— Я сельский торговец лошадьми, милорд. Что мне делать в Лондоне?
— Оказывать мне кое-какие услуги.
Торговец слегка побледнел.
— А если я сбегу?
— Так или иначе я найду вас.
Стрингл недовольно посмотрел на маркиза.
— Стало быть, я должен слоняться у дома некоего человека в Лондоне, чтобы сообщить вам, если замечу нечто подозрительное. Так? А когда я освобожусь? Я торгую лошадьми, милорд, сами знаете.
— Пока для вас разумнее выполнять мои поручения. Как только леди Аррадейл вернется на север в свое графство, вы сможете покинуть Лондон. А если вы услышите что-нибудь о ней, сообщите мне об этом в Маллорен-Хаус. Меня очень интересуют также действия француза по имени де Кориак. Я хорошо заплачу вам и не причиню никакого вреда, если вы будете верно служить мне. — Родгар не упомянул о том, что будет в противном случае, но это было ясно и без его слов.
Немного подумав, Стрингл утвердительно кивнул:
— Я сделаю, как скажете, милорд.
— Думаю, у вас получится, — сказал Родгар и проводил его взглядом.
Глава 23
Родгар вернулся в Лондон на следующий день, чтобы у него было достаточно времени подготовиться для посещения королевского двора. После официального приема король, как обычно, пригласил его в кабинет, желая узнать новости и еще раз обсудить судьбу Дюнкерка. Маркиз с трудом сдерживался, чтобы не прервать короля.
В четыре часа маркиз покинул дворец. Так как король обычно отправлялся на обед к королеве в Куинс-Хаус, визит туда не вызывал вопросов. Вернувшись домой, Родгар твердо решил изыскать возможность сегодня вечером убедиться, что с леди Аррадейл все в порядке.
Сняв придворное одеяние, он направился в свой кабинет, чтобы заняться ожидавшими его делами. Мысли Родгара начали было снова блуждать, но он взял себя в руки и сосредоточился на документах, требующих его внимания.
Через час в дверь постучал Каррадерз.
— Прошу прощения, милорд, но пришли сообщения, которые могут оказаться важными для вас.
Сообщения действительно оказались важными, особенно копия письма Дейона, где он жаловался на де Кориака, который, по его мнению, вел себя крайне неразумно и непредсказуемо. Дейон в своем письме в Париж настоятельно просил, чтобы этого человека отозвали во Францию, пока он не натворил бед.
Теперь Родгар не сомневался: де Кориак — человек Дейона и, кроме того, известен властям в Париже, скорее всего де Броли. Было также ясно, что нападение на дороге не было спланировано Дейоном.
Все это делало де Кориака особенно опасным. Родгар снова облачился в придворный наряд. Сегодня он устраивал прием в своем доме. Он выбрал темный, но роскошно расшитый камзол. В пудреном парике и при всех регалиях Родгар вошел в приемную и сделал знак слугам открыть двери дома.
Поскольку в прошлую пятницу его не было в городе, с визитом к нему явилось довольно много народу, хотя многие джентльмены пришли лишь засвидетельствовать ему свое почтение. Были и те, кто хотел обсудить с ним серьезные дела. Как всегда, они рассчитывали, что через маркиза их просьбы дойдут до короля, хотя Родгар редко пользовался такой привилегией, о чем он не раз говорил просителям. Письменные прошения маркиз передавал Каррадерзу.
Когда прием закончился, несколько человек были приглашены на обед, после которого все должны были отправиться в Куинс-Хаус.
Там он наконец увидит леди Аррадейл.
Родгар вспомнил, что именно в этом камзоле он присутствовал на балу в Аррадейле год назад. А Диана была в великолепном платье из красного шелка. Такое сочетание их нарядов напоминало столкновение двух клинков.
За столом велись разговоры о политике и благотворительности, но маркиз ни на минуту не забывал о предстоящем визите в Куинс-Хаус.
* * *
Фред Стрингл оставил свою лошадь в конюшне французского посольства и, подойдя к задней двери, постучался. Он назвал свое имя и попросил разрешения поговорить с месье Дейоном.
— Почему он должен разговаривать с вами? — спросила усталая служанка. — К тому же он с минуты на минуту уезжает во дворец.
Стрингл не отступал.
— Вы только сообщите ему обо мне, душечка.
Через несколько минут его провели в помещение на нижнем этаже. Это была приемная в правой части дома, на мужской половине.
В комнату твердой походкой вошел маленький хмурый француз в блестящем атласном камзоле с кружевами, на груди красовались ордена.
— Что вы здесь делаете? Что случилось?
— Неприятности, сэр.
— Какие неприятности? Вам не удалось поймать в ловушку молодого Афтона?
— О, я обвинил его в воровстве, и ему грозила виселица.
Дейон пристально смотрел на Стрингла.
— Ну? Так какие же возникли неприятности?
— Все шло хорошо, пока не вмешался этот маркиз.
Француз встрепенулся.
— Родгар? Но ведь он находился в Лондоне.
— Вчера он был в Дингеме и спас молодого Афтона от виселицы.
Дейон прищурился.
— И вы приехали сюда? Как вы посмели?
— Можете не беспокоиться, сэр, за мной никто не следил, — сказал Стрингл, затем с усмешкой добавил:
— Никто не знает, что я здесь, за исключением тех, кому это уже известно. В Дингеме судебное дело обернулось не лучшим образом. Я был обвинен в клятвопреступлении и потому решил, что будет разумнее исчезнуть на время, но куда еще мне податься, как не в Лондон?
— Ладно, — сквозь зубы процедил Дейон, — вы можете пригодиться мне и здесь. Стало трудно использовать моих людей в сельской местности. — Он пристально посмотрел на Стрингла. — Маркиз очень проницательный человек. Должно быть, он понял, что вы действовали по чьей-то указке.
— Да, он пытался узнать, кто подослал меня, но я выкрутился.
Француз усмехнулся.
— Думаю, он догадывается. Что ж, пусть знает, что мы продолжаем бороться.
Стрингл не считал себя преданным кому-либо человеком, но замечание маркиза по поводу патриотизма уязвило его. Он готов был за деньги подставить наивного парня, но мысль о том, что при этом он оказывает услугу врагам короля, покоробила его.
— О какой борьбе идет речь, сэр? — отважился спросить он.
— За личное могущество, разумеется, — сказал француз, сделав изящный жест. — А сейчас подыщите себе здесь комнату, отдохните и пока никуда не выходите. Когда понадобитесь, я дам знать.
Стрингл ушел, твердо решив работать на маркиза, чтобы расстроить планы врага.
