– Поль Уохенстрия был не единственным вампиром в этом
городе. Есть другие, и они знают, что я охочусь на них. Они быстро узнают о
твоем существовании и направят все свои силы, чтобы получить тебя.
Александрия почувствовала, что ее мускулы живота напряглись.
– Зачем я им? Я не понимаю этого. Почему все это должно
случиться именно со мной?
– Вы – сильный экстрасенс, человеческая женщина, способная к
изменению в наш вид. Вампиры – это бывшие Карпаты перед тем, как они повернут.
Среди нашего народа очень мало женщин и они очень ценятся.
Она воинственно вздернула подбородок.
– У меня для Вас новость, мистер Сэвэдж. Если в понятии
ваших людей лечить ваших женщин, так как вы лечили меня, то это значит беречь
подобно сокровищу. И нет ничего удивительного, что их у вас мало. – Она
коснулась рваных ран, все еще видимых на горле. – Я не могу представить женщин,
захотевших подобной чести. Я могу точно сказать, что мне это не понравилось.
– Я попросил тебя назвать меня Эйдан. Это необходимо, даже
когда мы одни. Чтобы мы пробовали вести себя, как люди, и поддерживали легенду,
что мы – близкие друзья. Пока это не станет так на самом деле. – Его золотые
глаза слегка вспыхнули, почти останавливая ей сердце.
Ее пальцы крутили концы его рубашки, а волнение возрастало в
тишине, несмотря на успокаивающий тон его голоса.
– Кто еще живет здесь? Я знаю, что есть женщина. Я не
забыла, что она не смогла вызвать скорую, даже когда я попросила ее. – Несмотря
на попытки оставаться спокойной, Александрия не могла сдержать опасение и
горечи в голосе.
Эйдан сделал шаг, вдруг оказавшись так близко, что она
смогла почувствовать тепло его тела.
– Моя экономка, Мэри, была чрезвычайно обеспокоена твоими
страданиями, Александрия. Это не было ее ошибкой, и я надеялся, что ты не
поставишь ей это в вину. Она знала, что скорая не сможет тебе помочь. Я был
единственным, кто мог облегчить твое страдание. Просто ты должна знать: она
очень сердита на меня из-за твоих мучений. Мэри была моей экономкой и членом
моей семьи в течение многих лет. Она та, кто будет присматривать за Джошуа в
середине дня, пока мы сами не в состоянии это делать. Поэтому ты должна
попробовать подружиться с ней.
– Ты управляешь ею? Пьешь ее кровь? Заставляешь делать, то,
что ты хочешь как марионетку? – взорвалась Александрия.
– Я никогда не пил кровь у Мэри, и не припомню, чтобы я
когда-либо управлял ею. Она захотела остаться со мной, как это делалось в ее
семье перед этим, по собственной воле. Она переживала за тебя, пока ты была
больна, потому что испытала сострадание. Я повторю еще раз и, возможно, ты
сможешь понять. Она не обращалась в скорую помощь, потому что врач не смог бы
облегчить твои страдания. – Он не думал, что стоит ей говорить, что врачи сразу
бы обнаружили странный состав ее крови, а его вид никогда не должен быть
обнаружен. Их часто преследовали не только вампиры, но их еще искали и
человеческие охотники на вампиров.
Его голос снова стал так холоден, что ее рот пересох от
страха. В его спокойствии было намного больше угрозы, чем в крике с
неконтролируемым гневом. Алекс кивнула, пытаясь показать, что все понятно. На
самом деле ее мозг и тело были в полной прострации, и она практически не имела
возможности как-то это контролировать.
– Переведи дух. Не забывай дышать, Александрия. Твой мозг
пытается справиться с травмой, как это было не раз до этого. Каждый раз, когда
новое сообщение обработано, твое тело реагирует на это. Ты очень умная женщина;
тебе нужно знать, что не будет легко, но ты пройдешь через это.
Слабая ироничная улыбка изогнула ее губы.
– Я пройду? Ты так уверен в этом? Это произойдет потому, что
ты приказал? – Ее подбородок поднялся, и в глазах вспыхнул вызов. – Ты так в
себе уверен...
Он спокойно на нее смотрел, приводя в бешенство манерой,
которую она стала уже узнавать. Наконец, Александрия вздохнула.
– Не волнуйся, я не обвиняю женщину.
– Мэри. – Шепнул он мягко сквозь белые зубы, точно касание
бархата по железу. Его золотые глаза были точно расплавленное золото и,
казалось, могут ее поглотить.
Она с трудом сглотнула.
– Хорошо, Мэри. Я буду хорошо к ней относится.
Он предложил руку. Александрия пристально посмотрела на нее,
затем, тщательно избегая контакта, проскользнула мимо него к двери. Эйдан
двигался за ней словно тень. Тем не менее, она чувствовала его присутствие
каждой клеточкой своего тела, его тепло, его дыхание. Он был так близко к ней,
что она буквально слышала, как их сердца бьются в одном ритме.
Туннель, по которому они шли, был узким и заканчивался
наверху на первом этаже. Она была вынуждена остановиться, не дойдя до конца,
так как волна слабости накатила на нее. Алекс оперлась на каменную стену и
попыталась успокоить дыхание. Эйдан сразу обнял своей рукой ее талию.
Ее пальцы вцепились в его рубашку.
– Я не могу сделать это. Извини. – В ее голосе невольно
слышалось оправдание и опасение, прорываясь сквозь желание быть независимой от
влияния Эйдана. Он был очень сильным и таким же твердым, как скала. Он был
всем, и она могла опереться на него, тогда, как ее мозг протестовал против
травмы, которой был подвергнут.
Он держал ее словно ребенка, обещая защиту, несмотря на то,
что внутри бушевал обезумевший зверь.
– Подумай о мальчике. Ему одиноко без тебя, он испуган. Я
сделал все, что в моих силах, успокаивая его. Но он потерял многое в жизни, а
воспоминания, которые у него есть о моем доме, обо мне, о моей семье – всего
лишь внедрены в его память. Ничто не может заменить его любовь к тебе.
Остальное пока может подождать. – Его голос был чистым волшебством, которому
невозможно противиться.
Этот чувственный шепот в ее голове словно уверял, что если
она последует его совету, то все будет хорошо.
Его подбородок прикоснулся к ее макушке, слегка задержался,
пока Эйдан упивался ароматом девушки, стараясь смешать их запахи. Его золотые
глаза смотрели пристально, и в них сквозило чувство собственности и голода, но
руки оставались добрыми и нежными.
– Пойдем со мной, Александрия. Войди в мой дом по
собственной воле. Раздели со мной эти мгновения и дом. Позабудь обо всем на
некоторое время, пусть это будет передышка после всех ужасов. Тебе нужен отдых
и в этом нет ничего страшного.
– Представить, что все нормально?
– Если ты хочешь именно этого, то пусть будет так. – Его
пальцы легко массировали шею у основания затылка, творя своего рода волшебство.
В ее жизни было слишком много бед и никакого тепла, кроме
Джошуа. Эйдан был так нежен, что даже если это была самая большая иллюзия на
свете, Александрия все равно приняла его заботу. На каком-то уровне подсознания
она продолжала цепляться за него, полагаясь на его силу, но она отказывалась
продолжать в том же духе, опасаясь за трезвость рассудка. Ей нужна была хотя бы
иллюзия нормальной жизни, пусть и на короткое время.
