Первый: об Адской Вселенной почти ничего не известно. Это один из немногих… может быть, единственный случай прямого нападения, произведенного миром демонов. Не вмешательство, а нападение. Никто не знает наверняка, что оно предвещает. При таких обстоятельствах необходимо действовать осторожно. Государственный департамент доказывает, что истинная подоплека нам полностью неизвестна.
Люди из Министерства обороны утверждают, что нам не следует связываться и связывать себя какими-либо решениями до получения новой информации, и особенно пока не увеличены расходы на военные нужды. Президент, кабинет министров, руководящие деятели Конгресса единодушны в том, что сейчас не следует поднимать шума. Из этого следует, что информация не должна доводиться до сведения широкой публики, чтобы не вызвать общественного беспокойства.
Второй момент касается иоаннитской церкви. Эта проблема, может быть, носит менее угрожающий характер, и тем не менее она обязательно должна быть разрешена. США — демократическая страна. Многие избиратели являются либо истинными иоаннитами, либо полагают, что иоаннизм — просто вероучение.
К тому или иному разряду относится значительное число людей, занимающих видное положение в обществе. Вспомните историю с расследованием, которое пытался провести комитет Конгресса. Сколько из-за этого было вони и шума. Инцидент, из-за которого мы собрались, наводит на мысль, что правы те, кто утверждает, что церковь иоаннитов порождена Падшим в качестве средства восстановления всех и каждого против каждого.
Чего правительство не хочет ни в коем случае, так это заново поднимать всю бучу, которая может завершиться неизвестно чем. Соблюдение секретности позволит пока сохранить мир и спокойствие. И выиграть время…
Барни остановился, чтобы разжечь потухшую сигарету. В комнате было очень тихо. Пластами плавал голубой дым, воздух был тяжелым и душным. Мы с Джинни обменялись через стол отчаянными взглядами. Вчера мне нужно было спуститься в подвал, поменять перегоревшую пробку. Джинни пошла со мной, потому что в последнее время мы старались держаться вместе. В подвале на полке лежали старые вещи Валерии — она вышла из того возраста, когда они ей были нужны, но выбросить их тогда мы не успели. Неиссякаемая бутылочка с молоком, зубное кольцо Уробороса, самокормящая крылатая ложка, горшок с радугой вместо ручки… Мы просто сбежали оттуда. Поменять пробку пришлось просить фэбээровца.
Лежащие на столе кулачки Джинни были крепко стиснуты. Свартальф терся спиной о ее руку — мягко, ненавязчиво, не претендуя на ответное внимание.
— Вывод заключается в том, — продолжил Барни, — что, есть для этого возможность или нет, правительство сейчас не хочет переходить к активным действиям. А может, и не только сейчас, но и вообще. Что касается нас, то наше право и обязанность — сделать все, что от нас зависит. Поймите, доктор, с чисто формальной точки зрения мы не делаем ничего незаконного. Стив не был арестован. Он имел полное право покидать свой дом и возвращаться обратно, и, если ему того хотелось, — через окно и в плаще-невидимке, ни перед кем не отчитываясь. Я имел полное право одолжить ему помело. Собор открыт для посещения посторонней публикой. Если Стив в поисках необходимых ему сведений проник в закрытую часть собора, он допустил, самое большее, гражданское правонарушение. Он виноват? Пусть руководители церкви преследуют его в судебном порядке. И не забывайте, что он может ответить обвинением в разбойном нападении. Для защиты собственности нельзя применять смертоносное оружие, а в него стреляли и избивали дубинкой. Соответственно, поскольку никакого преступления Стивом совершено не было, нас нельзя считать соучастниками либо укрывателями. Никто из нас не замышляет ничего преступного и не участвует в заговоре. Заверяю вас, что скоро будет принят Закон о национальной безопасности. И все остальное, что президент сочтет необходимым принять. Тогда нам трудно будет действовать так, как мы действуем сейчас. Но пока наши действия не ограничены никакими официальными запретами. А по Конституции запрет обратной силы не имеет.
— Гмм… — недоверчиво протянул Акман.
— Что касается сокрытия важной для правительства информации, — продолжал Барни, — то пусть вас это не беспокоит. Ничего подобного мы не делаем. Сейчас мы тщательно анализируем собранную информацию и, как честные граждане, не хотим, чтобы нас обвинили в том, что какому-то аспекту не было уделено нужного внимания. И мы позаботимся, чтобы обнаруженное нами попало по нужному адресу.
— Надо ли так торопиться? — возразил Ахман. — Если девочка может быть возвращена в то же мгновение, когда исчезла… не лучше ли будет, если мы предоставим действовать в ее интересах правительству? Пусть оно действует медленно и осторожно, но разве это не лучше, чем вообще ничего не добиться? Мы, плохо подготовленные и не имеющие нужного оборудования и снаряжения, можем все испортить.
Натянутое лицо адмирала Чарльза потемнело.
— Честно говоря, — процедил он, — не думаю, чтобы власти пожелали действовать, если не произойдет дальнейших инцидентов. Когда в недружелюбно относящихся к нам странах сажают в тюрьмы, грабят и убивают наших граждан (в том числе и официальных лиц), правительство ограничивается протестами. С чего вы взяли, что оно пойдет на смертельный риск, чтобы выручить из Ада маленькую девочку? Сожалею, мистер Матучек, но дела обстоят именно так!
— Как бы то ни было, — взглянув на Джинни (лицо моей жены было ужасно), торопливо заговорил Фалькенберг, — насколько я понимаю ситуацию, наши враги сейчас в растерянности. Действия мистера Матучека оказались для них полной неожиданностью. Очевидно, Враг не может сейчас оказать им прямой помощи, не может помочь советом или даже сообщить что-либо, или считает такого рода помощь неблагоразумной, поскольку это может спровоцировать вмешательство Всевышнего. Несомненно, заклинания иоаннитов способны творить чудеса. Но они не всезнающи и не всемогущи. Они не могут знать точно, что нам удалось сделать и что мы намерены предпринять. Но дайте время, и период растерянности кончится, защитные меры будут усилены, и, вероятно, будут предприняты какие-то ответные действия.
Лицо Джинни превратилось в лик Медузы Горгоны.
— Что бы вы ни решили, — заявила она, — мы со Стивом не будем сидеть сложа руки…
— Нет, будь оно все проклято! — вырвалось у меня. Свартальф прижал уши, между бакенбардами сверкнули клыки, шерсть на нем встала дыбом.
— Видите? — обратился Барни к собравшимся. — Я этих двоих знаю. Их невозможно остановить, разве только бросить в тюрьму. И я не уверен, что существует такая тюрьма, из которой они не смогли бы выбраться. Наверное, помешать им можно, только убив их. Допустим ли мы, чтобы такое случилось, или поможем им, пока это еще в наших силах?
Голоса сидящих вокруг нас сорвались на крик, взметнулись руки. Громче всех кричал Янис Вензель:
— У меня у самого есть дети, Вирджиния!
Взгляды всех обратились на Акмана. Он покраснел:
— Я не собираюсь предавать вас. Просто все это было для меня слишком неожиданно. Я был обязан высказать то, что думал. И я не верю, что, подстрекая родителей Валерии к самоубийству, вы чего-нибудь добьетесь. Их смерть не принесет ей ничего хорошего…
