Выходя из пекарни, она увидела Ренальда, который шел ей навстречу. Он переоделся, предварительно облившись колодезной водой, его темные локоны были влажными и блестели. Ренальд выглядел посвежевшим и отдохнувшим.
— Насколько я понимаю, ты собираешь сведения об Ульрихе? Я намерен сопровождать тебя.
— Понятно! — Она сердито захлопнула таблички. — Чтобы помешать мне выяснить правду.
— Чтобы не задавать одним и тем же людям одних и тех же вопросов дважды. Поскольку не я убил Ульриха, мне тоже важно выяснить, кто это сделал. — Он поправил кожаный пояс. — Я понимаю, что тобой движет, Клэр. Попробуй понять и меня. Надеюсь, со временем между нами установятся дружеские отношения, но пока ты считаешь меня жестоким убийцей…
— Дружеские отношения! Даже если ты невиновен в смерти Ульриха, я не прощу тебе убийства отца! Ты сам в этом признался.
― Да.
Клэр выжидающе смотрела на него, но Ренальд так ничего и не прибавил к сказанному — ни извинения, ни объяснения, ни мольбы о прощении.
— Только у тебя были причины желать смерти Ульриха! — заявила она раздраженно.
— Вот как? — Ренальд шагнул следом за ней. — А как быть с леди Агнес? Она очень хотела, чтобы мы поженились.
— Бабушка?! — Клэр резко обернулась к нему. — Да ты с ума сошел! Она уже много лет не встает со своего кресла. Каждое движение причиняет ей страшную боль.
— Она когда-то была здесь хозяйкой и знает людей, готовых ради нее на все. Перед помолвкой леди Агнес недвусмысленно намекнула, что уничтожит меня, если я дурно обойдусь с тобой или с твоими родственниками.
— Зачем было бабушке убивать Ульриха? Она могла просто заставить его молчать до окончания процедуры бракосочетания.
— Прекрасная мысль, — усмехнулся Ренальд. — Предлагаю тебе записать ее, чтобы обдумать на досуге.
— Зачем?
— Я зайду к тебе позже. А пока расскажи, что еще тебе удалось выяснить.
Клэр не стала возражать и, раскрыв таблички, проглядела свои записи.
— Почти ничего. Некоторые видели его в зале, где он ел и пил за праздничным столом. Но слуги были заняты, им некогда было поговорить с ним. Никто не помнит, с кем рядом он сидел, с кем разговаривал.
— А на каком месте он сидел?
— Недалеко от дверей. Он пришел позже всех, поэтому сел с краю. — Клэр вдруг осеклась, заметив, как вытянулось лицо Ренальда. — Что с тобой?
— Пожилой человек с седеющими волосами и большим носом… — глядя в пространство, проговорил наконец Ренальд.
— Что это за человек?
— Ты его знаешь?
— Не понимаю, — пожала плечами Клэр. Если Ренальд тоже сошел с ума, то и ее очередь не за горами.
— И еще я думаю… — продолжал он, по-прежнему не обращая на нее внимания, — девица с выпученными глазами и румянцем во всю щеку…
— Это похоже на Дору из красильни. Но что?..
— Я обладаю редкой способностью, Клэр, — Ренальд встряхнулся и обернулся к ней. — У меня хорошая зрительная память. Сдается мне, что Ульрих сидел между этими людьми.
— Но ты же никогда не видел его!
— Я видел, как он прислуживал твоему отцу.
Ну конечно! Однако напоминание об этом оказалось для Клэр болезненным.
— Отец написал о том, как ты приходил к нему в Башню, — скрепя сердце вымолвила она.
— Написал? Где? — удивился Ренальд, но не утратил самообладания. — Где он написал об этом? — Он схватил Клэр за руку, едва она собралась уйти.
— В дневнике. Оказалось, что в нем не сказка о Себастьяне, а его записи о восстании. Просто отец представил себя в роли Себастьяна.
— Так я и думал! — Он выпустил ее руку. — Он заранее решил, как будет держаться на придворном поединке.
Клэр не сразу поняла, о чем говорит Ренальд.
— Ты хочешь сказать, что отец заранее решил погибнуть?
— Нет, — усмехнулся Ренальд. — Он верил в Бога сильнее, чем ты, поэтому не сомневался, что победит.
— Так бы и случилось, если бы не твой меч!
— Не говори глупостей.
— Глупостей?! — воскликнула она возмущенно. На ее крик обернулись слуги. Она взяла себя в руки и добавила почти шепотом: — Мой отец был прекрасным, благородным человеком…
— …который сильно заблуждался в своем представлении о добре и зле.
— Мой отец впал в заблуждение только один раз в жизни… — вымолвила она спустя некоторое время. — Когда он доверился лживому другу! — С этими словами она попыталась уйти.
— Так ты хочешь найти убийцу Ульриха? — удержал ее Ренальд.
Клэр испытала сильнейшее желание броситься на него с кулаками, но если он действительно способен запоминать картины, то наверняка опознает людей, сидевших с Ульрихом в зале. Нельзя допустить, чтобы Ренальд встретился с ними без нее: еще припугнет их или заставит замолчать навеки, совершив еще одно убийство.
— Хорошо, — согласилась она. — Дора наверняка в красильне. Это там, у реки. — Она, не оглядываясь, направилась к воротам.
— Что же твой отец написал обо мне? — раздался вдруг его голос.
— Тебе интересно, написал ли он, что ты чудовище? — резко обернулась она к Ренальду. — Что у тебя нет души?
— У каждого человека есть душа. Я могу попросить Нильса прочитать мне дневник твоего отца.
Клэр не хотела, чтобы Ренальд или его писарь прикасались к отцовским записям.
— Ты ему понравился.
— Ты могла бы отнестись к его мнению, как к отеческому благословению.
— В тебе не больше чувствительности, чем в том бревне, которое ты изрубил мечом! Он собирался оплакивать тебя после того, как убьет!
— Клэр, случилось так, что я оплакивал его тело, а не он мое.
Он говорил правду. Вот почему у него были красные, воспаленные глаза в тот день, когда он появился у ворот Саммербурна!
— И все же ты убил его!
— Да, я его убил.
Несокрушимая ледяная скала стояла между ними, и не было силы, способной ее разрушить.
— Да простит тебя Господь. Я этого сделать не могу.
Они шли к реке бок о бок, но их разделяла пропасть. Красильня и навес для сушки тканей располагались так далеко от замка по двум причинам: во-первых, для окрашивания тканей требовалось много воды, во-вторых, этот процесс был очень вреден для здоровья. Чем ближе они подходили к реке, тем сильнее ощущался резкий, неприятный запах.
— Позволь мне войти одному и попросить эту женщину выйти, — сказал Ренальд, беря ее за руку.
— И дать тебе возможность запугать ее до смерти, чтобы она молчала? — вывернулась Клэр. — Нет, благодарю покорно.
