— И как же вы войдете в семью, враждующую с Маллоренами?
Мисс Миддлтон с удивлением посмотрела на нее:
— Я — не Маллорен и к тому же, если Эшарт здесь, то вражда, должно быть, окончена.
— Ошибаетесь. Советую вам не делать ничего, что могло бы вызвать новые неприятности.
Дамарис Миддлтон пристально посмотрела на Джениву, она явно была достаточно умна и осторожна и вполне могла бы стать подходящей парой для Эшарта, если бы не навязывала себя, а заставила его добиваться и ее, и приданого.
— Неприятности для кого?
— Для всех, но главным образом для маркиза. Мелькнувшая надежда на добрые отношения исчезла без следа.
— Я никогда не стану причиной неприятностей для Эшарта, чего не скажешь о вас, мисс Смит. Одна горькая размолвка может закончиться ничем, но при неудачном браке за ней последует другая. Вы поссорите Эшарта с бабушкой, женщиной, воспитавшей его. Они очень близки, не забывайте об этом.
Нанеся столь ловкий удар, мисс Миддлтон удалилась. Дженива всеми силами старалась не показать даже себе, какое впечатление на нее произвели ее слова, но хищная кошка, черт бы ее побрал, вероятно, была права.
Но вдруг Дженива опомнилась. Разумеется, все это не имело для нее никакого значения, ибо их помолвка была фальшивой. Эшарт скорее всего женится на Дамарис Миддлтон, которая по крайней мере обладает достаточно сильным характером, чтобы противостоять ему.
Двери распахнулись, и свежий холодный воздух вместе с солнцем сразу благотворно подействовал на нее.
Эшарт не спеша подошел к ней:
— Надеюсь, с вами все в порядке?
— Да, конечно, — сдержанно ответила она, беря его под руку. — Разве что голова немного отупела от еды и вина. — Дженива боялась, что больше не сможет терпеть эту издевательскую помолвку.
— Небольшая прогулка на свежем воздухе — вот что вам нужно. — Маркиз засмеялся, быстро поцеловал ее и незаметно для других опустил гинею в ее карман.
Дженива дрогнула, но не отказалась от своего намерения.
— Как хорошо, что англичане не носят усы, — сказала она и начала спускаться по ступеням. — Они так щекочут.
— Богатый опыт, как я понимаю. — Эшарт остановился и поцеловал ее с большим чувством, более твердой и уверенной рукой опуская гинею в ее карман. — Вы жульничаете, деточка.
— Вовсе нет. Мы не устанавливали никаких правил. — Они двинулись дальше, и Дженива увидела, что все глаза устремлены на них. — Так что, будете и дальше возражать? Или вы боитесь, что я разоряю вас?
— О, не беспокойтесь, — заверил он, когда они ступили на дорожку, и снова привлек ее к себе. — Я могу позволить себе такую плату. Вот только должен ли я?
Когда его губы коснулись ее губ, Дженива почувствовала, что это ей знакомо. Ее губы, ее тело сами прижимались к нему. До такой степени она доходила только с Уолсингемом, но тогда одно приближение к волшебному моменту заняло целые недели.
Она отстранила его.
— Вы украли поцелуй, который я приготовила, но это не важно. Нужно всего лишь слово. Должен, должен, должен, должен, должен.
Говоря это, она все дальше отходила от него, но он догнал ее. Глаза его разгорелись. Вот теперь, подумала Дженива, все убедятся, что они влюблены друг в друга.
Она ожидала еще пять поцелуев.
Маркиз поцеловал ей руку, затем поднялся по рукаву и запечатлел последний поцелуй на чувствительном месте шеи. Это было так приятно, что Дженива решила немного передохнуть.
— Выдача гиней может вызвать вопросы, — прошептал он ей на ухо. — Что я должен делать?
Дженива высвободилась из его рук и оправила накидку.
— Я запомню, сколько вы мне должны. Он улыбнулся:
— Не сомневаюсь, что запомните.
— Прекрасный день! — Дженива отступила в сторону и оглядела позолоченный солнцем дом. Ей надо было собраться с силами перед новым нападением. — Прогулка на свежем воздухе придает столько энергии.
— Безусловно, тут вы правы.
Воспоминания о Мальте помогли ей понять его намек. Она взглянула на него.
— Но я не имела в виду Англию и декабрь, сэр.
— Вы даете мне надежду на лето?
— К лету, как я понимаю, вы уже будете женаты на мисс Миддлтон.
Он изумленно поднял брови:
— В самом деле? А я-то надеялся, что вы защитите меня.
— Послушайте, вы что, хотите растянуть эту дурацкую помолвку еще на полгода?
О Боже! Этого она не вынесет! От нее просто ничего не останется.
— Почему бы и нет? — небрежно спросил он. — Хорошее вооружение всегда пригодится.
— Боюсь, я ничем не смогу вам помочь, потому что намерена выйти замуж, и довольно скоро.
— Зачем?
— Мне двадцать три года.
— Ну, это не так страшно.
Она подумала, что ничего не испортит, если скажет ему правду.
— Мой отец женился во второй раз, и я хотела бы иметь свой дом. Признаюсь, я надеялась встретить здесь подходящего джентльмена.
— А разве я вам мешаю? Просто, будучи эгоистичным аристократом, я не хочу освобождать вас от данного слова.
Это обрадовало ее, но он, конечно, имел в виду только еще несколько дней. Дженива видела, какими глазами смотрела на них мисс Миддлтон, и еще тогда дала себе слово, что никогда не станет выставлять свои желания напоказ.
— Не советую вам жениться на мисс Миддлтон, если вы не любите ее. — Ну вот, откуда взялось это совершенно неуместное заявление? — Она вас за это не поблагодарит.
Впрочем, казалось, он тоже подумал об этом. Кто знает. Может наступить такой день…
— А вам не приходила в голову такая мысль, что я могу быть хорошим мужем?
Удивленная резким тоном, Дженива пристально посмотрела на него.
— Простите, но… Вы же видите, она влюблена в вас. Неужели вы не осознаете силу вашего обаяния?
— Я должен жениться, это не обсуждается. И какой же выход из положения предлагаете вы, о кладезь мудрости?
В его тоне слышалась откровенная ирония, и она ответила ему тем же:
— Ищите любовь, милорд, а пока постарайтесь придерживаться целомудрия.
Эшарт от души рассмеялся.
— А вы не опасаетесь, что это доведет меня до безумия? И тогда кто знает, какую глупость я еще сотворю…
К сожалению, Дженива хорошо знала, что он хочет этим сказать.
Наконец все собрались и направились через лужайку к стоявшим в отдалении деревьям, но по какой-то причине, может быть, желая проявить такт в отношении нее и Эша, их не позвали вместе со всеми. Тогда Дженива, которой совсем не понравилась эта инициатива, сама поспешила вслед за остальными.
