Дертоса хотела остановиться, но поняла, что не в ее власти принимать какие-либо решения. Ей было велено идти, и она приближалась к трону неуклонно, шаг за шагом. Она старалась, по крайней мере, двигаться медленно, оттягивая неизбежный миг, когда придется взглянуть в лицо тому, кто ждал ее в конце зала.
Тихо проплывали мимо Дертосы нарисованные рыбы, слегка колыхались плоские, созданные волей художника водоросли; камышовые коты, чьи серые шкуры были исчирканы рваными черными полосами и испещрены пятнами, следили за девушкой вытаращенными янтарными глазами. Одно-единственное мгновение бурной приречной жизни застыло на этих стенах: взлетает – и никогда не взлетит распластавшая крылья утка; готов прыгнуть – но никогда не прыгнет камышовый кот, вышедший на охоту; плывет – и никогда не минет пучок бурых водорослей стайка серебристых рыбок… И Дертосе казалось, что и сама она находится внутри застывшего мгновения: она обречена вечно идти и никогда не приблизиться к тому человеку, что восседает на троне.
Внезапно все переменилось. Трон и сидящий на нем приблизились в одно мгновение; прежняя картина на стене исчезла, превратившись в другую: желтый песок, усыпанный раковинами. Дертоса подняла голову и встретилась с взглядом черных глаз. Несомненно, она видела эти глаза прежде, но успела забыть силу и властность, исходившую от их взора. Колени у нее задрожали. Ей стоило больших сил удержаться на ногах и не упасть к подножию трона.
– Дертоса, – услышала девушка низкий голос, проникавший, казалось, в самые глубины ее естества и полностью подавляющий ее волю. – Дертоса, поговори со мной…
– О чем ты хочешь говорить? – с трудом вымолвила она.
– О тебе, дитя мое… Где ты сейчас находишься?
– Я… не знаю, – ответила она.
Тщетно она озиралась по сторонам в поисках ответа. О, она знала, что ответ надлежит дать непременно, иначе ей грозит страшное наказание. Она даже помыслить боялась о том, каково это наказание будет. Она должна, обязана сказать правду в ответ на вопрошание низкого голоса.
Но где же ответ? Берега нарисованной реки заволокло туманом. Дертоса несколько раз махнула руками, как бы пытаясь разогнать этот туман и посмотреть, что же скрывается за мглой, но ничего не вышло: серая пелена стала еще гуще.
Дертоса вскрикнула несколько раз. Ей показалось, что в камышах ей отзываются утки. Она обрадовалась: хоть какая-то примета. И произнесла:
– Я нахожусь посреди реки. Эти слова представлялись ей самыми точными из возможных, поэтому, когда она ощутила резкую боль во всем теле, то очень удивилась. – За что ты наказываешь меня? – еле двигая губами, вымолвила она.
– За ложь, – был безжалостный ответ. – Ты ответила мне неправду. Попробуй еще раз, Дертоса. – Голос опять стал мягким, противиться ему было невозможно. – Ответь мне, дитя мое. Где ты находишься?
Она оглянулась по сторонам. Паника в ее душе росла. Наконец она упала на колени и протянула руки к сидящему на троне:
– Я ничего не вижу…
– Ты лжешь! – загремел голос.
Новая волна боли прокатилась по телу Дертосы. Ей показалось, что она бесконечно падает в пропасть, полную острых игл, и каждая игла жадно впивается в плоть и начинает терзать ее.
– Я не вижу! Не вижу! – кричала девушка, извиваясь на иглах в отчаянии.
Но от каждого ее движения иглы еще глубже входили в ее тело. Она поняла, что умирает. Рано или поздно одна из игл пронзит ее сердце.
– Эндоваара! – выкрикнула она из последних сил. – Эндоваара!
Она сама не знала, почему назвала это имя: просила ли она своего первого друга прийти к ней на помощь и избавить ее от мучителя, называла ли она того, кто находился рядом с нею, чтобы допрашивающий узнал, наконец, с кем она, и простил ей невольную ложь… Она просто произнесла это имя, и боль отступила. Иглы исчезли.
Низкий голос проговорил:
– Ты умница, Дертоса. Ты – прелестное дитя. Я не убью тебя. Ты будешь жить, слышишь? Я не оставлю тебя. В любой беде – стоит тебе лишь призвать меня, и я приду. Я избавлю тебя от всякой напасти…
– Туризинд?… – прошептала Дертоса и потеряла сознание.
* * *
Туризинд проснулся от диких криков девушки. В первое мгновение ему показалось, что на лагерь произошло нападение и что кричит кто-то смертельно раненый. В голосе Дертосы звучал такой ужас, что Туризинд почувствовал, как кровь холодеет у него в жилах. Что бы сейчас ни происходило, это было ужасно.
Он вскочил и увидел, что весь лагерь уже ногах. Друиды просыпались легко и сразу готовы были к действию. Однако никто из них не трогался с места. Все стояли и смотрели на происходящее молча, не подвижно.
Дертоса лежала чуть поодаль от почти погасшего костра, возле входа в золотой шатер. На шелковой расшитой стене шатра бегали сполохи, как будто отсвет далеких зарниц. Девушка кричала во сне. Ее сотрясали судороги, она выгибалась и простирала руки к небу. Внезапно из ее тела вырвались пять ярких золотых лучей. Эти снопы света рвались вверх, заливая сиянием все вокруг. Они как будто тщились поднять Дертосу в воздух и увлечь ее за собой, к звездам.
Туризинд не мог отвести глаз от страшной картины. Избиваемая невидимой силой, девушка кричала и корчилась на земле, а свет, исторгнутый из пяти ее ран, удерживал ее в воздухе и не позволял упасть.
Затем она выкрикнула:
– Эндоваара!
А затем, еле слышно, прошептала:
– Туризинд?…
И все исчезло. Лучи погасли, судороги прекратились. Дертоса, обессиленная, лежала на земле. Глаза ее были открыты, но ничего не видели; она хрипло дышала, и этот звук был единственным в ночной тишине.
Друиды бесшумно разошлись. Остались только Эндоваара и Туризинд; Конан темной тенью виднелся возле костра – он подкладывал поленья, чтобы огонь вспыхнул ярче. Друид с серебряными волосами и наемник вдвоем перенесли Дертосу ближе к костру. Она была очень холодной. Ее зубы постукивали от озноба.
– Что это было? – спросил Туризинд.
Эндоваара встретился с ним взглядом.
– Она назвала твое имя…
– И твое, – напомнил Туризинд.
Эндоваара покачал головой, но ничего не ответил.
– Что вы с ней сделали? – настойчиво спросил Туризинд, хватая друида за руку.
Тот высвободился с удивленным видом.
– Почему ты прикасаешься ко мне?
– Я всего лишь хочу услышать ответ на вопрос.
– Ладно… – Друид презрительно дернул уголком рта. – Эти огни… Может быть, это – единственное, что охранило ее от гибели.
– Она едва не умерла, – сердито возразил Туризинд. – Она и сейчас еле жива.
– Нет, с нею все в порядке… Ее душа в плену, и освободить ее мы не в силах. Мы можем только защитить ее. Ты видел, как это происходит. Это будет повторяться, Туризинд.
