Но вот она кивнула:
— Если ты иначе не можешь, то пойдем вместе.
— Нет! — в моем горле заклокотал рык. — Отправляйся в Гуйамас, говорю тебе! Мало мне из-за тебя бед? Оставь меня одного. А потом я решу, хочу ли я, чтобы ты вернулась ко мне!
Какое-то мгновение она пристально смотрела на меня. Не дай мне бог когда-нибудь еще увидеть подобный взгляд! Потом она исчезла.
Я вышел из патио и превратился в волка. В воздухе висел запах демона. Я пошел по следу. След вел в гору…
ГЛАВА 16
Земля была залита ослепительным лунным светом. Нос чуял запахи пыли, шалфея, кактусов, осоки и бурых водорослей. Уши слышали ультразвуковой писк летучих мышей, панический топоток американского зайца. Мое естество больше не корчилось в муке. В волчьем черепе вмещаются лишь простые мысли хищника, жаждущего крови. Я как бы переродился. Известно, что некоторые психиатры добивались хороших результатов, временно превращая своих пациентов в животных.
Какое-то время спустя на фоне луны обрисовались изъеденные временем очертания сторожевой башни. Каждым своим нервом готовый к атаке, я вошел в то, что когда-то было воротами, и остановился посреди пустого двора. Песок, наносимый сюда в течение столетий, сорняки, пробившиеся между плитами, отколовшиеся камни облицовки, валяющиеся под ногами. Ближе к центру громоздились руины — тут когда-то стояло здание. Ниже — отверстия погребов. Я осмотрел их, вернее, небрежно заглянул туда — неглубоко, — но логовища инкуба не обнаружил.
Я завыл, бросая вызов противнику.
Кто-то шевельнулся у двери, ведущей в башню. Одетый во все белое, он шагнул вперед. Я тут же отпрыгнул. Мелькнула дикая мысль: если первым же укусом я порву ему шейную вену, то тогда я наглотаюсь этой пьянящей, как вино, крови. Но он уже будет мертв.
Смех, мелкие, легкие шаги. Из тени выступила девушка.
Неправдоподобно белая на фоне черных заплесневелых стен, она стояла под водопадом льющегося сверху лунного света.
— Добрый вечер, прекрасный юноша. Я не смела надеяться на такое счастье!
Исходящий от нее аромат проник в мои легкие, в мои жилы… Я зарычал. Рык превратился в поскуливание. Я завизжал. Я завилял обрубком хвоста. Она подошла ко мне, почесала меня за ушами. Я лизнул ее руку — вкус был ошеломляющий. Где-то, как в грохочущей громами пустыне, родилась мысль: сейчас мне ни к чему оставаться волком. Тело пронизал ток изменения. Я стал человеком.
Она была такого же роста, что и Амарис, и такая же красивая. То же самое странное лицо с заостренным подбородком. И глаза, светящиеся в лучах луны. Облако пепельных волос ниспадало ниже пояса, и одета она была в платье, сотканное, очевидно, скаредными на паутину пауками. Платье облегало ее фигуру, которая… Ладно, фигуру ее описывать бесполезно, не буду и пытаться. Думаю, секрет наполовину объяснялся движениями девушки.
— Сибелита, я полагаю… — выдавил я охрипшим голосом.
— А ты, видимо, Стивен, — узкая изящная рука упала на мою руку и осталась там. — Добро пожаловать!
Я облизнул губы.
— Э-э… Ваш брат дома?
Она подвинулась ко мне:
— Какое это имеет значение?
— Я… э-э… — Идиотская ситуация: невежливо объяснять женщине, какое дело у тебя к ее брату, если хочешь убить его.
— Послушайте, — выпалил я, — вы с ним… вы должны оставить нас в покое!
Сибелита мягко улыбнулась:
— Ах, твоя печаль — это моя печаль, Стивен. И, кроме того, неужели в твоей душе не отыщется жалости к нам? Известно ли тебе, в чем на самом деле заключаются вечные муки? Быть созданием, в котором существуют, не смешиваясь, первичные стихии — Огонь Вожделения, Воздух Порыва, Вода Изменчивости и Темное Могущество Земли… И, имея такое естество, быть обреченной прятаться, подобно крысе, в этих руинах, выть в пустое небо… И голод, голод на протяжении многих лет. Если ты погибаешь от истощения, а двое прохожих рассыпают те малые крохи, которые без труда могут тебе уделить?
Я пробормотал что-то насчет ложности аналогий.
— В этом нет зла, — молвила она и подвинулась еще ближе. Ее руки легли мне на плечи, грудь легко коснулась моей груди. — И нет в этом злого умысла. Это — необходимость, Стивен. Вы, смертные, тоже не безупречны. Ни один демон не осмелится приблизиться к вам, будь вы святыми, у которых не возникает нечистых мыслей. Нас влечет к тем, кто схож с нами.
— А… это… да… — мне нечем было дышать. — Тут две стороны вопроса… Я хотел сказать: одна сторона… да…
Сибелита рассмеялась снова.
— Не надо, прекрасный юноша! Вот я стою в лунном свете, обнимая обнаженного, самого прекрасного в мире мужчину…
— О Господи! — Я вспомнил, что все мое обмундирование — лишь нижнее белье. Поскольку она не отпрянула — мое восклицание, должно быть, не было воспринято как молитва.
— … Способного рассуждать на материалистические темы! Нет, вы переполнены любовью и щедры! — Сибелита отпорхнула в сторону. — У меня не должно быть перед тобой преимущества. Пусть мы будем в одинаковом состоянии…
Она щелкнула пальцами, и платье исчезло. Не то чтобы это сильно изменило ситуацию, разве что морально. Но мораль казалась не относящейся к делу.
— А теперь иди ко мне, мой дорогой. Мой волк, мой первый в жизни «loup-garou»
[14]
… He надо бы тратить столь много времени на женщину, но я предчувствую так много нового… Иди ко мне!
Она снова бросилась мне на грудь.
Не могу сказать точно, что заставило меня ответить на ее поцелуй. Это было так, словно вокруг закружил окрашенный розовым вихрь.
Каким-то образом мне удалось собрать остатки моей воли:
— Нет! У меня есть жена!
В смехе Сибелиты послышались неприятные нотки:
— Ха-ха! Как полагаешь, чем занят Амарис с того момента, как ты оставил девку одну?
Я издал короткий визгливый звук.
— Это уже произошло, — мурлыкала Сибелита, — и что сделано, то сделано. Не порицай свою жену. Она всего лишь смертная. Можешь ли ты возвыситься над своим состоянием смертного?
Передо мной на минуту мелькнуло видение Ада. Затем, едва сознавая, что происходит, я резко привлек Сибелиту к себе. Целуя, я легонько укусил ее губу и почувствовал вкус демонской крови.
— Пойдем… — напевала она. — Мой любимый, отнеси меня в башню.
Я поднял ее и пошел через двор.
— Стив! — Крик Джинни впился в меня, словно нож.
Я выронил прекрасную ношу. Сибелита шлепнулась на землю своим прекрасным задом и выпалила несколько неприличных слов. Я изумленно уставился на Джинни. Она лежала, свесившись с ковра, парившего над разрушенными воротами. Рыжие волосы ниспадали в беспорядке на голые колени. И хотя я знал, что она для меня потеряна (ибо ее отнял Амарис и прежнего между нами уже никогда не будет), мне стало ясно: кроме Джинни, мне не нужно никого.
