Суета на лестнице возвестила о появлении вдовы, наконец-то соизволившей присоединиться к ним.
— Не беспокойтесь, — сказал Фитцроджер, снова оказавшись рядом. — Родгар никогда этого не позволит.
— Чего? Пристрелить вдову? Он ухмыльнулся:
— Брак со мной.
— Ах это, — намеренно безразлично протянула она. — По крайней мере мы можем отправляться в путь.
— Да и пора бы. Сорок миль до Чейнингса мы могли бы покрыть за полдня, но еще неизвестно, какие там дороги.
— Вы слишком уж беспокоитесь, — поддразнила она, но он казался озабоченным.
Дамарис вышла вместе с ним на улицу и увидела четыре кареты, выстроившиеся в ряд перед аббатством, каждая запряжена шестеркой сильных лошадей. Первая и четвертая — простые экипажи, уже заполненные слугами и багажом. Вторая — огромная и позолоченная, с крестом на дверце и диадемами на каждом углу крыши. Третья попроще, но тоже роскошная дорожная карета, выкрашенная зеленым и коричневым.
Дорожки были расчищены к дверцам двух экипажей, и Эшарт с мисс Смит уже ждали возле зелено-коричневой, которую Дамарис будет делить со своей соперницей. Спускаясь по ступенькам, чтобы присоединиться к ним, она ждала, когда кольнет знакомое чувство обиды и негодования.
Не кольнуло. Дженива Смит может выходить за своего расточительного, непутевого маркиза, особенно если брак с ним означает близкое общение с его мрачным домом и его озлобленной бабкой. Единственное, о чем она жалела, что не осознала этого раньше. Белый, чистый снег придавал неизъяснимую красоту окружающему пейзажу, но холод пронизывал, поэтому Дамарис немедля села в карету. Слуга поставил ее дорожную сумку у ног и закрыл дверцу. Пара осталась снаружи, воркуя. Дамарис вынула руки из муфты и стянула перчатки. В карете было довольно тепло. Поэтому она сняла манто.
Накидка у Дженивы была по цвету почти такой же, как у нее, но из ткани, а не из бархата. И обшита кроликом, а не дорогой шиншиллой. Конечно, радоваться этому мелочно, но она пока еще не переборола таких мыслей. Чтобы избежать их, Дамарис стала разглядывать карету. В ней было тепло и удобно, как в уютной гостиной. Источник тепла — слой горячих кирпичей — она обнаружила на полу под ковром.
Мягкие сиденья были обиты камчатной тканью, занавески из того же материала подвязаны декоративными шнурами. В позолоченных подсвечниках, прикрытых стеклянными колпаками, стояли свечи. Нет, она не понимала роскоши, которую позволял себе обедневший маркиз.
Девушка обнаружила неглубокие шкафчики, встроенные в стены кареты, где хранились напитки, а также карты, фишки, шахматные доски и фигуры, шашки и триктрак, доска для игры в криббидж и экземпляр правил карточных игр мистера Хойла.
Она решила, что займется изучением виста во время путешествия, и взяла книгу. Однако успела прочесть только часть вступления, когда дверца открылась, и Дженива забралась внутрь. Она коротко улыбнулась Дамарис, но потом снова повернулась к маркизу, который стоял снаружи, держа дверь открытой. Дамарис собралась уже было возразить, когда он закрыл дверцу и пошел садиться на лошадь.
Мисс Смит, зачарованная, наблюдала, как он усаживается в седло и его грум расправляет попону на лошадином крупе. Хорошо, что слуга сделал это за него, ибо мысли маркиза явно были все еще с мисс Смит. Дамарис надеялась, что его конь знает дорогу домой.
Уксус и мед, напомнила она себе и отвернулась, посмотрев в окошко, которое было обращено к дому. Там стояли лорд Родгар и леди Аррадейл, одетые в манто и перчатки. Сидящий в седле Фитцроджер не взирал на нее с восторгом. Слава Богу, он не лишен здравого смысла.
Путешественники могли не бояться разбойников. Помимо Эшарта и Фитцроджера, четыре всадника сидели в седлах, готовые двинуться в путь, и мужчины на козлах тоже были вооружены. Возможно, ей и не обязательно было оставлять здесь свои драгоценности, но в Чейнингсе рубины и изумруды ей не понадобятся, а когда лорд Родгар поедет в Лондон, у него будет не менее солидная охрана.
Кучер щелкнул кнутом, и Дамарис помахала на прощание своему новому опекуну. Подумать только, что еще вчера она убегала отсюда, уверенная, что ее жизнь разрушена.
Дом и его владельцы пропали из виду, но Фитцроджер все время держался чуть впереди ее окошка, такой же великолепный верхом на лошади, как и со шпагой. Он взглянул искоса, поймал ее взгляд и улыбнулся. Она знала, что не должна, но все равно улыбнулась в ответ:
— Как здесь восхитительно тепло.
Дамарис повернулась и увидела, что Дженива Смит тоже отложила в сторону свою муфту, стянула перчатки и сняла манто.
— Просто роскошно, — согласилась Дамарис.
— Я приехала в Родгар-Эбби в другой карете и уверяю вас, что эта ей и в подметки не годится. — Красивые голубые глаза мисс Смит замерцали. — Сомнительные нимфы, нарисованные на потолке, повсюду позолоченная резьба, и набивка сидений мягкая, как подушка.
— Я удивлена, что лорд Эшарт может себе это позволить. — Дамарис поморщилась, жалея, что не может забрать это замечание назад.
— Карету заказал его отец. Эшарт никогда ею не пользуется. Он предпочитает ездить в седле. Мне тоже нравится простая жизнь.
— Трудно поверить, что вы предпочитаете бедность.
— Вы сочтете меня глупой, но, по мне, лучше бы Эшарт был простым человеком!
Дамарис заколебалась, но затем честно сказала:— Да, ибо как он может быть им? Я имею в виду, вы же любите его таким, какой он есть и кто он есть. Если б он был простым человеком, то это был бы уже не он.
— Бог мой, вы правы. — Мисс Смит казалась потрясенной. Тем, что Дамарис Миддлтон могла сказать что-то проницательное? — В сущности, я знаю, что это так. Моя мама предупреждала меня никогда не выходить замуж за мужчину в надежде изменить его.
— Ну а моя матушка была более циничной. Она советовала никогда не верить слову мужчину, сказанному, когда он старается заташить тебя к алтарю. Или в постель.
— Она была мудрой женщиной, — заметила мисс Смит.
— Едва ли. Она вышла за моего отца.
— Он был жесток с ней?
Дамарис не хотелось говорить об этом, но она не знала, как уклониться от ответа.
— Только своим отсутствием.
— А-а... Как я слышала, он проводил большую часть времени на Востоке, наживая богатство. Как печально, что ваша мама не могла путешествовать вместе с ним.
Дамарис не была уверена, что у нее когда-либо был такой выбор, но сказала:
— Она была привязана к Уорксопу.
Мисс Смит ничего не ответила, но Дамарис и сама услышала, какой мрачной эпитафией это прозвучало. Ей придется сказать больше.
— Отец основал свое состояние на скромном мамином приданом. Она ожидала, что он вернется к ней, когда разбогатеет. Но он наносил лишь редкие и очень короткие визиты. Это разбило ей сердце.
