Да и Джоан смотрела только на поэта. Забыла про остальных или не замечала... И что она в нем нашла?
Молчание явно затянулось, повисло перетянутой струной и лопнуло внезапно охрипшим голосом Олега:
— Я тебя в двух мирах искал...
И счастливый смех в ответ. Такой, за который не жалко отдать и жизнь.
А потом обоих качнуло навстречу друг другу.
— Тебе не кажется, что мы здесь лишние? — очень тихо спросил у Антона Сковород.
— Кто?
У Антошки что-то перемкнуло в мозгах, и простейшие вещи он понимал с трудом.
— Мы.
— Где?
— Здесь.
— Здесь?
— Если очень хочешь, то тут.
Должно быть, отзвуки вопросов и ответов проникли даже через затуманенное сознание влюбленных. Они повернули к своим спутникам сияющие счастьем лица и только объятий разжать не смогли.
— Я, помнится, обещал познакомить вас со своей возлюбленной, — улыбнулся поэт. — Сразу, как только закончим дело.
Дело?
И тут до Антошки дошло, что дело действительно сделано. Вернее, совершен подвиг и спасен мир. И сразу все стало казаться таким мелким, что зависть ушла. Перед ним стояли не просто влюбленные, а его сотоварищи. Так сказать, свидетели и соучастники великого деяния. И чувства к ним теперь напоминали чувства отца к своим детям. Словно Антошка был мудрым и опытным, а они так, молодо-зелено.
— Как хоть тебя звать? — не обращаться же к бывшему оруженосцу мужским именем!
— Жанна, — вместо, девушки отозвался Ольгерд. Та одарила его восхищенным взглядом и кивнула.
— Мы, кстати, земляки.
Это произнесла уже девушка.
— Как?! — глаза Антошки полезли из орбит.
— Очень просто. Росла, мечтала о принце, а потом поняла, что в нашем мире таковых давно нет. Вот и оказалась здесь. Но я-то не урожденная принцесса. Вот и пришлось нарядиться в мужской костюм и отправиться на поиски суженого. Для начала устроилась оруженосцем у барона. Он готов был взять без рекомендаций. Думала, отправимся на турнир, а там уйду от него к более порядочному. Но турниры покойный фон де Лябр не любил, да еще и что-то заподозрил, приставать стал, а тут и началась вся эта история.
Ольгерд согласно кивал в конце каждого предложения, словно все знал заранее. Или действительно знал? Сумел же он понять, кто перед ним! И молчал же, молчал!
Но обида оказалась мимолетной. Осознав себя победителем, Антошка стал добр и зла на друзей не держал. Все равно еще раз жениться не мог, и толку от тех обид...
Подвиги помнятся, а жены забываются. Так что из них важнее?
— Кстати, мое обещание в силе. Насчет воеводства и земель, — заметил Антон. — Мне свои люди нужны.
А того, что самые надежные люди — это те, с кем вместе прошел через все опасности, даже добавлять не стал. И так ясно было.
Вдруг еще раз спасать мир придется?
Да и почему: вдруг?!
А потом насупил послепобеденный пир. Был он не слишком богатым, поход-то не кончился, зато веселым.
Особенно веселым он стал после того, как Сковород при помощи магии стал зашивать свои штаны. Зашить он их зашил, вернее, замагячил, добротно, да только умудрился при этом примагячить к ним плащ, и пришлось размагячивать все опять и начинать сначала.
Короче, засиделись почти до утра. Утром же Антошка неожиданно вспомнил: Чизбурек! Он же в родных местах столько уже натворить мог! Опять-таки перед Полканом неудобно. Обещал ведь помочь...
И так всколыхнулась в Антошке совесть, что собственный подвиг стал не в радость. И вроде не ел ничего такого. И даже не пил.
— Надо спешить. Может, еще успеем, — объявил богатырь не проснувшимся толком товарищам.
И вид у него при этом был настолько внушительным, что спорить никто не стал. Надо так надо. Ольгерду с Жанной тоже свадьбу желательно справить побыстрее.
И понеслись. К шерифу, понятно, не поехали, к Робину — тоже, но даже с крюком к вечеру второго дня оказались у моря.
Антошка с наслаждением вдохнул солоноватый воздух и торжественно объявил:
— Море!
Словно остальные этого не поняли.
Море лежало перед ними от подножия скал и до самого горизонта. Мерно накатывались на берег небольшие волны, шелестели, плескались. Над водою носились крикливые чайки. Солнце порою отражалось от воды, слепило, играло, звало в просторы, туда, где невидимым и далеким лежал родной берег.
Чуть в стороне кормой на песке приткнулся небольшой корабль. Парус был спущен, весла расслабленно лежали вдоль бортов, а на берег была переброшена сходня, и по ней какие-то люди, очевидно команда, перетаскивали на судно бочки, тюки и еще какой-то груз.
Вдоль самой кромки воды к кораблю спешило несколько всадников в кольчугах и шлемах. Один из них вел в поводу заводного коня, через круп которого было переброшено что-то громоздкое, только отсюда непонятно что.
— А ведь они готовятся к отплытию, — авторитетно заявил опытный Сковород.
Остальные переглянулись. Это было удачей, и не стоило упускать такой шанс. Кто знает, когда еще занесет в здешние пустынные воды другое судно?
Одно слово: провинция!
Никакой команды не потребовалось. Весь отряд дружно пустил коней в галоп, стремясь во что бы то ни стало успеть на посадку.
А вот у корабля этому явно не обрадовались. Команда засуетилась, забегала, стараясь быстрее закончить погрузку и не принять на борт новых пассажиров.
Другие всадники тоже заторопились и помчались к судну во всю прыть. Возникло своего рода соревнование: кто первый? Призом же было место на корабле.
Летел песок из-под копыт,
Стелились по ветру плащи,
И был эффектен этот вид,
Хоть стих о скачке прокричи...
А что поделать, когда смотрелось происходящее и впрямь на редкость поэтично? Это вам не езда на машинах по дорогам. За рулем — перемещение, на коне — романтика. Две группы всадников едва не столкнулись у самого корабля, но смогли удержать разгоряченных скакунов и застыли. Четверо против четверых.
Не считая заводной кобылы с грузом.
— По какому праву?! — взревел предводитель конкурирующей группы, широкоплечий, с седой внушительной бородой.
Остальные тоже были ребятами крепкими, только до седины еще не дослужились.
— По праву срочности! — точно так же взревел Антон и уже нормальным голосом добавил: — Прошу, принять мои глубочайшие извинения, братан, но мы очень спешим.
— А мы? — спросил седобородый.
— А вы — не знаю, — твердо ответил Иванов.
