Шепот ветра и движение – все это оттеснило Эйдана, ударив
вскользь, когда огромная масса перепрыгнула через забор. Большой мощный зверь
бросился на Винния, толкнул его в грудь, опрокинул и приготовился сомкнуть
челюсти на его шее.
– Спасайся, малыш! Беги в дом! – завопил Винний как раз
перед тем, как животное разорвало ему кожу и мышцы. Кровь брызнула и попала на
Джошуа и щенка, так как они замерли на месте.
Мальчик проговорил всего одно слово… мягко прошептал, словно
возводя барьер от чудища…
– Александрия…
Второе животное перепрыгнуло через стену и тоже бросилось на
Винния, вонзив клыки в его ногу. Затем оно мотнуло головой и раздробило кость,
крики Винния наполнили воздух. Руфус появился из-за угла с ружьем в руках, но
Джошуа был на линии огня. Третье животное перепрыгнуло стену и бросилось на
него, вцепившись в плечо.
Эйдан слышал, как бежал Стефан, но знал, что вампир придумал
очень хорошую ловушку. Звери были всего лишь жертвами. Пока Стефан расправлялся
бы с ними, спасая двух мужчин от бешенных животных, человеческие марионетки
перелезли бы через стену и выкрали ребенка. В воздухе раздалась стрельба, а
потом Стефан закричал жене.
– Позвони в скорую, Мэри, и иди сюда! Мне нужна помощь! –
Стефан опустился на колени рядом с Виннием и попробовал зажать самую опасную
рану, из которой жизнь мужчины вытекала на землю.
– Джошуа! Где Джошуа? – заплакала Мэри, присоединившись к
нему.
– Он исчез, – мрачно сообщил Стефан. – Его похитили.
Рыдания Мэри слышались позади него, когда Эйдан последовал
за человеком и ребенком. Джошуа бросили на заднее сидение автомобиля, а
марионетка пошла к водительскому месту характерными отрывистыми движениями –
результат гипнотического воздействия вампира. Эйдан просочился через открытое
стекло, оставаясь поблизости, но марионетка не могла почувствовать его. Вампир
не может настроить его на подобное, пока лежит под землей в дневные часы. Но он
оставил приказ в уме фаворита до того, как нашел убежище в своей берлоге.
Автомобиль ехал по вьющейся серпантином дороге. Водитель нес
всякую чушь и пристально смотрел бессмысленным взглядом вперед.
Эйдан отрешился от дороги и отвращения. Джошуа лежал в
оцепенении, с левой стороны его лицо припухло, а глаза становились черными.
Слезы безмолвно лились по подбородку.
Эйдан сконцентрировался, собирая в кулак всю свою силу,
чтобы молча связаться с мальчиком.
«Джошуа, я здесь, с тобой. Я буду здесь, пока ты спишь. Ты
будешь спать, пока я не найду тебя. Пока не скажу, что Александрии нужно
увидеть твои голубые глазки. И тогда ты будешь знать: можно спокойно
просыпаться. Только после этого очнешься ото сна».
Мозговая деятельность такого рода иссушала, а у него было
слишком мало сил в эти ужасные первые часы дня. Ему нужно было произнести очень
сложные и опасные заклинания
[13]
,
которым его обучил Грегори. Если вампир смог бы все-таки добраться до мальчика
прежде, чем Эйдан сумел его вернуть, у того бы ушло немало времени на
распутывание этого. И Джошуа во сне был бы в безопасности от вреда и травм.
Эйдан плел чары, машина, тем временем, двигалась на север в
сторону гор.
«По направлению нового дома Грегори, – пришла непрошеная
мысль. – Это не может быть Грегори!»
Эйдан не верил в это. Вампир просто не догадывался, что
Грегори рядом. Это не мог быть Грегори. Грегори настолько силен, что ему не
нужны уловки, звери, бессмысленное выполнение плана марионеткой, или, даже,
ребенок. Грегори не нужна никакая помощь. Это не он. Эйдан верил в это, пока
плел свое произношение
[14].
