– Копыто, – подсказал Конан.
Конек махнул хвостом, мазанув Конана по щеке.
– Странная форма копыт, – проговорил Туризинд, отпуская животное и рассеянно лаская его густую челку. – Ну и что?
– Да то, что друиды нарочно дали нам такую тварь, чтобы легче было идти по следу, – сказал Конан. – Да и любой другой следопыт, окажись он в этих краях, удивился бы, завидев подобный отпечаток. Так что мы поневоле привлекаем к себе внимание.
– Предлагаю вести себя, как ни в чем не бывало. – И Туризинд, насвистывая, отошел в сторону седлать свою рыжую.
Как ни надеялся Конан, Туризинд не утратил ни толики своей веселости. Очевидно, скачки настроения у бывшего наемника никак не были связаны с внешними обстоятельствами: признак замкнутой на себе личности. Следует запомнить.
И вновь стучали копыта по каменистой дороге, и бежали мимо путников темные стволы деревьев, густо оплетенные плющом и окруженные кустарниками. Туризинд чувствовал себя заложником дороги: казалось невозможным свернуть с нее в сторону: лес стоял вокруг сплошной стеной, не позволяя сделать ни шага в произвольном направлении.
– Идеальное место для засады, – сквозь зубы бормотал Конан. – Если бы я хотел остановить нас, я отправил бы отряд куда-нибудь сюда.
– Насколько я понимаю, эти заросли существуют не только для нас, – высказался Туризинд с очевидной беспечностью.
Фраза прозвучала, по меньшей мере, странно.
Конан высунулся из повозки больше чем наполовину, повернул лицо в сторону всадника. Тот весело щурился на солнце.
– Что ты имеешь в виду, Туризинд?
– Только то, что здесь такая густая чащоба, что не только мы, но и любой другой в ней увязнет…
И, словно желая опровергнуть столь решительное утверждение, из леса вылетела стрела. Она вонзилась в землю прямо перед всадником. Умная рыжая лошадь отступила на шаг и остановилась. Туризинд быстро повернул голову в ту сторону, откуда прилетела стрела.
– Ничего не понимаю, – пробормотал он, возвысив голос, крикнул:
– Кто вы? Выходите! Мы не враги! Давайте поговорим!
Чаща откликнулась десятком голосов: какие-то люди смеялись и переговаривались. Впечатление создавалось жуткое: путникам казалось, что они окружены со всех сторон какими-то невидимками. И, что было еще хуже, – вооруженными невидимками. Еще одна стрела прилетела из леса и воткнулась в землю позади повозки. Эти две стрелы как будто обозначили границы, в которых дозволялось существовать чужакам; любая попытка выйти за пределы этой границы будет караться смертью.
Конан вылез из повозки, наказав Дертосе сидеть внутри и не высовываться. Девушка и сама знала, как поступить. Она легла на дно повозки и замерла: если полетят стрелы, меньше вероятности, что ее заденут.
– Покажитесь! – повторил Туризинд, вертясь на лошади.
И тут, словно по мановению волшебного жезла, между деревьями показались люди. Их было около десятка: одетые как охотники, в туники и штаны из выделанной кожи, и вооруженные луками и кинжалами. У одного из них был меч в потертых ножнах. Несомненно, они не имели никакого отношения к друидам. То были люди, чистокровные люди, без примеси иной крови. Их предводитель, высокий и стройный человек лет сорока, с длинными черными волосами, которые уже тронула седина, спокойно рассматривал путников, переводя взгляд с Туризинда на Конана и обратно.
Неожиданно он ошеломил Туризинда вопросом:
– Вы братья?
– Что? – Туризинд даже покачнулся в седле. – Братья?
Человек пожал плечами.
– Прости, если обидел тебя. В первую минуту мне так показалось…
– По-твоему, родство со мной кто-то может счесть для себя оскорбительным? – вмешался Конан.
Туризинд увидел, что его спутник совершенно пришел в себя и не испытывает ни страха перед незнакомцами, ни смущения. Предводитель чужаков рассмеялся:
– Хороший вопрос! Мой ответ – нет. Быть твоим родственником – так же почетно и так же обременительно, как и иметь родней любого другого достойного человека.
– Могу я спросить, кто вы? – вмешался Туризинд.
Незнакомец тряхнул волосами и спокойно посмотрел прямо в лицо Туризинда. Наемник отметил, что тот, хоть и стоял на дороге перед всадником, держался чрезвычайно уверенно. Обычно пеший против всадника чувствует себя напряженно, так что манеры незнакомца кое-что сообщили о нем Туризинду еще прежде, чем тот назвал свое имя.
– Меня зовут Гайон, – сказал человек с мечом в потертых ножнах. – Я – законный граф Дарантазия. Если судьба будет милостива, я свергну бастарда, который правит моими землями… А теперь назовитесь вы. У вас странный конь, вы знаете это?
* * *
Лагерь графа-изгнанника находился в самой чаще леса. Туризинд поразился ходам, которые проложили в непроходимой чащобе люди Гайона. Это были настоящие муравьиные лабиринты, ориентироваться здесь умели только те, кто обитал в этом лесу уже многие годы.
Запутанные ходы, петлявшие среди колючих ветвей и толстых, смыкающихся между собой стволов, вели на большую поляну. Здесь, как показалось Туризинду, был устроен настоящий дворец под открытым небом, только вместо стен служили стволы, вместо гобеленов – свисающие с мощных ветвей густые «бороды» лишайника, а вместо ковров – многолетние слои опавшей листвы и хвои.
В центре поляны стоял большой шатер, где, видимо, и жили граф-изгнанник и его люди. Обиталище Гайона имело вид боевого лагеря. Сколько ни оглядывался Туризинд, нигде он не замечал следов присутствия женщин. Это без лишних слов свидетельствовало о серьезности намерений графа. Он боялся обременять себя сердечными привязанностями и воспрещал своим соратникам делать это.
Конан вел конька в поводу, повозка покачивалась у него за спиной. Дертоса молчала, как будто ее и не существовало. Когда девушка очутилась в лагере, где не было ни одной женщины, она испугалась. Как поведут себя эти суровые мужчины, увидев после долгого перерыва девушку, да еще так близко? Не потребуют ли они ее для себя? Она забилась в угол повозки и сидела неподвижно, боясь пошевелиться. К счастью, ни граф, ни его соратники, кажется, до сих пор не заметили присутствия Дертосы.
Гайон указал своим гостям на место возле костра.
– В шатре мы скрываемся только на время непогоды, – пояснил он. – Большую часть времени проводим на открытом воздухе.
Конан непринужденно расположился возле огня, взял кусок мяса, который ему предложили, и с удовольствием впился в него зубами. Туризинд ни в чем не отставал от своего товарища.
Когда Конан счел, что провел у костра за трапезой достаточно времени, чтобы можно было перейти к разговорам, он бесцеремонно спросил:
– Не могли бы вы пояснить, что означает – «законный граф Дарантазия»?
Гайон помрачнел и метнул в своего гостя такой суровый взгляд, что человек более впечатлительный, нежели Конан, наверняка бы подавился собственной дерзостью. Но киммериец и бровью не повел.
