При слове «стыдно» он окончательно очнулся. Посмотрел на огонь. Голова монстра уже исчезла в пламени.
– Сколько их было? – спросил Туризинд.
– Больше сотни, – ответила девушка. – Друиды приняли бой. Они не так восприимчивы к яду, который распространяют вокруг себя эти создания, поэтому-то и заманили их в ловушку на эту поляну. К нам прорвалось только шестеро. Остальные все бились здесь.
Туризинд сделал несколько шагов. Он отошел от костра, на котором сгорали трупы монстров, и осмотрелся по сторонам.
Поляна представляла собой страшное зрелище. Повсюду видны были широкие, размазанные по траве пятна крови, преимущественно бурой и сизой. Это была кровь монстров. В каждом из этих хрупких летучих тел ее заключалось гораздо больше, чем можно было бы предположить, глядя на чудовищ.
«Это потому, что они сосут кровь,- подумал Туризинд. – Они накапливают ее. В ней – их сила, ее они претворяют в отраву…»
У него опять закружилась голова, стоило ему подумать об этом. Отрубленные когти, части конечностей, разорванные кожистые перепонки кое-где еще валялись на земле. Но страшнее всего было другое.
Пятеро или шестеро друидов были тяжело ранены и истекали кровью, а двое были мертвы.
Вид мертвых друидов потряс Туризинда. Он никогда прежде не представлял себе, что эти существа, наделенные долгой жизнью, могут умереть. В друидах всегда было слишком много жизни, чтобы человек отважился представить себе их мертвыми. И все же эти двое погибли. Светлые, могущественные создания были мертвы, разорванные зубами и когтями каких-то отвратительных уродов, порождений извращенного человеческого мозга какого-то колдуна!
Туризинд услышал чей-то громкий крик – и вдруг понял, что кричит он сам. Все его существо противилось увиденному. И – хуже того – он понял, что один из раненых друидов тоже скоро умрет. Те, что могли исцелиться, наливались жизненной силой прямо на глазах. Их раны затягивались, глаза становились все более ясными и чистыми. Но последний уходил. Он как будто развоплощался, и происходило это стремительно и необратимо. Вот кожа друида побелела, сделалась почти прозрачной. Глаза утратили всякое выражение. Еще миг они лучились тихой грустью неизбежного расставания, а затем исчезла и она. Остался только свет.
Поток чистого, ничем не замутненного света… Он растекался по поляне, прикасаясь к каждому из остающихся: так умирающая мать гладит по щекам своих плачущих детей, уговаривая их расти хорошими, смелыми людьми… Внезапно Туризинд почувствовал, что и ему была уделена эта мимолетная ласка. Огромная любовь наполнила его душу, он ощутил себя отважным, могучим, полным сил, полным желания жить и, если понадобится, умереть ради других людей… он ощутил себя героем, и в этот миг у наемника не возникло ни малейшего желания посмеяться над собой и своими неуместно высокими чувствами.
Поляну окутало сиянием. Каждое лицо, каждый взор был светел и чист. Затем все погасло. Умирающий друид исчез – он превратился в свет, разошедшийся по миру. Краски сделались более темными, но и более яркими; пропала почти неземная нежность, зато появилась грубоватая жизненность.
Рана на шее Туризинда полностью зажила. Наемник понял, что ему не терпится выступить в путь. Эндоваара приблизился к нему и холодно посмотрел ему в лицо.
– Скольких вы уложили?
– Шестерых.
– Стало быть, погибли все. Они выводятся сразу сотней. Мы убили девяносто четыре. Хорошо.
Он отвернулся. Туризинд схватил его за руку:
– Что с нами будет?
– Дертоса выдала нас. Она назвала мое имя, но этого оказалось достаточно. Мы не можем больше скрывать вас у себя. Вы должны уйти.
– Это я уже понял, – огрызнулся Туризинд. – Но вы поможете нам?
– Мы дадим вам телегу и лошадь. Припасы. Немного оружия. Рекуфаэль дал вам свое предсмертное благословение… Этого довольно. Ничего больше у нас нет.
– Этого довольно,- кивнул Туризинд.
Эндоваара посмотрел на него неприязненно и высокомерно и отошел.
* * *
Как и говорила Дертоса, они выступили в путь вечером, чтобы к ночи покинуть лагерь и быть уже достаточно далеко от него. Туризинд серьезно обсуждал с Конаном, стоит ли им и дальше вести с собой Дертосу.
– «Отмычка»? – говорил Туризинд своему спутнику. – Ты считаешь ее чем-то полезным для нас? Но, по-моему, она не столько «отмычка», сколько ловушка с секретом! И пружина этой ловушки может захлопнуться в любой момент.
– У нас нет другого выхода, – возражал Конан. – Она много знает о Дарантазии и черных зеркалах. И она – единственная из всех, кто там побывал, – согласна помогать нам. Все остальные превратились в слепые орудия в руках черных магов Дарантазия.
– Думаешь, она сопротивляется им потому, что в ее жилах течет нечеловеческая кровь? – Спросил Туризинд.
Он старался не думать о том, что Дертоса – родня тем странным карликам-уродцам, кривоногим, с непомерно длинными руками, что поднимались в радужных пузырях с самого дна зловонных болот.
– Дертоса на них совершенно не похожа, уговаривал себя Туризинд. Она красива, у нее стройное тело, она выросла среди друидов – она не может быть одной из тех коротышек…
Он отгонял от себя всякое воспоминание о них. Потому что думая о болотных людях как о родне Дертосы, он поневоле начинал относиться к ней с брезгливостью, а это мучило его. Он не понимал, как можно в одно и то же время любить человека и считать его недочеловеком, желать женщину – и брезговать ею…
– Тебе не дает покоя ее происхождение? – проницательно осведомился Конан.
Туризинд слегка покраснел. Многое он бы отдал за то, чтобы Конан не заметил этого. К счастью, лицо у Туризинда было достаточно обветренное, чтобы этот румянец можно было отнести за счет обычного загара.
– Я не привык иметь дело с нелюдями.
– Что ж, она не вполне человек, – сказал Конан задумчиво, – но это еще не означает, что она неполноценная личность. Напротив. Я никогда еще не видел, чтобы кто-либо так успешно и так мужественно сопротивлялся обстоятельствам, как это делает Дертоса.
Туризинд почувствовал благодарность Конану за эти слова, однако изо всех сил постарался скрыть свои чувства.
– Приятно слышать, что в нашем небольшом отряде есть хотя бы один достойный воин, – с легким оттенком насмешки произнес Туризинд.
Но Конан не поддержал его тона.
– Да, я думаю, что Дертоса заслуживает уважения, – повторил он, – я относился к ней иначе, но теперь готов признать свою ошибку. У этой девушки большая сила воли.
– Она помогает нам ради собственного освобождения, – сказал Туризинд.
– То обстоятельство, что она желает этого освобождения, уже говорит в ее пользу, – упрямо повторил Конан. – Насколько я знаю, практически все люди очень довольны своим положением «сверхлюдей со сверхспособностями». Ни один из них не жаждет избавиться от сомнительного дара черных зеркал Дарантазия.