Древнее, оберегающее, опасное для всего, что может представлять угрозу
мальчику.
Когда Эйдан закончил, он, сильно истощившись, решил немного
передохнуть. Охотник сделал все, что мог в этот момент. Как только он узнает
точное местоположение ребенка, ему нужно будет вернуться домой. Эйдан боялся
перемещения в ярком солнечном свете, потому как это вызывало такую боль,
которую не с чем было сравнить.
Марионетка остановила машину у входа в охотничий домик с
гниющими пиломатериалами, зарастающий виноградной лозой и зарослями. Эйдан
знал, что вампир близко. Скорее всего, внизу, под гнилыми досками пола. Крысы –
точно часовые для нежити. Марионетка вышла, – абсолютно ничего не
соображающая, полностью безвольная любимая композиция вампира, – открыла дверцу
и потянулась вытащить ребенка из машины.
Защитное заклинание мгновенно вызвало огонь, перетекавший
через руки марионетки к ее плечам, окружая голову. Это существо уже не было
живым. Оно походило на робота, который запрограммирован на одну команду,
продолжая пробовать выполнять ее не смотря на то, что его плоть горит.
Эйдан был рад, что Джошуа спит. Разлагающееся зловоние было
нестерпимым, несмотря на отсутствие у него носа. Обугливающиеся части тела
стали валиться на землю; куски обгоревшей плоти падали один за другим.
Марионетка издала низкий, почти неслышный стон. Его смерть была медленной и
мучительной, похожей на ужасную карикатуру, но, не смотря на все это, она
продолжала пытаться вытащить мальчика к вампиру. Эйдан не мог терпеть те
мучения, которым все подвергаются из-за сложной схемы вампира. С другой
стороны, нежить управляет своими фаворитами, заставляя их страдать как можно
дольше.
Наконец существо скончалось, сделав последний вдох. Эйдан
осмотрел останки, уверяясь, что оно действительно мертво, что не осталось
никакой золы, которая могла бы привести к регенерации. Удовлетворенный
результатом, Эйдан приготовился отправиться домой через этот ужасный солнечный
свет.
Его сила целиком иссякла. Для полета в дневное время
пришлось затратить слишком много энергии, и он опасался, что у него не хватит
сил подняться после захода солнца и вернуться к логову вампира. Он становился
все слабее и слабее, все неосязаемее, словно перышко, растворяемое в стихии.
Только мысль об Александрии удерживала его. А появление густого тумана
облегчало путь домой.
На последних крупинках силы он безошибочно проложил свой путь
к тому месту, где лежал рядом с Александрией. Его дух стал воссоединяться с
телом, начиная изламывать кости, мышцы, снова возвращаясь в телесное состояние.
Его сила полностью иссякла. Уязвимый и слабый, он лежал словно мертвый, а
прохладное земляное покрытие возвышалось над ним. Мягкий выдох вырвался и ушел
– последнее дыхание его легких.
Наверху Стефан пытался утешить свою жену, пока они ждали
захода солнца и момента, когда Эйдан проснется. Солнце, казалось, вовсе не
собиралось садиться, но неожиданно перед шестью часами вечера появился густой
белый туман. Стефан почувствовал, как часть ужасного напряжения оставляет его
тело, хотя вина оставалась, как он и ожидал.
Глубоко под землей проснулся Эйдан, сильно оголодавший,
желавший вновь наполнить голодные клетки и мышцы, истощенные предыдущим
пробуждением. Его первая мысль была о Грегори. Мог быть только один ответ.
Карпатец вмешался. Он очень силен, чтобы почувствовать беспокойство, даже когда
находился в летаргическом сне под землей. Грегори создал туман, помогая Эйдану,
когда понял, что тот полностью ослаб и не сможет создать его самостоятельно.
Туман остался, закрывая солнце и давая ему самый лучший шанс для того, что ему
предстояло.
