— Пруденс! Что вы здесь делаете?
Жена Эрона оказалась простушкой, безнадежной и неисправимой простушкой с землистого цвета одутловатым лицом, нечистой кожей и чересчур крупными передними зубами. Возможно, поэтому она и ее родители согласились на такой брак.
Пруденс могла бы ее пожалеть, если бы новоиспеченная миссис Юлгрейв, преисполненная собственной важности, не держалась так самоуверенно. Ее платье в кремовую полоску простовато для домашнего наряда респектабельной молодой женщины, но, вероятно, обошлось в несколько раз дороже, чем годовое содержание Пруденс. Невестка не проявила никаких признаков гостеприимства и доброты.
— У меня была причина приехать в Дарлингтон, — заявила Пруденс, снимая перчатки и в душе благодаря Хетти за крем для рук, — и, конечно, я зашла к вам. Вы не предложите мне чаю, сестра?
Судя по упрямому выражению лица Сьюзен, она меньше всего этого хотела, но, разумеется, понимала, что не может выставить Пруденс. Способ Бергойна сработал.
— Я обедаю, — сказала Сьюзен.
— Как мило! С удовольствием присоединюсь к вам.
Сьюзен прищурилась, но расчетливо, а не враждебно.
Она не так глупа, как кажется.
— Как приятно, сестра! — сказала она и даже сумела улыбнуться. — Энн, принеси еще один прибор.
Смакуя свою первую победу, Пруденс проследовала в столовую. Комната оказалась небольшой, как и полагалось в таком доме, но хорошо обставленной, за стол могло сесть сразу восемь человек. Вполне подходит для приобретающего влияние юриста, принимающего коллег и других достойных людей города.
— Как чудесно! — сказала Пруденс. — Вы выбирали мебель вместе с Эроном?
— Я выбирала ее вместе с отцом. Эрон для этого слишком занят.
— Моего брата нет дома? — спросила, усаживаясь, Пруденс. — Я надеялась увидеться с ним.
— Сегодня он в отъезде, — ответила Сьюзен Юлгрейв с проблеском удовлетворения. — В Дареме, в связи с каким-то брачным договором.
Час назад Пруденс сочла бы это трагедией, а сейчас рассудила, что отсутствие брата может сработать на нее. Сьюзен наверняка эгоистична и явно мечтает, чтобы золовка отправилась обратно в Нордаллертон, но достаточно умна и сразу схватит суть ситуации. И поймет тонкую угрозу.
Пруденс на это надеялась.
— Какая досада! — сказала Пруденс, когда в комнату торопливо вошла служанка с тарелками и столовыми приборами. — Надеюсь, когда я в следующий раз буду в Дарлингтоне, мне повезет больше.
«Обрати внимание, сестра. Я больше не прячусь в безвестности».
Сьюзен поджала губы, потом сказала:
— Хотите супа? Я уже велела его унести.
Суп, без сомнения, отличный, если судить по блюдам на столе. Пруденс опасалась, что у нее в животе заурчит, но сказала:
— Не стоит. Я попробую основные блюда, сестра.
Губы Сьюзен сложились в улыбку. Взгляд оставался расчетливым.
Стараясь не показать энтузиазма, Пруденс положила себе рыбу. Она узнала угря. Блюдо было таким вкусным, что укрепило ее и без того твердую решимость. Такая отлично приготовленная еда станет частью ее настоящего места в этом мире.
— У вас хороший повар.
— Вы слишком добры, сестра. Она обычная повариха-экономка. Скоро мы заведем более квалифицированную, когда Эрон освоится в профессии. Что привело вас в Дарлингтон?
— Мелкие покупки.
Сьюзен снова прищурилась. Она схватила суть ситуации и скрытую угрозу, но хитро выжидала, когда Пруденс сделает ход.
Пусть ждет!
Сьюзен сняла крышки с еще трех блюд. Отбивные в соусе, шпинат и — чудо из чудес — горошек. Пруденс уже и не помнила, когда ела свежий горошек.
Обе сами накладывали себе еду, потом Сьюзен напрямую спросила:
— Что вы хотите?
Пруденс решилась на правду. Вряд ли они с невесткой подружатся, но, возможно, смогут быть честны друг с другом. Сьюзен хотела, чтобы она убралась из ее жизни, и Пруденс будет этому только рада, когда переберется в собственный дом.
— Я хочу выйти замуж.
— У вас есть поклонник?
— В Нордаллертоне с этим проблемы.
— Странно. Выпейте вина, сестра.
Пруденс заколебалась. Она никогда не пила настоящего вина. В лучшие дни она была слишком юна, а после смерти отца стало не до излишеств. Она пила только сладкое домашнее вино матери Хетти и, конечно, бренди.
С Кейтом, как она в моменты слабости позволяла себе думать о нем. Пруденс почувствовала знакомый укол глупой тоски, но подавила ее и налила себе светлое вино. Кейтсби Бергойн сейчас, может быть, на краю земли. И его участие в этом деле — в ее воодушевлении быть смелой и победить.
Пруденс отхлебнула вино. Менее сладкое, чем творение матушки Хетти, менее волшебное, чем бренди.
— Дело в приданом, — сказала она.
— У вас его нет?
— Вы должны это знать.
Сьюзен сосредоточилась на еде.
— Мой муж не обязан обеспечить вас тем, чем пренебрег отец.
— В самом деле?
— Эрон не может себе этого позволить, — сказала Сьюзен и сунула в рот полную ложку, словно дело закончено.
— Боже мой! Я надеялась, он в лучшем положении. — Пруденс смаковала нежные отбивные и свежий горошек. — Однако если он добивается определенного положения, то еще более важно, чтобы его репутация и репутация его родственников была безупречна.
— А ваша подмочена? — с прищуром взглянула на нее Сьюзен.
— Пока нет. Но люди удивятся, услышав, что я вынуждена открыть школу, чтобы выжить.
— Эрон посылает вам содержание, и вы, похоже, вполне справляетесь.
— Это мое единственное приличное платье, сестра. Трудно оставаться респектабельной на три гинеи в месяц.
— Три гинеи в месяц?
Сьюзен быстро спрятала изумление, она явно не знала суммы. Теперь она задумалась всерьез. Если узнают, что ее золовка живет в бедности, это не улучшит репутацию ее мужа.
Она снова занялась едой, потом спросила:
— И какого мужа вы хотите?
Пруденс ухитрилась сдержать улыбку, и, отхлебнув вина, молча выпила за здоровье Кейта Бергойна.
— Я слишком высоко не замахиваюсь, сестра. Меня устроит преуспевающий джентльмен с хорошим положением в обществе, способный дать мне дом, которым я буду управлять, и детей, которых я буду растить и воспитывать.
— Довольно высоко для леди без приданого, — сухо заметила Сьюзен. — И хотя Эрон делает успехи в профессии, он еще не в том положении, чтобы быть щедрым.
Пруденс ела и ждала.
— Возможно, удастся убедить моего отца выделить скромную сумму, — наконец сказала Сьюзен. — Учитывая, что в определенной степени вы теперь ему тоже родня. Мой отец очень богатый человек.
