Тот пошевелил пальцами, глянул на них. Одно из колец неожиданно сверкнуло изумрудным блеском, и зеленое пламя на миг ослепило Хейто. Принц поморщился.
— Возможно, они слишком хороши для меня, — заметил он.
— Нет такой вещи, которая была бы слишком хороша для моего принца и повелителя! — воскликнул Арифин.
Но у Хейто было дурное настроение. И черный лотос отнюдь не улучшил его.
— Я получил известие о Велизарии, — сообщил Хейто.
— О, это тот злодей, который убил брата моего принца! — воскликнул Арифин.
— Угу, — отозвался наследник Хоарезма. — Велизарии мертв, его замок сгорел, а люди разбежались.
И он, подняв голову, уставился на Арифина.
— Что скажешь, Арифин?
Тот посерел, вжал голову в плечи. Впрочем, растерянность длилась недолго.
— Не может этого быть! — воскликнул Арифин, расправляя плечи и выпячивая грудь. — Невозможно!
— О, еще как возможно, — уныло протянул Хейто.
— Откуда сведения?
— Донесли отцу. В город приехали какие-то
наемники. Маленький отряд. Четверо, кажется. Или пятеро. Невелико событие. Они остановились на постоялом дворе… Арифин сморщил нос.
— Фи, какими ничтожными вещами кто-то посмел обременить мысли моего повелителя!
Однако Хейто остановил его, подняв руку.
— Погоди, ты не знаешь главного. Эти люди рассказывали, что были возле замка Велизария и видели все своими глазами. От замка остались одни угли. Голая скала. И сам Велизарий убит, а заодно погиб и его колдун…
— И что это значит? — осведомился Арифин.
— Это значит, что мой брат, возможно, теперь на свободе! — произнес Хейто таким тоном, что невозможно было понять: радуется он спасению младшего брата, или же наследника это чрезвычайно огорчает.
— А еще вероятнее — если твой брат, господин, не был убит с самого начала, — что Бертен погиб во время пожара! — резонно возразил Арифин. — Вряд ли спасающиеся из горящего замка стражи побеспокоились о пленнике.
— Может быть… — протянул Хейто.
И вновь приник к порошку черного лотоса.
Арифин покидал своего «повелителя» в мрачном настроении. Смерть Велизария кое-что меняла. И прежде всего Арифина беспокоило то, что он не знал ничего о судьбе Бертена. А вдруг младший сын спасся? Это было бы очень неприятно.
Как жаль, что всеведение Павлина — ложь, придуманная для дураков, вроде Церингена! Как жаль, что всеведение этой магической птицы основано на данных, поставляемых Арифину разветвленной сетью шпионов! И как назло, ни одного шпиона не было у него в замке Велизария, чтобы выяснить, наконец, что же там делалось на самом деле!
* * *
Конан со своими спутниками достиг Хоарезма ровно в полдень, и все остановились, как по команде, созерцая прекрасный город, возникший прямо перед путешественниками. Ослепительная гладь моря Вилайет сверкала, как мокрое зеркало, и бросала яркие блики на крепостные стены Хоарезма. Высокие башни словно таяли макушками в знойном небе. Марево плавало над раскаленными камнями. В воздухе чуть дрожала белая пыль.
— Как красиво! — воскликнула Рейтамира, прижимая руки к груди. Она никогда не видела таких высоких зданий, такой роскоши, такой безопасности, которую дарили прочные городские стены. — Боги, как, должно быть, счастливы люди, которые здесь живут!
Конан скривил неприятную физиономию.
— Поверь мне, женщина, в этих городах люди страдают точно так же, как в степи, в лесу или в жалкой деревушке, вроде той, где ты родилась.
Арригон молча кивнул, а Бертен вспыхнул:
— Ты говоришь о городе, в котором я рано или поздно стану правителем!
— Если ты будешь рассказывать всем и каждому о том, кто ты такой на самом деле, то не станешь не только правителем — ты даже не успеешь стать взрослым человеком! — оборвал его Конан. — У тебя есть сильные враги, не забывай об этом. И будет лучше, если эти враги не узнают до поры о том, что принц Бертен избежал смерти.
— Я тебе не верю, — проговорил Бертен. — Не может быть, чтобы у меня были враги!
— Поверь мне, — вздохнул Конан. — Ты знатен и имеешь права на престол. У таких, как ты, всегда найдутся враги.
— Мой брат? — пробормотал Бертен. — Но он подвержен болезни…
— Да, и курит порошок черного лотоса, — добавил Конан. — Очень удобно для тех, кто желает устранить тебя и твоего отца. С таким правителем, как Хейто, можно наворотить кучу дел, и никто с тебя не спросит.
— Ты говоришь ужасные вещи, киммериец. — Казалось, Бертен готов заплакать. — Я не желаю тебя слушать! Мой брат никогда не согласился бы убить отца и меня.
— Твой брат — жалкий раб собственного порока, — возразил Конан. — Поэтому, если хочешь остаться в живых, спасти отца и родной город, то слушайся меня.
Бертен перевел взгляд на своих спутников, но не встретил понимания ни у Арригона, ни у Вульфилы. Все они считали, что Конан прав. В конце концов, Бертен понурил голову.
— Я сделаю так, как ты советуешь, варвар, — сказал наследный принц. — Но это не означает, что я с тобой согласен.
— Большего и не требуется, — фыркнул Конан. — Сделаем так. Войдем в город и наймемся к какому-нибудь из здешних купцов в охранники. Тем временем попробуем разобраться в происходящем. Сдается мне, в Хоарезме дурно пахнет. Бертен будет считаться таким же наемником, как и мы сами. Рейтамира — жена солдата, стряпуха нашего отряда. В общем, даже врать почти не придется.
Арригон засмеялся, блестя зубами на смуглом лице. Вульфила хмыкнул и потянул вожжи. И все пятеро двинулись навстречу распахнутым городским воротам.
В маленькой таверне, где путники устроились для отдыха, Вульфила вовсю рассказывал о пожаре замка Велизария. Стоило посмотреть, кого этот рассказ затронет и какие силы придут в движение. Точно — вскоре после того, как Вульфила повторил увлекательное повествование о горючей воде и прочем в третий раз один из посетителей, молча сидевших в углу, поднялся и, стараясь держаться незаметно, вышел из таверны.
«Кого-то эта история точно заинтересовала, — с удовлетворением подумал Конан. — Странно. Правитель Хоарезма лично направил меня разобраться с Велизарием. Видимо, он сделал это тайно, не предавая свои планы огласке. Стало быть, он подозревает о наличии заговора против правящей семьи. Интересно было бы еще узнать, как много ему известно… Но показываться при дворе пока что не стоит. Подождем».
— Я пойду поспрашиваю насчет работы для нас, — сказал киммериец, обращаясь к своим товарищам. — А вы оставайтесь здесь, хорошо? И постарайтесь никого не убить, иначе у нас возникнут неприятные осложнения.
Бертен, дочерна загорелый, с пыльными волосами, в простой одежде, с огрубевшими руками, сидел в углу и не без отвращения сосал кислое вино. Несколько раз он просил воды и разбавлял пойло, чем приводил прислугу в таверне в полное изумление.
