Имоджин прикусила губу. Ей хотелось о многом с ним поговорить, но сейчас он был чересчур зол, к тому же часовой мог слышать каждое их слово.
Наверно, Ублюдок перехватил ее тревожный взгляд, поэтому, видимо, собрался вернуться обратно в их комнату.
Имоджин схватила его за руку — она пока была не готова туда пойти. Потом она отдернула свою руку, словно бы обожглась.
Муж остановился и посмотрел на нее, а затем обнял Имоджин за талию. Его рука была теплой. Имоджин не сопротивлялась, и он нежно притянул ее к себе.
Имоджин даже не подозревала, как ей были желанны его объятия. У нее покатились слезы, и девушка поняла, что ей просто необходимо выплакаться у мужа на груди. Потом она подумала, что слезы могут его обидеть, ведь она уже много раз делала это.
Только тогда он тихо произнес:
— У нас в комнате есть хорошая кровать. В тот момент она очнулась и поняла, что задремала, а может быть, уже спала у него на руках.
— Тебе тоже нужно поспать.
Только потом Имоджин поняла, что ее фразу можно расценить как приглашение.
* * *
Имоджин не могла понять, что у него было на уме. Хотя исчезла прежняя напряженность в их взаимоотношениях, он все равно был настороже.
Все в замке наконец стихло.
Фицроджер продолжал молчать, поэтому девушке пришлось первой заговорить.
— Извини, я плохо себя вела.
Фицроджер спокойно стоял посреди комнаты.
— Дело не только в этом. Извини, что я не смог сделать все так, чтобы это произошло как можно легче.
Его равнодушный тон обидел девушку.
— Я уверена, что в следующий раз все будет гораздо лучше.
— Ложись в постель, — сказал Фицроджер и направился к двери.
— Куда ты идешь? — заволновалась Имоджин.
— Все в порядке. Ты почти ничего не ела во время пиршества, а я забыл, что ты перед этим постилась. Тебе станет лучше, если ты немного поешь.
— А ты разве не постился?
— Нет.
Имоджин чувствовала, что он из последних сил старается быть терпеливым.
— Имоджин, я клянусь, что на коленях поползу в Иерусалим, если у тебя родится кролик.
— Не говори так!
— Имоджин, женщины не рожают кроликов.
— Господь Бог может творить любые чудеса.
— Сомневаюсь. Я уверен, что всесильный Господь занят более важными делами.
Имоджин прикусила губу. Его доводы показались ей правдивыми, но в то же самое время были явным богохульством.
— А как же монстры? — спросила она.
— Да, иногда у женщин рождаются странные дети — уроды, или без рук, или без ног. Но я не верю, что это сделал Господь, чтобы наказать родителей за полученное половое удовольствие или за адюльтер. Я видел таких же изуродованных и среди животных. Интересно, они тоже были наказаны за грех?
Имоджин не могла придумать, что сказать ему в ответ. Ведь она и сама как-то видела ягненка с шестью ногами.
Фицроджер ласково погладил ее по щеке, и она могла поклясться, что он улыбается.
— Мой самый большой грех в том, что я забыл, как ты молода и наивна. Иногда ты бываешь такой смелой и сильной. Иди ложись в постель, я скоро вернусь.
Глава 11
«Молода и наивна». Хотя это и была сущая правда, эти слова были ей неприятны. Но Тай сказал, что иногда она бывает смелой и сильной, и это ее успокаивало.
Фицроджер считал, что причиной ее духовного смятения были угрызения совести на религиозной почве, но Имоджин понимала, что это совсем не так. Причиной всего был необъяснимый страх, который усилился после проповеди Фульфгана.
Ей нечего было бояться, но она ничего не могла с собой поделать. Когда у нее была, как сейчас, ясная голова, она прекрасно понимала, что Фицроджер не Ворбрик, что он не собирается ее насиловать и что она сама хочет быть с ним.
Но иногда все напоминало боязнь крыс. Сколько бы она ни размышляла о том, что глупо так панически бояться их, она всегда станет опасаться крыс и никогда по доброй воле к ним не прикоснется. Девушка была уверена, что страх только обострял боль. Неужели она никогда не сможет преодолеть его и позволить мужу совершить все до конца? Имоджин в отчаянии прикрыла лицо руками. Она должна была решиться и выдержать все.
Девушка набралась храбрости, разделась и улеглась под прохладные простыни. Уж на этот раз она постарается прилично себя вести.
Она стала вспоминать жития святых мучениц. Святая Екатерина выдержала колесование, а святой Агате отрезали груди…
Потом ей пришло в голову, что эти рассказы лишь подтверждали проповеди Фульфгана, потому что этих мучениц казнили, а потом возвели в ранг святых за то, что те отказывались иметь дело с мужчинами.
Вместо этого ей следовало вспомнить, какой мучительно трудной была дорога в Клив. Но ее нужно было преодолеть, и девушка сделала это.
Фицроджер вернулся с едой, кувшином вина и двумя кубками. Все благородные помыслы заглушило обыденное чувство голода. У нее заурчало в животе. Тай поставил перед ней еду. Имоджин схватила кусок холодной курятины и чуть ли не урча вгрызлась в него. Потом она быстро расправилась с медовым кексом с миндалем и даже облизала крошки на пальцах. Неожиданно ей стало стыдно за свою жадность, и она посмотрела на Тая. Он наблюдал за ней как кот за мышкой, но кажется, ему это нравилось, и Тайрон предложил ей вина.
Имоджин попыталась улыбнуться, когда она протянула руку за кубком.
— Спасибо, милорд, — поблагодарила она. Он задержал в руках кубок.
— Тайрон, — поправил он ее, — или Тай, или, если хочешь, Ублюдок.
Имоджин попыталась поддразнить его.
— Ублюдок.
Он улыбнулся и подал ей вино.
— Ты не против, если я буду тебя так называть? — спросила Имоджин, прихлебывая вино и глядя на него поверх края кубка.
— За спиной меня так называли всю жизнь, но я убивал каждого, кто произносил это при мне.
— Что ты сделаешь со мной, если я стану так называть тебя при посторонних?
— Я сам разрешил тебе это делать. И если тебе понадобится кто-то, кто постарается отправить тебя на тот свет, я уверен, что Фульфган тебе не откажет. Но, жена моя, если ты станешь так называть меня при людях, тебе придется каждому рассказывать историю взаимоотношений моей матери с Роджером Кливским.
— Какова же эта история? — спросила Имоджин.
— Моя мать была замужем за Роджером из Клива, и у меня имеются на то документы, хотя он пытался их уничтожить. Когда этот брак перестал удовлетворять его, он его аннулировал на основании того, что я будто бы родился не от него. Я появился на свет восьмимесячным, а ему удалось доказать, что за девять месяцев до этого он был в Англии.
