Утро приветствовало путешественников таким туманом, что ни о каком продолжении пути не приходилось и думать. Нет, ехать было можно, при большом желании можно было даже разобрать тропинку под самыми ногами, если, конечно, не восседать в седле, а идти согнувшись, но увидеть что-либо в стороне не приходилось и мечтать.
Но и это оказалось далеко не все. Туман был сырым, и под воздействием этой сырости одежда путников, оружие и все предметы вокруг, включая дрова, стали влажными. Как печальный итог, развести костер герои не сумели и потому лишились полноценного завтрака. Вместо горячего пришлось обходиться вином и холодным окороком. Одним словом, день с самого начала не задался.
— Наверное, этот местный Гень узнал, что мы к нему едем, вот и решил напакостить, — предположил Антошка, зябко кутаясь в плащ из шкуры дракона.
— А ему-то зачем? Драться с ним никто не собирается, да и вообще, может, мы просто мимо проезжаем, — возразил Ольгерд.
— А ему откуда знать?
— Нет. В злых колдунах он не числится, иначе нас бы предупредили, да и вообще, мало ли народу шляется по здешним дорогам?
Откровенно говоря, за все три дня путешественники никого не встретили, но это отнюдь не говорило в пользу домоседства местных жителей. Тем более что и местных жителей за те же три дня им видеть тоже не довелось. Просто тропа действительно выглядела на редкость заброшенной, и, видно, основной поток всевозможных искателей приключений приходился на более оживленные тракты.
— Все равно, откуда взялся утренний туман? Должен же был кто-нибудь наколдовать его! — убежденно произнес Антошка.
— А разве простых туманов не бывает? Тем более по утрам, и даже там, где никаких колдунов нет и в помине?
На этот раз Антошка задумался надолго, прежде чем изречь:
— Да это ж там, где никаких колдунов нет. А где они есть, там всякий туман колдовской.
Словно в подтверждении его слов в отдалении раздался крик. Кричала, скорее всего, птица, но путникам ее вопль показался воплем чудовища. Руки поневоле потянулись к оружию, вцепились в него, однако никаких продолжений больше не последовало.
— И куда оно делось? — непонятно у кого спросил Антошка.
— Кто? — уточнил Ольгерд.
— Чудовище.
— Или привидение, — высказал свою версию Джоан.
— Растаяло. А может, убежало, — в отличие от остальных спутников, настроение Ольгерда явно стало улучшаться.
— Жаль, — вздохнул Антошка. — Это был бы славный подвиг.
Рыцарь немного лукавил. В данный момент подвигов ему не особо хотелось, лишь было чуточку обидно пропускать такой случай. Все-таки, не считая дракона, побежденных чудовищ в его коллекции не было.
— Да ладно, — рассеянно отмахнулся Ольгерд. Вид у поэта, насколько его можно было разглядеть в сплошном тумане, был словно у помешанного. Он что-то бормотал про себя, морщил лоб, порою ритмично помахивал рукой, а то и просто пошевеливал пальцами. При этом глаза парня то затуманивались, то вдруг начинали посверкивать озорной иронией.
Был бы на месте Ольгерда кто-нибудь другой, Антошка обязательно бы попятился, — мало ли чего взбредет на ум сумасшедшему? Но так как перед ним была натура творческая, то все легко объяснялось сошедшим свыше вдохновением.
Совпало ли так, или вдохновение действительно такая вещь, что в состоянии воздействовать даже на природу, однако туман вдруг стал быстро рассеиваться. У ног еще держались последние полосы мути, а сверху ослепительно сверкнуло солнце, и мир обрел утраченную ненадолго привлекательность.
— Все, — одновременно с окончательным прояснением выдохнул Ольгерд. — Готово!
Его спутники застыли в ожидании, но поэт весело посмотрел на них, подмигнул и осведомился:
— Поехали?
— А баллада? — одновременно не без возмущения спросили Антошка и Джоан.
— Какая? — прикинулся дурачком Ольгерд.
— Новая! — теряя терпение, выкрикнул Антошка.
— Вообще-то это не баллада, а песня, — раскрасневшееся от вина лицо поэта лучилось удовольствием. Чувствовалось, что новая вещь ему самому нравится. — Я ее по пути пропою.
За дни странствий Ольгерд освоился с конем настолько, что порою отпускал поводья и, не покидая седла, аккомпанировал себе на гитаре.
— А чего тогда мы стоим? — сделал вывод Антошка, первым запрыгивая на коня.
Настроение рыцаря стремительно улучшалось вместе с погодой. Достойная цель, верная дорога, надежные попутчики, новая песня, — что еще нужно герою, чтобы встретить счастье?
Кони шли неторопливым шагом.
Ольгерд устроился поудобнее, взял первый аккорд и торжественно объявил:
— Песнь об Огранде.
— О чем? — с изумлением спросил Джоан.
— Так настоящие герои называют этот мир, — важно пояснил вместо поэта Антон. — Видишь ли, он как бы лежит за оградой одного серенького мирка, в котором нет подвигов и люди занимаются монотонными скучными делами, не ведая, что существует другая, настоящая жизнь.
Джоан был поражен этим кратким и не очень понятным объяснением, но ждать, пока оруженосец освоится с новыми для себя понятиями, Ольгерд не стал. Он все-таки был автором, и в таковом качестве ему не терпелось довести до слушателей свое новое произведение.
За оградой есть Огранда.
Это дивная страна,
И героям там награды
Раздает судьба сполна
Голос у исполнителя был не очень, но какой благородный воитель будет слушать песню под выверенную в студии фонограмму? К тому же каждое слово пелось с таким чувством, а смысл был настолько близок Антону, что так и хотелось подпеть, подорать. Вот только текста герой пока не знал и был вынужден лишь благосклонно кивать головой да повторять отдельные слоги.
Бей, круши, ломай и порти
Все геройскою рукой!
Труд героя тут в почете,
Так стремись сюда, герой!
Да, эта песня была для Антошки и об Антошке! Мимо медленно проплывали деревья, в такт стучали по земле копыта коней, а душа, казалось, взмывала ввысь вместе с хрипловатым, не отличающимся особой музыкальностью голосом.
Ты герой, а не бездельник.
Больше ты людей убей
Ради славы, ради денег
И принцесс всех, и...
Заглушая последнее слово, с ближайшего дерева вдруг оглушительно закаркали вороны. И чего вдруг взбрело разораться дурам? Нет чтобы послушать самим и дать насладиться Антону. А так жадно внимавший герой пропустил окончание, попытался догадаться, ради кого еще стоит идти на бой, однако на ум ничего не пришло. Спрашивать же было неловко. Еще подумает, что благородный воитель совсем чужд поэзии! Да и прерывать песню тоже не годится.
Черепа ломай и кости,
