Она не ответила. Куда ушла ее жизнь? Что такого случилось,
что началось все это сумасшествие? Оно не поддается контролю. Возможно, Эйдан
загипнотизировал ее, и все, что случилось с ней, всего лишь игра воображения?
Или, может, правда еще хуже? Если он был вампиром, если вампиры существовали, а
легенды и рассказы – правда, он может сделать ее своей рабыней, заставляя ее
делать все, что захочет. Ей придется придумать, как узнать, правду ли говорил
Эйдан, или она находится под гипнозом.
Алекс боялась, что оставшись, каждый раз, когда его золотые
глаза посмотрят на нее с желанием и потребностью, она будет таять, желать его,
хотеть, чтобы кто-то чувствовал такое же к ней. Секс. Она позволила забрать
Джошуа от себя для секса? Боже, как она себя ненавидит! Ненавидит то, чем
стала. Ей нужен врач. Желательно психиатр. Ни одно из того, что было, не может
быть реальным. Она должна находиться в изолированной палате. Ей нужна помощь.
Срочно.
Автомобиль подъезжал к гаражу, но все еще было не достаточно
комфортно для ее чувствительных глаз. Стефан открыл ей дверь и подал руку,
чтобы помочь. Она взяла ее, скрывая свой вызов. Она чувствовала на себе
пристальный взгляд золотых глаз Эйдана, который исследовал ее сквозь темные очки,
но он ничего не говорил.
Она поспешила в дом, но ожог от солнечного света был
мгновенен. Жар, который заставлял пылать ее кожу, иглы, наносящие удары ее
глазам, исчезли. Она поняла, что тяжелые шторы опушены, создавая затененность.
Прикусив губу, она пошла через дом, не зная куда свернуть. Александрия дошла до
огромной лестничной площадки, но не смогла выйти. Устав контролировать себя,
она опустилась на пол перед дверью и обхватила свои ноги руками. Она опасалась
за свое здравомыслие.
В кухне Эйдан колебался, желая последовать за ней, но
чувствовал себя странно неуверенным и испуганным.
Мэри и Стефан обменялись обеспокоенными взглядами. Эйдан
никогда не показывал нерешительности и неуверенности. Александрия подрывала его
самообладание. И они лучше, чем кто-либо знали, насколько он может быть опасен
без сильного контроля и самообладания.
– Эйдан, можно я поговорю с ней? – Рискнула предложить Мэри.
– Она так боится меня, что даже боится доверять своему
собственному суждению, своим мыслям. В сердце она понимает, что мы одно целое,
и я никогда не причиню ей вреда, но отказывается признать своим умом. Она все
еще думает, что, возможно, больна.
– Большинство людей никогда бы не приняли то, что ты
требуешь от нее, Эйдан, – мягко заметила Мэри. – Она еще совсем молоденькая, да
притом еще и человеческая женщина. Ее жизнь была совсем короткой. И только
Джошуа заставлял ее выживать. Она боится отпускать его далеко от себя. Ей нужно
что-то контролировать.
Его золотые глаза впились в нее.
– Что ты говоришь?
– Ты слишком явно доминируешь. Ты командуешь людьми. Ты
принимаешь все решения, а Александрия все еще пытается понять, что же с ней
произошло. И ты лучше нас знаешь, что требуешь от нее полного подчинения все
время.
Он провел рукой по своей рыжевато-коричневой шевелюре.
– Я дал ей больше свободы, чем давал кому-либо. Ты не
понимаешь сути отношений Спутников жизни. Я едва соображаю сейчас. Мне нужна
уверенность, как бы это грубо не звучало, Мэри. Зверь во мне растет с каждым
днем. И я не знаю, как долго еще смогу его сдерживать.
– Ты настоящий зверь, Эйдан. – Серьезно сказала Мэри. –
Алекс еще сущее дитя, несчастный ребенок. У нее есть причина так поступать. Дай
ей время, чтобы привыкнуть.
– Почему остальные ищут ее? Ведь есть и другие. Как минимум
двое. Ты читал газеты, мол, серийные убийцы на свободе. Но это – вампиры, я
чувствую их присутствие. Они ищут ее. Они могут чувствовать ее, потому что она
одна из нас и пока еще ни с кем не связанна.
– Это не так. Ты ее Спутник жизни. Твоя кровь течет в ней
так же, как и ее – в тебе. И нет ни единого шанса на то, что кто-то может
привлечь ее кроме тебя. За все годы жизни с тобой я узнала многое. Это твоя
природа Карпатца ослепила тебя, Эйдан, твое желание всегда держать свою
Спутницу под крылом, чтобы быть с ней и защищать ее. И, не смотря на внешность,
внутри у тебя все еще остается что-то дикое, нецивилизованное. Но Александрия,
по своей сути, все еще человек. Она не родилась Карпаткой. И она не имеет ни
малейшего представления о том, что с ней случилось. Она этого еще не осознала.
Эйдан вздохнул, потирая свой лоб.
– Она бессмысленно страдает. Она должна полностью слить свое
сознание с моим.
– Она еще не доверяет, но только учится, – настаивала Мэри.
Эйдан вздохнул и повернулся к Стефану.
– Нам придется скоро спуститься в палату. Но я почувствовал
какое-то постороннее присутствие у школы Джошуа. Думаю, что скоро появятся
гости. Будьте осторожны к любым опасностям.
Стефан кивнул.
– Я нанесу необходимые визиты и увеличу систему
безопасности. Не волнуйся за нас. Мы уже проходили через это ранее.
– Слишком много раз, – печально ответил Эйдан. – Почему вы
остались и решили, что хотите прожить жизнь далеко от родины, в такой опасности
для вас и ваших детей? Я не знаю…
– Ты знаешь, – мягко ответила Мэри.
Эйдан нагнулся и легонько поцеловал ее в щеку.
– Я только догадываюсь, – сказал он. – Посмотрите, готова ли
Александрия идти в палату. Не хочу, чтобы она подумала, будто я принуждаю ее.
Мэри кивнула, и Стефан последовал за своей женой через дом,
чувствуя смутное беспокойство. Эйдан был опасным, сильным, скорее большим
зверем, чем мужчиной. И он не позволит никому и ничему забрать у него
Александрию Хоутон. Стефан легко читал это по его позе, когда Алекс находится
рядом. И еще эта легкая маска вежливости, которую Охотник одел на себя днем.
Мэри и Стефан, искавшие Александрию, внезапно остановились,
когда увидели ее скорчившуюся у парадной двери. Она выглядела такой потерянной
и несчастной. Ее колени были прижаты к подбородку, а лицо опущено вниз. Волосы
скрывали выражение ее лица. Она тряслась. Бледная девушка находилась на грани
летаргического сна карпатского народа, который начинал медленно брать над ней
верх. Было ясно, что это ее безумно пугает, как-будто она теряет контроль над
своим телом навечно.
– Александрия, – Сказала взволнованно Мэри, подходя к
скрючившейся фигуре. – Ты в порядке?
Ее забота казалась настоящей, но Александрия не испытывала
иллюзий по этому поводу. Мэри с самого начала была предана только Эйдану
Сэвэджу. Все, что она скажет, будет немедленно передано ему. Александрия даже
не подняла головы. Внутри у нее разрастался страх, что она абсолютно беспомощна
и поймана в ловушку, как в лабиринт, и никогда не выпутается из нее. Эйдан был
слишком силен, чтобы бороться с ним, а он по какой-то причине захотел видеть ее
рядом с собой.
