Далеко не все видели Арилье в бою. Далеко не все побывали возле того загончика с шестом и навесом, где устраивались выступления пленного бойца. И теперь многие просто кипели от любопытства.
На голову бойца натянули особую ритуальную маску с рогами и узкими прорезями для глаз. Жуткая образина, просто страх берет, как увидишь. Арилье беспокойно заворочал головой. Приноравливался к новым условиям. Сквозь прорези видно плохо. Намного хуже, чем без маски. Нарочно такие сделали, чтобы затруднить бойцам задачу.
Одна осталась надежда — что и сопернику Арилье напялят такую же личину. Иначе их шансы будут слишком неравными.
Впрочем… это как поглядеть. Арилье выпрямился, размял спину, попробовал на вес меч и кинжал. Неплохо.
Интересно, чьей победы желает Аурангзеб? Вон он, сидит на своем троне, с бесстрастным, словно изваянным из камня лицом. И рядом с ним — жуткая старуха с трубкой в зубах. Осанка властная и взгляд злой. Чем-то похожа на ту, что выдала Арилье врагам. А может быть, ему чудится.
Он до сих пор не мог избыть досады на случившееся. Нет, он до сих пор считал, что поступил правильно: напоил коня, по-доброму поговорил со старой женщиной, поинтересовался ее детьми… и отказываться от угощения означало бы обидеть ее попусту. Вот и попался.
А обида все не проходила. И на себя — зачем оказался таким доверчивым; и на старуху — для чего она выдала его, ведь он ничего дурного ей не сделал! Сразу надо было распрощаться с нею, едва лишь она назвала его «мой господин». Когда человек начинает льстить без явной корысти — ожидай беды.
Ладно, что толку теперь жевать пережеванное! Главное — сегодня последний бой, а завтра — свобода!
Вот и противник. Кругом зашумели громче, заволновались. Начинается!
Стражники вывели второго бойца, и Арилье увидел, что рассмотреть толком лицо врага не удастся: тот был в такой же маске. Ладно, не так уж это и важно. Судя по движениям — молодой. У молодости есть преимущество — она выносливей, но есть и недостаток — молодой боец менее опытен. А Арилье за минувшее время опыта набрался!
Стражи бросили кинжал и саблю под ноги второму пленнику. Тот наклонился и поднял их. Выпрямился и сразу пошел на противника.
Первый удар, который Арилье с легкостью отбил. Второй… И вдруг — по особенной манере держать саблю, по характерному способу бить — Арилье узнал своего соперника. Дьявольский план родился в голове золотого дракона! Обещал свободу, да? Последний бой — а завтра свобода…
Горько улыбнулся Арилье под своей маской. Траванкор не узнал его. Не мог узнать, потому что даже не предполагал о том, кто может оказаться здесь, в Калимегдане, в качестве лучшего бойца его врагов. А может быть, потому… потому что Траванкор вовсе не думал о Арилье. О другом его мысли. О свободе, о войне с Аурангзебом, о своем отце-радже… Что ж. У каждого своя дорога. Вот, значит, для чего судьба привела Арилье сюда, напялила на него страшную маску… Не так, как когда-то в детстве, шутейно, а всерьез. Все всерьез.
Но бой должен быть без подделки, иначе враги заподозрят неладное и не отпустят Траванкора. Если уж Арилье решился жертвовать собой, ему следует идти до конца — и сделать все правильно, иначе пропадет его жертва понапрасну. Уроки Шлоки накрепко затвердил Арилье. И такова была особенность этой науки, что наставления учителя вставали в памяти как раз в тот миг, когда были нужнее всего.
Мечи со свистом рассекали воздух, ударялись друг о друга, высекали искры. Удары все учащались. Зрители ревели, один только Аурангзеб не размыкал губ, да старуха с трубкой в зубах следила за поединком горящими глазами. Маленький Ширван подпрыгивал на месте от возбуждения и кричал не переставая. Он и сам не мог бы сказать, кто из сражающихся вызывал у него больше восторга. Оба хороши!
Кусая край покрывала, следила за схваткой Рукмини, слезы катились по ее щекам. Во время первого испытания она вручила жизнь любимого верному коню — и помог ему верный конь. Кому теперь вручит она жизнь Траванкора? Тому страшному бойцу, чье лицо закрыто маской, а сердце обросло шерстью и не знает пощады?
Воздух полон был стального грома. Траванкор рубил и справа, и слева, делал резкие выпады и отскакивал, а его соперник уверенно отражал каждую атаку.
Словно выжидал чего-то.
Закусив под маской губу, Траванкор снова и снова атаковал его, и опять враг оказывался невредимым. Сам он, впрочем, атаковал мало.
Точно — чего-то ждет.
Чего?
Траванкор вдруг ощутил странное беспокойство. Нет ли какого-нибудь особо хитроумного хода в запасе у этого чужого воина?
Прислушался бы сейчас к своему сердцу — понял бы: ждет Арилье мгновения, когда поймет, что готов к смерти.
Долго длился бой. И в конце концов всем собравшимся стало ясно: силы соперников равны. Ни один не сможет одолеть другого, разве что поможет какая-нибудь случайность или один из двоих допустит оплошность. Кто же первым сломается?
И вдруг противник Траванкора сделал неосторожное движение. Раскрылся и замер — на мгновение дольше, чем требовалось бы. Траванкор не колебался — тотчас воспользовался преимуществом и с силой вонзил кинжал в грудь противника. Удар был так силен, что кинжал вошел в плоть по самую рукоять, и Траванкор, как его учили, резко повернул клинок в ране. Все!
Вражеский боец, хрипло застонав, упал на землю. Траванкор сорвал с лица маску, ветерок остудил потную кожу, приятно освежил ее. Сразу стало легче дышать, и мир вокруг расширился, сделался светлым и просторным.
Повернувшись спиной к поверженному бойцу — Траванкор даже не потрудился проверить, мертв ли тот, — победитель шагнул к трону Аурангзеба: он желал потребовать своего, и немедленно, пока дракон не смеет ему отказать!
Сзади раздался тяжелый вздох, и знакомый, немного искаженный маской голос проговорил:
— Вот и случилось то, чему суждено…
Траванкор застыл, не веря собственным ушам. Медленно повернулся. Сраженный им боец тихо корчился на земле. Жизнь уходила из него и вместе с жизнью заканчивались его страдания.
Дрожь охватила Траванкора, руки его онемели от ужаса. На подгибающихся ногах бросился он к тому, кому нанес смертельную рану, упал рядом с ним в пыль, сорвал с него маску…
Под личиной открылось лицо Арилье. Бледное, покрытое крупными каплями пота. Губы Арилье дернулись — он силился улыбнуться. Хорошо уходить, в последний миг увидев рядом с собой друга!
— Арилье! — прошептал Траванкор. — Это был ты!
В глазах Арилье застыла печаль. Охваченный своим горем, Траванкор не знал, что эта печаль была первым чувством, которое Арилье испытывал за долгое, слишком долгое время, и Арилье радовался этой печали…
— Я узнал тебя с первого удара… — прошептал Арилье.
Траванкор схватился за щеки, процарапал ногтями кожу:
— Что я наделал!
Он коснулся рукой груди друга, рядом со смертельной раной, избегая притрагиваться к кинжалу.
