– Я знаю, что смазливые юнцы, вроде этого, – он кивнул в сторону Туризинда, – вызывают у людей больше доверия, чем такие неотесанные варвары, как я. Полагаю, он даже получил неплохое воспитание. А, Туризинд? Ты умеешь кушать яблочки изящными столовыми приборчиками? Некоторые дамы это любят… Но ничего не поделаешь, – Конан снова перевел взгляд на Дертосу и весело засмеялся, – вышло так, что в нашей компании главный – я. Так что отвечать тебе придется на мои вопросы. Ему-то ты быстро задуришь голову. Со мной этот номер не пройдет. Я повидал и не таких, как ты, да и сам обманывать, мастак, знаешь ли…
Она покачала головой.
– Вы до сих пор не освободили меня от талисмана.
– Этот камень? – Конан презрительно сощурился. – Глупости! Я не верю в чудодейственную силу талисманов. Тебе не удалось заморочить голову человеку Рикульфа – тому, что схватил тебя, – исключительно по одной причине: он знал, с чем столкнется. Ты не застала его врасплох, вот и все. Если Туризинд будет рассчитывать на талисман, он пропадет. Ты вползешь к нему в душу, как змея, и совьешь там свое ядовитое гнездо.
Дертоса горько засмеялась.
– Хорошего же ты мнения обо мне!
– Дорогая моя, какого же мнения я должен о тебе быть? Ты пользовалась слабостями мужчин – вполне простительными, кстати, – а потом подло обирала их. Ты унижала их!
– Мужчины, – взгляд Дертосы стал жестким, – не должны потакать своим постыдным прихотям. Постыдным! Когда естество начинает диктовать взрослому, крепкому человеку, как ему поступать… Когда мужчина настолько забывает о своем человеческом достоинстве, что соглашается пойти со шлюхой и подчиняется любым ее приказаниям… Что я должна думать о таких людях? И ведь это – так называемые «достойные горожане», состоятельные граждане! Те, кого уважают, – в отличие от таких, как я!
Конан иронически похлопал в ладоши.
– Прекрасно. Звучит очень убедительно. В таком случае, ответь: каково это – быть шлюхой? Пойми меня правильно: честных шлюх, которые любят свое ремесло и обращаются с клиентами по-доброму, я уважаю, но вряд ли ты была честной… Судя по твоим высказываниям, ты ненавидишь мужчин, так что ремесло продажной женщины явно не для тебя.
– Я не была, а только считалась шлюхой, – поправила Дертоса. – Я никогда еще не отдавалась ни одному мужчине. И если меня не принудят, не отдамся. По доброй воле – никогда.
– Шлюха-девственница? – ахнул Туризинд. – Впервые о таком слышу.
– И впервые видишь, – добавил Конан. – Так что пользуйся случаем – любуйся.
– Говорят вам обоим, я не шлюха, – прошипела Дертоса.
Теперь она разозлилась не на шутку. Туризинд подумал, что она очень красива в гневе: глаза сверкают, распухшие губы приобрели цвет спелого рубина, бледное лицо чуть разрумянилось. Впрочем, на Конана это не произвело ни малейшего впечатления.
– Да? – переспросил он сурово. – А кто же ты, если не шлюха? Ты предлагала мужчине свое тело! И большинство из них уверены, что познали тебя так, как не познавали ни одну из женщин.
Она опустила веки, как будто пытаясь тем самым отгородиться от обвинителя.
– Оставь ее, – вмешался Туризинд. – В конце концов, нам предстоит проделать долгий путь вместе. Не стоит ссориться с самого начала.
– Ссориться? – Конан пронзил его яростным взглядом. – Кто она такая, чтобы я с нею ссорился? Размолвки возможны между равными, а эта женщина – не ровня ни мне, ни даже тебе!
– В таком случае, объясни мне лишь одно: для чего мы рисковали жизнью, спасая ее от виселицы? – не выдержал Туризинд.
– Она – великолепный воровской инструмент, – ответил Конан. – Отмычка, которой не должен пренебрегать ни один вор. Не забывай, наше дело весьма темное и требует темных же средств.
Туризинд покачал головой.
– Я не могу видеть в другом человеке только орудие.
– И совершаешь большую ошибку, – предупредил его Конан. – Ты согласился работать на Рикульфа. Я там кое-чего наслушался… Так вот. Первое, чему учат новичков, поступивших в тайную службу, – это считать других людей не личностями, а свойствами. Ты не должен говорить: «Вот Флим, отец двоих детей, веселый парень, кузнец, любитель выпить, отличный человек».
Нет, говоря о Флиме, ты скажешь: «Вот кузнец, он может выковать любую вещь из металла. Вот мужчина, если взять в заложники любого из его детей, он сделает все, что ты потребуешь. Вот выпивоха, предложи ему кружку, и он разболтает тебе все, что ему известно». Ты обязан уметь пользоваться людьми. Иначе мы не добьемся цели. Пойми, – Конан подался к Туризинду и заглянул ему в глаза, – наш противник силен и страшен. Он-то без колебаний воспользуется любой нашей человеческой слабостью. Если мы не будем сильнее, мы проиграем, и последствия нашего поражения даже трудно себе представить.
– Я почти ничего не знаю о нашей задаче, – сказал Туризинд. – Как я могу судить, прав ты или ошибаешься?
– Ты и не предназначен для того, чтобы судить, – ответил Конан с неприятной улыбкой. – Ты просто будешь делать то, что я прикажу. А сейчас я тебе приказываю, хочешь ты того или нет: к этой женщине относись с предельной осторожностью. Представляй себе, что это не молодая, внешне соблазнительная женщина, а ядовитая гадина, которая укусит тебя в любой момент, стоит тебе зазеваться. Тебе будет легче, если ты вообразишь себе плоскую головку, раздвоенный язык и склизкое туловище…
Дертоса открыла глаза. Взгляд ее пылал ненавистью.
– Как ты смеешь говорить обо мне такое – да еще в моем присутствии! – прошипела она.
– Вот, изволь слушать, – Конан, как ни в чем не бывало, повернулся к своему собеседнику, – змеиное шипение. Что я тебе говорил?
– Ты, – продолжала Дертоса, – я ведь вижу по твоей внешности, что ты человек крайне низкого происхождения. Кто были твои родители? Какого подлого звания была твоя мать?
Туризинд видел, что Конан с трудом удержался от того, чтобы дать ей затрещину. Должно быть, он и впрямь аристократ. Обычный наемник запросто ударил бы женщину, да еще такого происхождения и поведения.
«В самом деле, интересно: какой была мать киммерийца? – подумал Туризинд. – Наверное, красивой. И неистовой. Похожей на богинь Бадб и Морриган, когда они в обличий женщин, а не воронов»…
– А твоя мать? – спросил Конан, наклоняясь над женщиной. – Кто она была, твоя мать, а? Она была шлюхой, не так ли? Она родила тебя прямо на большой дороге, где и околела?
– Откуда ты знаешь? – вырвалось у Дертосы.
Конан захохотал, а Туризинд почувствовал, что внутри у него все похолодело. Случайно ли, нарочно ли – но варвар сказал правду: эта красавица была рождена какой-то бродяжкой от неизвестного отца… Ничего удивительного в том, что она так ожесточилась. Желая хотя бы немного утешить Дертосу, Туризинд коснулся ее руки, но девушка восприняла его жест по-своему и резко отдернула руку.
