
Люди в капюшонах сноровисто связали женщине руки за спиной и потащили ее к виселице, где уже стояли два человека в красных плащах. Еще пятеро выстроились возле помоста. Ноги Азании заплетались.
— Да послужит позорная смерть Азании назиданием для всякого, кто таит еще злобные помыслы против богов и их священной воли! — прокричал напоследок глашатай. — Да будет искоренено колдовство по всей Феризе! Да будет искоренено оно везде, где любят и чтят законы богов!
Осужденная бросила на толпу взгляд. Помощи ждать было неоткуда, и женщина знала об этом. Собравшаяся толпа жаждала только одного: зрелища. Неожиданно осужденная встретилась глазами с Элленхардой и вздрогнула. Что-то осмысленное появилось в ее мутном взгляде, и на миг отчаяние сменилось страстной надеждой. Но затем надежда угасла так же быстро, как и появилась. Бесполезно.
Азанию подвели к помосту. И в этот момент стрела, выпущенная неизвестным лучником, поразила одного из стражей в капюшонах, угодив тому прямо между глаз. Элленхарда поневоле восхитилась меткостью стрелка. Раньше она полагала, что стрелять с такой точностью умеет только один человек на земле: ее брат Арригон. Оказывается, она ошибалась. Сама Элленхарда превосходно владела луком, но вряд ли ей удалось бы произвести столь искусный выстрел с такого большого расстояния.
Второй страж выпустил осужденную и схватился за нож, озираясь по сторонам в поисках невидимого врага, Азания растерянно замерла возле помоста.
Действовать нужно немедленно, пока все еще не оправились от неожиданности. Сейчас жизнь и смерть этой женщины колебалась на чаше весов, и одно-единственное мгновение могло оказаться решающим.
— Сюда! — закричала Элленхарда пронзительным голосом, как кричат в степи во время охоты загонщики диких животных. — Азания! Сюда!
Осужденная повернулась на громкий голос. Яростно расталкивая толпу, Элленхарда пробиралась к Азании. По дороге она огрела по голове какого-то обывателя.
— Мне, может быть, тоже плохо видно! — орал он тот, возмущенный. — Ты, может, не одна такая, кому охота поглядеть, как вздернут проклятую ведьму!
Но Элленхарда уже повернулась к нему спиной.
Второй стражник больше не стоял возле осужденной. Хрипя, он оседал на мостовую. В его горле торчала оперенная стрела.
Чуткое ухо гирканки уловило тоненькое ржание коней в ближайшем переулке. Кто бы ни готовил побег Азании, он тщательно все обдумал и организовал. Похоже, таинственный спаситель колдуньи не рассчитал только одного: сама Азания, истерзанная многочасовыми пытками, допросами, позором, измученная и физически, и душевно, может в последний момент растеряться, впасть в полную апатию.
Именно это и случилось. Если бы не неожиданное вмешательство Элленхарды, все могло бы завершиться далеко не так, как замышлялось друзьями Азании.
Краем глаза Элленхарда видела, что люди в черном, торжественно выстроившиеся на помосте у виселицы, уже приходят в себя. Им потребовалось несколько мгновений, чтобы оправиться от потрясения. Один из них нащупывал на поясе кинжал. Еще миг промедления — и будет поздно.
— Азания! — изо всех сил закричала Элленхарда.
Та наконец очнулась от своего странного забытья и пошевелилась. Нашла взглядом Элленхарду. Встретившись с колдуньей глазами, Элленхарда невольно содрогнулась — столько боли и ужаса таил в себе этот взгляд!
Гирканка наконец пробилась сквозь толпу, схватила осужденную за руку и потащила ее за собой в сторону переулка, откуда слышалось ржание лошадей.
Тассилон, безнадежно завязший в толпе, быстро потерял из виду верткую, худенькую девушку. Он изо всех сил вытягивал шею, даже пробовал подпрыгивать, чтобы разглядеть, что же делается возле помоста, но тщетно! Элленхарда почти сразу исчезла за спинами зевак. О своем спутнике она, похоже, мгновенно забыла, увлеченная новой целью.
Где же ее теперь искать?
Шум возле помоста словно послужил ответом на этот вопрос. Итак, гирканка добралась до ведьмы! Кто же стрелял из лука? У Элленхарды явно не было такой возможности. В тесноте и давке не то что натянуть тетиву — вытащить кинжал было бы не так-то просто.
Впереди возникло какое-то движение. Сквозь толпу яростно проталкивались люди, вокруг возмущались, толкались в ответ, возникла перебранка… Тассилон удвоил усилия и пустил в ход локти и кулаки.
Между тем волнение катилось по толпе, как шарик по столу, и очевидно склонялось в сторону узенького переулка, загроможденного лотками торговцев фруктами. Среди фруктов было много гнилых, и оттуда тянуло сладковатым запахом разложения. Тассилон направился именно туда, к переулку. Если бы он планировал побег колдуньи, то там, в темноте переулка, стояли бы лошади.
Впрочем, нужно еще знать, как выбраться из города. Тассилон уповал только на здравый смысл друзей колдуньи, кем бы они ни оказались. «Надеюсь, они хорошо знают, что затеяли, — подумал он, огрев по голове очередного подвернувшегося под ноги ротозея, — в противном случае, полагаю, нас ждут очень серьезные неприятности…»
Люди толкали двух беглянок, не давали им пройти, даже пытались задержать. Дважды Элленхарда пускала в ход кинжал, оставляя глубокие кровавые следы на руках, впивавшихся в ее одежду, и несколько раз — угрожала обрубить пальцы. Впрочем, до исполнения последней угрозы не дошло: выражение устрашающего, исчерканного шрамами лица гирканки таило в себе нечто такое, что не позволяло добрым жителям Феризы усомниться в ее решимости привести угрозу в исполнение.
Чернь искренне негодовала, увидев, что сейчас ее вот-вот лишат одного из любимейших (правда, сейчас, когда почти все колдуны были истреблены, довольно редких) зрелищ: казни ведьмы.
Кое-кто уже хватался за оружие. А со стороны помоста, ловко орудуя древками копий, спешила одетая в черное стража Священного Совета. Следовало торопиться. Еще немного — и будет поздно. Совсем рядом Элленхарда вдруг увидела сверкнувший на солнце меч. Лишь в последний миг ей удалось увернуться и избежать удара. Раздался громкий звон — клинок высек искры из мостовой.
