Дамарис не заметила никаких признаков опасности. Большинство людей спешили в церковь, шпиль которой виднелся впереди. Дамарис была почти уверена, что произошла какая-то ошибка, но ее внесли в гостиницу и позволили выйти, только когда наружная дверь была закрыта и охрана заняла позицию вокруг нее. Она чувствовала себя нелепо.
Она услышала, что Родгар спрашивает мистера Миддлтона, и протиснулась сквозь стену своей охраны, чтобы подойти к нему. Он разговаривал с миловидной леди средних лет, которая явно была владелицей гостиницы. Она выглядела встревоженной и рассерженной этим вторжением, но не смела перечить такому человеку, как Родгар.
— Прошу вас сюда, милорд.
Они прошли за ней по короткому коридору, пока она не остановилась.
— Я только что подала мистеру Миддлтону обед, милорд. Надеюсь, не будет никаких неприятностей.
Дамарис едва не рассмеялась над таким нелогичным заключением, но неудивительно, что женщина нервничает. В ее владение вторглись люди, готовые применить силу. В воздухе повисло напряжение.
Родгар постучал в дверь сам. Сердце Дамарис заколотилось. Она вот-вот познакомится со своим единственным братом — и, возможно, потеряет его.
Дверь открылась без всяких предосторожностей, и она увидела коренастого молодого человека в модном бордовом платье и с салфеткой в руке. Он сильно походил на ее отца квадратной челюстью, яркими глазами и почти сросшимися над переносицей бровями. Вежливое удивление на лице сменилось волнением, но не было никаких признаков вины. Если это и есть ее потенциальный убийца, он блестящий актер.
— Мистер Батлер-Миддлтон? Я лорд Родгар, а это ваша сестра, мисс Дамарис Миддлтон. Мы бы хотели поговорить с вами. Марк Миддлтон приоткрыл рот от изумления, но с поклоном пригласил их в уютную гостиную, которая обогревалась весело горящим в камине огнем. В ней находился один из эркеров, выходящих в переулок. Там стоял накрытый стол. Похоже, ее брат как раз ел суп. Неуверенным, смущенным жестом он предложил сесть. Родгар помог Дамарис снять накидку и подвел ее к креслу, но сам остался стоять. Она заметила, что два лакея вошли с ними и встали по обе стороны двери.
Она перевела взгляд с брата на Родгара, не представляя, что сказать.
— Известно ли вам, Миддлтон, что кто-то дважды покушался на вашу сводную сестру?
Марк ошеломленно взглянул на нее:
— Боже правый, нет. Я рад, что с вами все в порядке, сестра. Я собирался в скором будущем искать знакомства с вами.
Дамарис хотела было сказать что-нибудь теплое и приветливое, но остановила себя. Если не он убийца, то кто же?
— Бывали ли вы в Тикмануэлле? — поинтересовался Родгар.
Марк выглядел искренне озадаченным.
— Не думаю. Где это, милорд? — Потом он перешел в оборону и встал. — Что все это значит? Уж не подозреваете ли вы меня?
— Вы являлись до недавнего времени наследником своей сестры.
— И это достаточная причина, чтобы вторгаться в жилище честного человека?
— Как вы узнали, что вы наследник своей сестры? — спросил Родгар.
По появившемуся на лице Марка упрямому выражению казалось, что он не станет отвечать, но он сказал:
— Мне сообщил отец. Возможно, он надеялся, что я от зависти закачу истерику. Но вместо меня это сделала мама.
— О, и у вас то же самое! — воскликнула Дамарис. — Что за ужасный человек он был! Но наверняка, сэр, вы должны были испытывать некоторое негодование из-за того, что я получу большую часть его денег.
Она попыталась прочесть выражение его лица, но не увидела никакого намека на увертки и обман.
— Ну разумеется. Я его законный сын, и он отвратительно обошелся с моей матерью. — Он покраснел. — Вы знаете об этом?
— Да, но не все. Возможно, вы могли бы объяснить больше...
В этот момент распахнулась дверь, и вошел Фитц, оттолкнув при этом одного из лакеев так, что тот пошатнулся.
— Свет такой глупости не видел!
Родгар вытащил лорнет и посмотрел сквозь него на Фитца:
— Вы обвиняете меня в глупости, Фитцроджер? Дамарис подозревала, что Фитцу хотелось рявкнуть «Да!», но вместо этого он обратил убийственный взгляд на Марка.
— Значит, это ваш брат.
— И он, возможно, невиновен. — Дамарис вскочила на ноги и встала между ними.
Фитц схватил ее за руку и подтащил к себе:
— Во имя всего святого, кто же еще?
Родгар теребил длинную ручку своего лорнета.
— Других причин, чтобы покушаться на вашу сестру, кроме как ради получения денег, похоже, нет, поэтому кто еще мог быть нападавшим?
Марк Миддлтон внезапно как-то уклончиво отвел глаза, словно ища ответ. Сердце Дамарис упало. Фитц был прав. Но затем Марк вздохнул:
— Боюсь, это может быть мой брат, милорд.
— Черт побери! — взорвался Фитц. — Вы держите нас за дураков?
— Присоединяйтесь ко мне в глупости, Фитцроджер, — пробормотал Родгар. Его тон был почти насмешливым, но Дамарис чувствовала присутствие Черного Маркиза со всем его могуществом.
Ее брат прошелся по комнате, затем повернулся к ним:
— Уверен, моя мать была бы верна лучшему человеку, или по крайней мере тому, кто чаще бывал бы рядом. Но при том, что было, она родила еще двоих детей не от отца. Моя маленькая сестричка умерла в три года, но Уильям выжил. Он на пятьлет моложе меня. Отец, похоже, не возражал против супружеской неверности, но запретил маме тратить на Уилла деньги, предназначенные для меня. Причин для такого приказания не имелось, но таков уж он был, как, я уверен, вы знаете, сестра. Будет ли глупостью поддержать его? Дамарис не могла удержаться.
— Да, хотя, я думаю, вы виделись с ним чаще, чем я. Он приезжал в Уорксоп всего три раза.
— В таком случае поздравляю вас с таким везением.
— Моя мать так не считала.
— Ей его было мало? Моя мать была бы счастлива не видеть ничего, кроме его денег. Она боялась его, но еще больше опасалась потерять деньги. — Он немного поколебался, затем продолжил: — Видите ли, она была дочерью владельца таверны и страшилась лишиться атрибутов жизни леди. Он швырял ей предметы роскоши, как человек бросает хлеб уткам, и она крякала.
— Он швырял предметы роскоши и моей матери, но она пыталась кусаться.
Они обменялись взглядами полного взаимопонимания. Фитц схватил ее за руку. Это вернуло ее брата к существу дела.
— Мама всегда выполняла его приказы, даже когда он был далеко. За нами наблюдали.
Интересно, подумала Дамарис, велось ли наблюдение и за Берч-Хаусом, и решила, что, вероятно, да. Как забавлялся он, должно быть, читая отчеты!
— Итак, Уилл делил с нами кров и еду, но одежду донашивал мою. Я получал прекрасные подарки ко дню рождения, а Уилл только то, что, как мама считала, она могла позволить. Когда я пошел в Вестминстер-Скул, его отправили в гораздо худшее место. Я стал джентльменом, а его отдали в обучение в аптеку.
