Пока фонарь передавали вперед, Имоджин перерезала последние волокна веревки. Но она, чтобы сохранить напряжение, не стала выпускать ее конец из рук.
Мысль Имоджин работала четко и быстро. Теперь она могла свободно выбрать наилучший вариант действий.
Когда Лиг передал ей фонарь, ей показалось, что он действует слишком медленно, и у нее было достаточно времени, чтобы успеть разбить фонарь о стену. Кругом воцарилась темнота. Она прыгнула в сторону и побежала.
Но Лиг замахал в темноте руками и ухватил Имоджин за одну из ее длинных кос. Он потянул ее к себе. Имоджин быстро сообразила, что следует делать. Она ухватилась за косу рядом с головой и быстро ее отрезала.
Имоджин бежала вперед, легко касаясь рукой стены, чтобы не сбиться с пути. Позади слышались крики, и она различила отразившиеся в них страхи и панику.
Имоджин даже рассмеялась, радуясь первой победе. Но ей было нужно добиться большего.
Девушка повернула налево, а потом побежала вверх по узкой лестнице. Затем толкнула стену, и та повернулась. Теперь Имоджин оказалась в каморке под лестницей, ведущей в зал.
Услышав голоса, она насторожилась. Вместо того чтобы пулей влететь в зал, она действовала осторожно, прислушиваясь к голосам. Не дай Бог угодить в ловушку, подумала Имоджин.
В зале возле стола сидел Ренальд и взволнованно что-то обсуждал со своими людьми. Имоджин собралась с духом и появилась перед ними.
— Рональд! В потайных ходах чужаки, мы не должны дать им уйти обратно. Скорее, я покажу вам путь. Идемте.
От удивления они пораскрывали рты, но повиновались ей. Она уже сбежала по лестнице во двор и направилась к будке у ворот. Здесь Имоджин приказала четырем охранникам также следовать за ними.
Потом все они вошли в потайной ход.
— Идите вниз, — резко приказала девушка, — и вперед! Здесь прямая дорога. Этот проход соединяется с другим. Там вы и ждите. Эти люди непременно придут туда. Остановите их. Если будет нужно, убейте их, но постарайтесь действовать потише.
Пораженные охранники молча смотрели на Рональда и ждали, чтобы тот подтвердил ее приказ.
— Выполняйте, — сказал он. — Стивен, иди с ними!
Один из молодых рыцарей немедленно повиновался.
Как только они ушли, Имоджин привалилась к стене. Ее бил озноб, и ей казалось, что ее покинули последние силы.
Ренальд подхватил ее на руки, поднес к столу и усадил на скамью, стоявшую рядом. Он налил меда и поднес кружку к ее губам.
— Что, черт возьми, происходит? — спросил ее Ренальд. — Кто это обрезал вам волосы?
— Я сама.
Имоджин хотелось погоревать по этому поводу, но сейчас у нее не было времени для этого. Она немного отпила из кружки и почувствовала, как к ней возвращаются силы. Потом она сказала:
— Фицроджер находится в заложниках у Ворбрика.
— У Ворбрика? — удивился Ренальд.
— Он привязал его к дереву неподалеку от опушки леса, а сам Ворбрик ждет меня у входа в потайной ход. Поэтому мне пришлось остановить его людей, чтобы они не смогли вернуться к нему. Тогда он сразу же убил бы Фицроджера. Сейчас он станет ждать восхода, если только не почувствует беду.
Ренальд посмотрел на прорези в ставнях и сказал:
— У нас достаточно времени.
— Нам нужно освободить Фицроджера до рассвета. Только Господь Бог знает, что там сейчас происходит… — не договорив, Имоджин замолчала. Если я стану думать об этом, то просто сойду с ума, решила она.
— Если бы мы могли неожиданно напасть на них… — предложил Ренальд.
— Нет. У людей Ворбрика есть дубинки, и им приказано переломать ему ребра при первом намеке на опасность. Они боятся Ворбрика больше, чем смерти, и у них есть на это причины! В лагере примерно человек пятнадцать. Четверо охраняют Фицроджера. Ворбрик все равно собирался убить его. Я в этом уверена. Но он держит его, как карающий меч над моей головой.
Она неожиданно закрыла лицо руками.
— Святая Мария, как же я боюсь! Ренальд крепко прижал ее к себе.
— Я же здесь. Мой маленький цветочек, ты все хорошо сделала! Мы что-нибудь придумаем.
— Фицроджер разработал план действий.
— Тогда мы не можем не добиться успеха, — радостно ухмыльнулся Ренальд, и Имоджин с трудом улыбнулась ему в ответ.
— Скажите нам, что мы должны делать?
— Мы должны взять с собой некоторую часть сокровищ и выбраться через подземный ход из крепости. Потом нам надо принести эти сокровища в лагерь, сказав, что это только первая часть груза. Тогда там начнется дележка. Я надеюсь, что только один их вид сможет отвлечь людей Ворбрика, и вы сможете освободить Фицроджера.
— И все? — спросил пораженный Ренальд.
— Да, если мы сделаем все вовремя, — резко ответила Имоджин. — Ворбрик ждет меня с четырьмя головорезами у входа в потайной ход. Может, нам удастся схватить его и начать переговоры. Нам нужно торопиться, пока он не спустился в лагерь.
— Мы не можем рисковать жизнью Тая, и нам придется прибегнуть к вашему плану, хотя он и не самый лучший. Вы уверены, что Тайрон согласился на такой вариант действий?
— Не так-то легко было строить какие-либо планы при столь плачевных обстоятельствах, особенно когда на карту поставлена жизнь. Но мы считали, — ехидно заметила Имоджин, — что вы уже находитесь в засаде и ждете нападения через потайной ход.
— Клянусь Богом, — с восхищением произнес Ренальд, — вы теперь даже говорите, как Тайрон. Я уверен, что он мне потом еще много чего выскажет. Но мы считали, что вы с Тайроном просто несколько задержались с возвращением домой.
Имоджин, услышав такое, покраснела, но промолчала.
Через некоторое время вернулся сэр Стивен.
— Эти люди боролись за жизнь, как дикие звери. Мы схватили троих, а остальные уже мертвы или умирают. Мы потеряли только одного — Кевина.
Лиг был среди уцелевших. Увидев Имоджин, он прорычал:
— Я доберусь до тебя! А твой муж, как только Ворбрик узнает об этом, умрет в страшных муках.
Но девушка видела, что он весь трясется от страха.
— Не бойся, — нарочито ласково заметила Имоджин. — Ворбрик не накажет тебя, он умрет раньше. Свяжите их как следует, — приказала она. — Но прежде разденьте — нам необходимо их снаряжение. В лагерь отправятся похожие на них люди. Троих вполне хватит.
Пока люди Ворбрика раздевались, они страшно сквернословили, поэтому Имоджин не выдержала и приказала загнать кляп каждому из них в глотку. В данный момент у нее не было времени на проявление жалости и сочувствия. Их белые обнаженные тела напоминали ей мучных червей, и она приказала заключить их в темницу.
