— Не откажет? В чем?
— Может быть, он откупит тебя у Ватара?
— Ты понимаешь, дурак, о чем говоришь? Ватар никогда меня не продаст! «Избавиться» — это не продать, это убить! Что-то такое стало мне известно, что не должно дойти до слуха других людей. Рисковать, продавая меня, он не станет.
— Может быть, бежать?
— Схватят.
Наступило молчание. Аксум машинально заплетала и расплетала косу. Наконец Инаэро не выдержал:
— Неужели ты так спокойно дашь себя убить? Аксум медленно покачала головой.
— Насчет этого — даже и не думай. Не для того меня мать рожала, чтобы я вот так запросто сдалась и подставилась под удавку… Это было бы сущей неблагодарностью по отношению к бедной женщине — не находишь?
Глава двенадцатая
НАЕМНИКИ ДЛЯ КАРАВАНА
Старший сын правителя Хоарезма, Хейто, большую часть времени проводил в своих покоях, подальше от отцовских глаз. Это был черноволосый молодой человек лет восемнадцати, с вьющейся бородкой, густыми бровями и лихорадочно блестящими черными глазами, похожими на две влажные маслины. Очень красные губы резко выделялись на молочно-бледном лице.
Красноватыми были и его тонкие ноздри, что выдавало давнее пристрастие Хейто к порошку черного лотоса.
Его покои были обставлены с роскошью и вкусом. Повсюду лежали мягкие ковры из Султанапура. Их особенностью было то, что тончайшая шерсть, из которой изготавливали их султанапурские мастера (исключительно мужчины — женщин к такой работе даже не подпускали), портилась при малейшем прикосновении влаги. Один разлитый бокал вина, одна капля, сорвавшаяся с донышка чашки, — и драгоценнейший ковер безвозвратно испорчен. В этом также заключалась особая утонченность.
Хейто развалился на низком ложе, машинально поглаживая шелковое покрывало. Оно было скользким и приятно холодило кожу. Шелковой была и одежда наследного принца. Перед ним на инкрустированном костью столике лежал прибор для раскуривания порошка черного лотоса. Само зелье должен был доставить один друг принца. Он появлялся при дворе иод видом торговца пряностями и сладостями, до которых так охоч был Хейто.
Наконец слуга доложил о прибытии долгожданного гостя. Хейто хлопнул в ладоши:
— Пусть войдет! И смотри же, чтобы нам никто не помешал.
С низким поклоном к наследнику в покои вошел Светлейший Арифин. Здесь он выступал как раболепнейший из слуг его высочества.
— Приветствую великолепие и красоту! — воскликнул Арифин, остановившись на пороге и заслонив глаза ладонью, как бы ослепленный удивительной красотой молодого принца. — Мои недостойные глаза вновь созерцают зрелище, предназначенное только для бессмертных!
— Входи, — сказал Хейто. — Садись здесь.
Он пытался держаться с Арифином, как и подобает наследному принцу Хоарезма, — с достоинством, милостиво снисходя к ничтожеству, которому посчастливилось услужить сиятельной особе. Но ничего не получалось. Хейто зависел от Арифина, и оба знали об этом. Если Арифин не появится со своим зельем, принц вновь окажется во власти страшных видений, и все закончится очередным припадком.
А Арифину принц был нужен живым. До тех пор, пока не умрет его отец, правитель Хоарезма. Несчастный случай должен произойти с владыкой во время ежегодного жертвоприношения коней богине Бэлит. Один из коней, предназначенных для заклания, взбесится и нападет на того, кто будет стоять рядом.
А рядом будет стоять тот, кто приносит жертву от имени всего города Хоарезма.
То есть — правитель.
И тогда на троп взойдет Хейто, послушная марионетка в руках Арифина. Какая великолепная наступит жизнь! Сколько дел можно будет совершить, имея такого чудесного правителя! Правителя, которым так легко управлять: подсыпал одного снадобья в зелье — примет одно решение, подсыпал другого снадобья в то же зелье — лежит без сил и жалобно стонет, умоляя избавить свое величество от страданий и жутких кошмаров…
Арифин не был магом. Он являлся великим организатором. И всегда ухитрялся оставаться в тени. Тайная власть доставляла ему величайшее наслаждение.
Но не будучи магом, Арифин охотно имел дело с колдунами. Последней его удачей можно было счесть Велизария. Как только колдун обосновался на берегах озера Вилайет, Арифин сразу начал думать: какие выгоды можно извлечь из этого вторжения. И придумал.
Явившись как-то раз к Хейто, Арифин принялся сыпать перед ним порошок черного лотоса и рассуждать о Велизарий. Слыханное ли это дело, чтобы какой-то вояка из Ксапура устраивался на берегу Вилайет и строил там замки?
— Какое нам дело, — отвечал Хейто, жадно подрагивая ноздрями и бросая на Арифина умоляющие взгляды: «Еще! Еще!».
— Может быть, и никакого, — соглашался Арифин, — но, с другой стороны, кто знает? Вдруг Велизарий захочет переметнуться поближе к Хоарезму? Торговые связи с Тураном будут из-за него затруднены… Могут возникнуть поводы для недовольства среди купцов Хоарезма…
— О, да, — соглашался Хейто, приникая к порошку и нюхая его. — Ты прав, Арифин. У тебя государственный ум.
Арифин скромно потупил глаза.
— С другой стороны, — произнес он вкрадчиво, — совершенно незачем драгоценной персоне наследника рисковать собой, выступая против Велизария.
— Но у нас есть другой брат, — сказал Хейто, — Не так ли? Пусть Бертен защищает наши границы. Я хочу, чтобы мой младший брат Бертен выступил против Велизария. Только как бы это устроить? Бертен изнежен, он лакомка и бездельник…
— Но у Бертена есть гордость, — напомнил Арифин. — У него даже развито чувство чести.
— Очень неудобное чувство, — сказал Хейто с отвращением.
— Для кого — как. Для нас это очень удобно, — проговорил Арифин и поцеловал руку Хейто. — Предоставь это мне, господин. Бертен захочет выступить против Велизария.
«И останется в его заколдованном замке навсегда», — добавил про себя Арифин, улыбаясь так, чтобы Хейто этого не видел.
И план удался. Бертен отправился в заведомо безнадежный поход и пропал бесследно. Теперь оставалось избавиться от правителя. День жертвоприношения близился. Отраву для коней должны были доставить. Оставалось подкупить жреца. Это было довольно сложно, потому что все жрецы, как правило, искренне почитают своих богов и ни за что не согласятся осквернить ритуал. Следовало найти слабого духом и предложить ему сумму, от которой останавливается сердце. Всегда найдется сумма, способная уговорить человека, если только он — не религиозный фанатик. Даже среди жрецов всегда найдется сговорчивый.
Деньги Арифин собирался выудить у Церингена. Разорение Эйке — приятная забава, разминка перед настоящим делом. Заодно эта забава сулит огромную выгоду.
Поэтому Арифин явился к принцу Хейто в отменном расположении духа. Он принес порошок черного лотоса — чистейший и крепчайший, а заодно несколько золотых колец тонкой работы. «В подарок», — пояснил Арифин, с поклоном надевая колечки на пальцы ног молодого господина.
