Вокруг было спокойно. Только конь старательно жевал траву, не обращая ни малейшего внимания на своего господина, да высоко в небе порою маячили какие-то птицы. Может, те самые журавли, которым положено летать, пока синицы устроились на руках, а может, и какие-то соколоподобные хищники. Все равно в подобных пустяках Антошка не разбирался и из всех пернатых, кроме голубя, воробья и вороны, с уверенностью узнал бы разве что пингвина. Но вряд ли последние рискнули так далеко залететь от родной Антарктиды, и, значит, в небе кружились явно не они.
Голод не тетка, но и сытость — тоже коварный родственник. Изрядно отяжелевший Антошка решил малость поберечь своего коня, дать ему отдохнуть, а сам пока прилег в тени раскидистого дерева и принялся обдумывать предстоящее.
Проснулся он от ярко бившего в глаза солнца, коварно переменившего положение на небе, дабы не дать богатырю поразмышлять как следует. Иванов попробовал переползти в тень, чтобы потрудиться умственно дальше, но кольчуга была раскалена, словно плита, а тело выделило столько пота, что одежда прилипла к ему едва ли не намертво.
Пришлось встать и продолжить путь. Было жарко и неприятно, однако Антошка мужественно утешал себя тем, что, когда холодно, хорошего ничуть не больше.
Вертлявая дорога завела его в лес, и Иванов обрадовался долгожданной тени.
Как оказалось, толку от тени было мало. В лесу царила страшная духота, как будто неведомые людоеды согнали ее сюда со всего света с целью потушить славного героя до полной готовности.
Лес тянулся долго. Или дорога петляла на одном месте, заблудившись в трех соснах не хуже Сусанина. Антошка даже стал понимать дружинников, до сих пор не сумевших взять с Жадинки положенной дани. Попробуй до нее доберись! Не спаришься, так сваришься, если чего не хуже.
Если бы не любовь, Антошка тоже бы не выдержал и повернул назад. Трудности можно приврать и преувеличить, оправдаться перед Берендеем, так наверняка и сделали незадачливые предшественники. Им было легче: подумаешь, служба! Иванов же ввязался в дело исключительно по своему желанию, для себя, и потому не выполнить условие не мог.
Дорога вдруг выкатилась из леса, как монета из рваного кармана, и дальнейший путь сразу преградила река. Дорога ныряла в нее, проползала под водой метров пятнадцать и выныривала на другом берегу. Антошка заколебался, сомневаясь в своих способностях к плаванию с грудой железа на плечах, однако конь даже не замедлил шага.
Конь оказался прав в своих предположениях или знал все заранее. В месте переправы речка оказалась мелкой, ноги Иванова и те остались сухими, а дорога уже петляла дальше и дальше. На одном из поворотов Антошка совсем рядом разглядел деревню. До нее и было-то ничего, да дорога не пожелала отпускать всадника и крутила его вокруг да около не меньше часа.
Время стояло летнее, для крестьян — рабочее, однако богатыря уже заметили и, побросав покосы и уборки, собрались у околицы. Все же свежий человек, да к тому же богатырь, глядишь — и расскажет нечто забавное о блестящих подвигах и сногсшибательных приключениях, повеселит работящий люд не хуже любого скомороха.
Увидав толпу, Антошка подбоченился, упер руку в бок и громко крикнул:
— Здорово, жадинцы! Вы почто налогов Берендею не плотите?
Вместо ответа крестьяне дружно заржали, будто услышали что-то чрезвычайно остроумное.
Если бы они подняли гневный гвалт, а то и вообще набросились на Иванова, тот бы чувствовал себя намного лучше. Что это за богатырь, который не в состоянии разогнать толпу лапотников? Но смех!..
Антошка покраснел как рак и вдруг испытал приступ холодной ярости. Издеваться над победителем дракона и будущим княжеским тестем?!
Хохот продолжался и тогда, когда богатырь спрыгнул с коня и со свирепым видом пошел прямо на толпу. Хотелось от души рубануть какого-нибудь развеселого лапотника, да так, чтобы его сразу стало двое.
Ближайшие жадинцы разглядели выражение Антошкиного лица, и смех начал потихоньку стихать. Над толпой повисла недоуменная тишина, когда люди сами не понимают причины собственного молчания. Ее нарушали лишь редкие запоздалые смешки стоящих поодаль.
В этой тишине Антошка подошел к лапотникам вплотную, вытащил меч и что было силы рубанул по подвернувшейся под руку стойке открытых ворот.
Стойка оказалась основательно подгнившей и переломилась с треском, больше смахивающим на выстрел. Верхняя часть, отчаянно кувыркаясь, полетела в толпу, и люди шарахнулись в стороны. А в следующий момент выяснилось, что подгнившей была не только стойка.
Часть забора осыпалась на землю карточным домиком, явив миру скрывавшийся за нею огород. По собравшимся пробежали встревоженные шепотки. До крестьян начало доходить, что с ними не шутят, а Антошка, подтверждая это, продолжал смотреть налитыми кровью глазами.
Ближайшие крестьяне раздались в стороны, пропуская вперед благообразного мужика с седой бородой. Следом за ним двое крепких парней несли на импровизированном подносе здоровущую бутыль с самогоном.
— Ты это, милок, попервоначалу лучше выпей, — крякнув, заявил мужик. — Зелье у нас благородное, сами гоним. А там и о налогах поговорим. Что тебе до какого-то Берендея? Как ни выслуживайся, жалованья все равно не прибавит.
Бутыль выглядела очень соблазнительно. Будь Антошка действительно на службе, богатырь наверняка не устоял бы, но он был вольным героем, и на кону стояла не пустая благодарность, а прекрасная Василиса.
— На! — Антошка резко ударил по бутыли мечом.
Густой волной ударил запах самогона. Парни испуганно отшатнулись, и лишь мужик ошарашенно остался стоять на месте с отвисшей от изумления челюстью.
— Собрать всю дань немедленно! — рявкнул Иванов. — Даю час времени, а потом всех на счетчик поставлю!
Последнее выражение напугало крестьян до беспамятства. Подлинного смысла они по темноте своей не поняли, но решили, что за обещанием богатыря скрываются немыслимые пытки, жуткие смерти и прочий не слишком приятный арсенал.
Да и то сказать. Одно дело — подневольный воин, и совсем другое — благородный богатырь. От такого только гадостей и жди, а уж молва мигом перекроит случившееся в очередной геройский подвиг.
Часов ни у кого не было, и трудно сказать, час прошел или поменьше, но скоро Иванов гордо пустился в обратный путь, а следом за ним длинной вереницей тащились телеги с положенной Берендею данью.
9
Лишь одно-единственное обстоятельство порой смущало покой свежеиспеченного жениха. Согласно всем писаным и неписаным правилам герой обязан завоевать принцессу мечом, а у кого ее тут завоевывать? Ни одного врага, не то что врага — простого недоброжелателя. Наоборот, кругом милые предупредительные люди, пусть и немного зацикленные на своих обычаях, но разве это беда?
А может, все и к лучшему? Больше не надо куда-то ехать, с кем-то сражаться, лишний раз рисковать своей шкурой. Главное не подвиг, главное — награда за него. Но награду-то он почти получил...
