Она пришла из темноты. Сначала он уловил ее аромат. Хотя
запах крови и заставлял его медленно сходить с ума, он не пытался использовать
зараженную кровь вампира, чтобы вновь наполнить себя силой. Затем, вдруг, она
появилась здесь, свежая и чистая, не тронутая злом. Охотник с ядовитой кровью
на руках и смертью, окружающей его, не смел заглянуть в ее глаза и увидеть в
них осуждение. Он не мог столкнуться с этим.
– Стефан! Скажи мне, что надо сделать.
Ее голос был музыкален и похож на ласковый утренний бриз.
Было бы прекрасно умереть с этим голосом в уме и сердце. Но Эйдан не хотел ее
смерти.
– Ты ничего не сможешь сделать. Уходи, Александрия. Ступай к
Карпатам, как ты и обещала. – Ему было слишком трудно держать глаза открытыми.
– Иди на мою родину, и будем считать, что этим ты мне помогла.
– О, замолчи! – Прикрикнула она, ужасаясь его внешнему виду.
Она даже не взглянула на погибшего вампира. – Никто тебя не спрашивает, Эйдан.
И даже не вздумай умереть. Я не позволю этому произойти, лучше крепись и
помогай. Иди сюда, Стефан! Что я могу для него сделать? – Она уже осторожно
ощупывала его бедро. Она никогда не видела столько крови. Это была красная
река, впитывающаяся в землю. Алекс сосредоточилась на Эйдане, отводя
пристальный взгляд от уродливого, валяющегося тела.
– Ему поможет твоя слюна, смешанная с землей – упаковочная
смесь на ранах. – Быстро сказал Стефан, опускаясь на колени рядом с ними.
– Это так негигиенично! – Запротестовала она в ужасе.
– Не для Карпат. Сделай так, если хочешь его спасти. Твоя
слюна содержит свертывающий агент. Быстрее, Александрия.
– Позаботься о телах, Стефан. – Скомандовал Эйдан, не
открывая глаз. Он чувствовал, что уплывает из реального мира.
– Ты засыпаешь? – Заволновалась Александрия. Плевание было
талантом больше Джошуа, чем ее, но она сделала все зависящее от нее. Она делала
земляные лепешки, пока Стефан оттаскивал тело вампира к обочине дороги и,
используя бензин, устраивал костер.
Зловоние заставило Александрию прикрыть рот. Она закрыла
свое сознание для всего, но продолжала делать лепешки. У нее не было времени,
чтобы разбираться, почему она хотела спасти Эйдана, почему это имело значение,
но каждая ее частичка, каждая ее клеточка, сама душа кричала, что надо сделать
именно так.
Эйдан был без сознания, пока Александрия тщательно
обрабатывала глубокие раны и разрывы. Она знала, что он без сознания, хотя
Эйдан был осведомлен о происходящем: она чувствовала его в своем сознании. Так
или иначе, он замедлил свое сердце и дыхание, препятствуя потере крови, для
того чтобы дать Алекс время закрыть раны смесью почвы и слюны. Его голод был
точно живое существо, двигавшееся в теле с медленным и мучительным желанием.
Это неустанно снедало его, девушка ощущала это через их связь. Он был отлично
осведомлен о ее присутствии, чувствуя горячую кровь, столь близкую к нему.
Зверь в нем присел перед решающим прыжком.
Стефан повернулся к ней.
– Ты должна поговорить с ним. Скажи ему, что он не может
покинуть тебя. Оставить тебя одну, без него. Что ты не можешь без него жить.
– Еще чего! Он и так слишком самоуверен. Последнее, в чем я
нуждаюсь, это глупая улыбка какого-то пьяного идиота. Он запомнит это надолго.
И он такой эгоист, что поверит в это. – Даже говоря это, Алекс нежно откидывала
его волосы, вытирая кровь с лица Эйдана.
Стефан нахмурился, но воздержался от высказывания своего
времени.
– Ему нужна кровь, я дам ему ее. Ты должна доставить нас
домой. Этот огонь скоро привлечет внимание властей, нужно уехать как можно
скорее.
Эйдан сильно запротестовал, но только в ее уме. Она поняла –
он слишком слаб, чтобы говорить это вслух.
«Это слишком опасно. Я могу убить его, поэтому не буду брать
кровь у Стефана».
Она поверила ему. В его голосе слышалась правда, отдаваясь
тревогой в сердце и душе, вызывая сильный протест.
– Нет, Стефан, повезешь ты. Эйдан отказывается принимать
твою жертву, но, думаю, от меня примет. – Она снова ласково откинула волосы
Эйдана.
«Это то, что ты хочешь? Мною можно пожертвовать, но не
Стефаном. Не говори ничего, так надо. Просто делай все необходимое и не спорь
со мной. А то я, возможно, передумаю». – Или потеряю храбрость, добавила она
молча.
«Я не уверен, что это безопасно для тебя».
«Я согласна. Я уже говорила тебе, что потеряю немного. Эта
жизнь действительно не для меня. Давай, Эйдан. Просто не делай мне больно,
ладно?»
«Ни за что, cara», – уверил он ее. Стефан с Александрией
дотащили его до машины.
Лицо Охотника посерело от боли, но он не издал ни звука,
пока они устраивали его в машине, укладывая его голову к ней на колени.
– Пролитая кровь должна быть уничтожена, – проговорил он.
Только Александрия смогла понять его снова. Он был так слаб, что еле слышно
шептал.
– Он хочет, чтобы ты очистил место также и от крови, Стефан.
– Ее сердце бешено колотилось. Да, все было именно так. Она была согласна
умереть этой ночью, отдавая свою жизнь за этого мужчину. Алекс не знала, кем он
был, за исключением одного: он самое отважное существо, которое она когда-либо
встречала. Она не была уверена, что доверяет ему или, что он нравится ей, но в
глубине души Алекс знала правду. Она знала, что это так.
Стефан мягко выругался.
– Нас могут заметить, если мы останемся надолго. – Проворчал
он, принимаясь за работу и начиная очищать территорию от крови. Необходимо
убрать все следы сражения Эйдана, но у них было очень мало времени для этого.
Александрия наклонила свою голову к Эйдану.
– Ты не можешь ждать. Сделай это сейчас. Но обещай мне, что
позаботишься о Джошуа. Что эта безумная жизнь никогда не коснется его. Пообещай
мне.
«Да, cara mia». – Голос в ее уме был слаб. Она знала, что
осталось очень мало времени.
Она ощутила движение его руки. Его пальцы погладили тонкий
изгиб ее шеи, послав дрожь трепета через позвоночник, начали расстегивать
кнопки шелковой рубашки, открывая ее обнаженную кожу. Косточка его сустава
мягко прикоснулась к ее груди, посылая языки пламени в кровь. Александрия
расслабилась, выгибаясь таким образом, чтобы его теплое дыхание касалось пульса
над стучащим сердцем. Прикосновение его зубов было нежным и эротичным, посылая
по ее коже импульс жара, заставляя тело пылать от тяжелой незнакомой боли.
Алекс мягко застонала, и раскаленный добела жар взорвался в
ней, когда его зубы прокололи ее кожу и вонзились глубже. Она укачивала его
голову в своих объятьях, удовлетворенно проваливаясь в дрему, но продолжая
предлагать себя ему. Это было так чувственно – знать и чувствовать, как ее
кровь бежит по его венам, наполняя поврежденные клетки и ткани, согревая
застывшие мышцы, возвращая ему жизнь.
