Странное пламя пронеслось внутри нее, заставляя бешено
бежать кровь.
Александрию задела его способность заставлять ее тело
струиться подобно жидкому огню только от одного прикосновения или взгляда. Она
почувствовала ток, который проскакивал между ними, видела голод в его взгляде.
Она покачала своей головой.
– Не делай этого, Эйдан. Это важно. Ты сначала сделаешь мне
больно, а потом хочешь заниматься любовью, пока я и вовсе не перестану
соображать.
Его выражение лица сразу изменилось. Он резко встал, она отступила,
испугавшись его вида.
– Не делай этого, cara mia, – в его голосе слышалась ласка и
оправдание. – Никогда не бойся меня. Ты навсегда связана со мной. Это намного
прочнее и глубже, чем простая брачная церемония. Я должен был подумать и
понять, что для тебя брачная церемония важна. Я воспринимал себя и тебя как
Карпатцев, и если бы ты осознала это, то поняла, что мы уже женаты, соединены
навечно. Это произошло в тот момент, когда были произнесены слова древних
клятв. Ритуал был завершен и окончательно скреплен, когда мы разделили кровь,
сердца, тела и души. Но именно слова были окончательным пунктом соединения. Это
– Церемония бракосочетания наших людей.
Его руки тянулись к ней, чтобы прикоснуться.
– Прости меня, cara, и знай: я хочу жениться на тебе по
человеческим обычаям, потому что это важно для тебя.
Его голос гипнотизировал, омывал словно вода, относя далеко
все упреки и негодование, точно их и не было.
Александрия замерла напротив него, но слишком близко, чтобы
быть спокойной.
– Все это так пугает, Эйдан… Мне хочется быть, по
возможности, нормальной, или почти такой же, какой была. Все это было так
близко для меня. Благодаря этому, я смогла бы легче освоиться в своей новой
жизни.
– Знаешь, piccola, – подразнил он ее, прикасаясь к ее щеке
пальцами, – мужчины-Карпатцы никогда не спрашивают своих женщин. Они просто
связывают их с собой. Но я должен попросить тебя официально?
Она потерлась своим лицом о его грудь.
– Это много бы значило для меня, если бы ты так сделал, –
допустила она.
– Как я предполагаю, это нужно сделать правильно, – мягко
проговорил он, опускаясь перед ней на одно колено. – Александрия, любовь моя,
выйдешь ли ты завтра за меня замуж?
– Да, Эйдан, – скромно ответила она. А затем испортила весь
эффект, рассмеявшись. – Но нам придется сдать все анализы крови. Возможно, у
нас не получиться пожениться так быстро.
Он встал.
– Ты забываешь, о том, как можно убеждать. Мы поженимся уже
завтра. А сейчас одевайся, cara. А то ты снова меня соблазняешь. – Его рука
скользнула вниз по ее стройному телу, лаская.
Ее улыбка получилась слегка натянутой.
– Ты собираешься доставлять мне кучу неприятностей своими
шовинистскими наклонностями?
Он рассмеялся в ответ.
– Я только подумал, что ты доставишь мне кучу проблем своими
независимыми взглядами.
Она вздернула подбородок.
– Ты слышал такое слово, как компромисс? Ты понимаешь его
смысл?
Он выглядел задумчивым, точно обдумывал свой ответ.
– Как я понимаю, компромисс означает, что ты делаешь все,
что я сказал, и как только я сказал, так?
Александрия толкнула твердую стену его груди.
– Ты можешь об этом только мечтать, мистер Сэвэдж. Но этого
никогда не будет.
Он прижал ее руки к ее бокам, а сам уткнулся носом в
макушку.
– Мы посмотрим, любовь моя. Мы посмотрим.
Смеясь, Александрия отошла от него и стала одеваться.
Рассвет уже окрасил небо, а вслед за ним придет и этот ужасный летаргический
сон, с которым она уже успела познакомиться. Она хотела увидеться с Джошуа,
чтобы провести обычное утро со своим братом. Одеть его, покормить, потратить
все свое время, пока он не ушел в школу.
Эйдан позволил ей избегать его, сохраняя иллюзии, пока это
было возможно. Ему нравилось видеть ее счастливой, и после того вызова вампира
у него было плохое предчувствие. Это существо замыслило что-то гадкое. Он
остался один из всей группы, прибывшей в город, терроризируя население и
заставляя полицию охотиться неизвестно за кем. Этот вампир не был глуп. Он
сначала изучил Эйдана, его сильные и слабые стороны, а уж потом послал вызов.
До чего могла добраться эта нежить?
Охотник плавно и молча двигался через весь дом, проверяя
каждый выход, окно и путь, который мог привести в дом. Каждая гарантия
[11]
была на месте. Дом был
неприступен, даже когда он сам будет спать в своей спальной палате внизу в
земле. Нет, вампир не смог бы нанести удар по дому. Тогда где?
Он пошел на звук удара мотыги и нашел Стефана в огромном
саду. Каждый раз, когда он был расстроен или утомлен, Стефан начинал ухаживать
рьяно за растениями.
Когда Эйдан присоединился к нему, он отложил мотыгу и
обратил все свое внимание на него.
– Ты тоже чувствуешь это? Я почувствовал беспокойство,
засыпая вчера вечером. – Он говорил на их родном языке – еще один знак того,
что он обеспокоен.
– Вампир завывал вчера вечером, посылая мне прямой вызов,
чтобы отомстить. Я сорвал их планы, какими бы они не были, а сейчас оставшийся
в живых пытается уничтожить меня. И когда он предпримет попытку, я не знаю.
– Это произойдет через одного из нас, – грустно сообщил
Стефан. – Мы – твоя Ахиллесова пята
[12],
Эйдан. Всегда были ею. Он может выудить тебя, используя Мэри, мальчика или
меня. И ты знаешь, что он так и постарается сделать.
Эйдан нахмурился.
– Или Александрию. Я боюсь ее реакции на то, что должно
произойти.
– Она очень сильная, Эйдан, очень отважная. С ней все будет
хорошо. Ты должен верить в свою Спутницу жизни.
Эйдан кивнул.
– Я знаю, что у нее в уме и сердце, но хочу ее счастья
превыше всего. – Он выдавил грустную улыбку. – Я до сих пор не забыл, как много
лет назад пришел на помощь Михаилу. Он встретил свою суженную, она была
человеческой женщиной. Она была очень решительна. Я не забыл, как сказал, что
он должен лучше заботиться о ней, вынуждая ее во всем подчиняться ему, чтобы
она всегда была в безопасности. Мы не имеем права терять ни одну женщину, ты
знаешь это. Но она была так необычна для меня, так отличалась от нашего вида. Я
поклялся, что когда найду свою Спутницу, то не буду поступать как Михаил и
соглашаться с ее желаниями. И, все же, сейчас я не могу стоять и смотреть на
горе в глазах Александрии. Мне становиться плохо, когда ей больно, или она
расстроена.
