Кагеру протянул руку и открыл коробочку. Там в пучке сухих водорослей, словно чаячье яичко в гнезде, лежала голубоватая жемчужина.
«Неужели Сахемоти в самом деле считал, что я не попробую с ней разобраться?»
На первый взгляд, в этой жемчужине не было ничего необычного – если не считать ее исключительной величины и безупречной формы. Однако это только на первый взгляд. Жемчужина была насквозь пропитана древней запретной киримской магией. Искушенный в ворожбе Кагеру почувствовал это сразу, как только увидел плетенку, даже не зная, что там внутри.
На боку жемчужины золотой точкой мерцал блик от огонька светильника, и сихану мерещилось, что внутри нее пульсирует пламя.
Кагеру отклонился назад, прикрыл глаза и начал вспоминать всё, что он когда-либо слышал и читал о жемчужинах и их волшебных свойствах. Сказки, легенды… О жемчужинах немало писали в Империи, но все это было не нужно. А что о них знали в древнем Кириме?..
Довольно долго сихан так сидел, мысленно пролистывая десятки и сотни страниц, пока ему кое-что не вспомнилось. Он встал и прошел в заднюю часть дома. Когда-то там была женская половина, а теперь располагалась «библиотека» – беспорядочная куча свитков, коробок с разрезными книгами и просто обрывков с разнообразными записями. Кагеру, впрочем, прекрасно помнил, где что лежит. Он наклонился и безошибочно выудил из кучи нужный ему свиток. Вернувшись обратно, он разложил свиток на столе, поближе к светильнику.
Содержание не стоило внимания: очередное переложение «Путешествия к островам бессмертных», одной из самых популярных в империи сказок. А вот сам свиток…
Много лет назад это «Путешествие» подвернулось колдуну в монастырской библиотеке в захудалом приморском городке. Мокквисин сначала обратил внимание на необычную бумагу, – плотную, желтоватую, проклеенную в несколько слоев рыбьими пленками, – а уж потом разглядел на ней слабые следы более древнего, тщательно соскобленного текста. Кагеру без труда выпросил свиток у монахов во временное пользование. Возвращать он его и не подумал, а вместо этого увез с собой на север и долго возился с ним в лаборатории, пытаясь восстановить и прочитать стертые записи. К большой досаде, ему это не удалось – неизвестный умелец хорошо постарался, уничтожая старый текст. К счастью, он не тронул орнамент и сложные, красивые заставки.
Теперь Кагеру, морща лоб, смотрел на несколько поблекшую, но тонко прорисованную старинную картинку в начале очередной главы. В бушующем море гибнет корабль – длинный и черный как угорь, многовесельный, теперь таких не строят, – а вокруг него, играя, обвивается белоснежный морской дракон. Не вани, но и не змееподобный усатый дракон имперской традиции, а нечто совсем иное. Именно такого дракона изображала театральная маска, в которой выступал Сахемоти.
Дракону словно бы и дела нет до гибнущего судна: вьется, бьет по воде растопыренными лапами. А в лапах у него – голубая звезда, перламутровый шар с огненной бахромой.
«Дракон и жемчужина… – Кагеру чувствовал, что он на верном пути. – Игра дракона и гибель корабля… Жемчужина и шторм…»
Где-то далеко за горами пророкотал гром. Кагеру моргнул, свернул свиток и вынул жемчужину из коробочки. По привычке он подумал, что надо бы получше подготовиться. Очертить защитный круг, развесить печати, прочитать заклинания…
«Разве я собираюсь ворожить? – нетерпеливо отогнал мысль колдун. – Только взгляну на нее поближе…»
Жемчужина уютно устроилась в ямке ладони. Несколько мгновений Кагеру смотрел на нее, пока у него не заслезились глаза. Тогда он коснулся ее – сначала мыслью, потом волей, – и почти сразу ощутил в ее глубине тепло.
«Живая! Впрочем, кто бы сомневался… Но почему нет отклика? Защитные чары? Не чувствую… Спит?»
Кагеру заколебался. Ему несколько раз приходилось будить спящие предметы силы, но этому предшествовали недели, а то и месяцы подготовки, и почти никогда он не затевал пробуждение, дотошно не выяснив, с чем – или кем – столкнется в результате.
В горах снова заворчал гром, на этот раз ближе. В вощеные ставни застучали первые капли дождя. А Кагеру все держал жемчужину на ладони, не зная, на что решиться. Опыт и здравый смысл подсказывали, что жемчужину надо вернуть в коробочку и без спешки посвятить время исследованию книжных источников. Кагеру был высокого мнения о своих чародейских талантах, однако знал правила и понимал, насколько серьезно рискует…
Мокквисин так задумался, что упустил момент, когда жемчужина начала нагреваться.
По ладони к локтю и дальше, в плечо поползли мурашки; все волоски на теле встали дыбом. На миг сихану показалось, что его плоть и кости пронизывают тончайшие огненные нити. Светильник вдруг погас, словно на него дунул невидимка, но Кагеру этого даже не заметил. Он, как зачарованный, наблюдал за жемчужиной. Она уже жгла ладонь, наливаясь чистым пламенем. Кагеру с удивлением ощутил приятный запах древесного дыма.
Комнату вдруг осветила белая вспышка молнии, и сразу вслед за ней оглушительно ударил гром. Жемчужина полыхнула, над ней взметнулся фонтанчик веселых золотых искр, словно кто-то ударил кочергой по горящему полену.
«Она отвечает грому, – отметил Кагеру. – Похоже, ее активность как-то связана с грозой. Так я и думал! А все-таки лучше бы ее так долго в руках не держать…»
Последняя мысль была какая-то вялая и безвольная, словно чужая.
Снова вспыхнула молния. В ее проблеске мелькнуло и сразу исчезло жуткое и странное видение: сапфирово-синий, прозрачный, нечеловеческий призрак, многорукий, крылатый и когтистый, и даже имя этого существа Кагеру невесть откуда узнал – или услышал – «Каминари».
Внутренний голос чародея не просто намекал, а истошно вопил: «Немедленно остановиться!»
Кагеру доверял своему чутью, и даже нарочно развивал его – без такого подсказчика колдун долго не проживет. Но сейчас мокквисин не собирался внимать предупреждению. «Ты много лет мечтал о такой удаче, – напомнил он себе, стиснув зубы. – Найти живой древнекиримский артефакт! Иди дальше! До конца! Не то навсегда останешься в этой развалюхе, вечным рабом без надежды на освобождение…»
Внезапно Кагеру почувствовал, что жемчужина не спит. «Она уже давно не спит! – озарило его. – Она тоже за мной наблюдает!»
Это было его последней самостоятельной мыслью. Больше Кагеру вообще ни о чем не думал, а только смотрел на жемчужину, которая сияла, как звезда, в его руке. Его душу переполнял восторг, и ему казалось, что ничего прекраснее он в своей жизни не видел. Только что жемчужина была на ладони у Кагеру, а теперь Кагеру – на ладони у жемчужины. Потом ладонь сжимается – и сминает волю и разум многоопытного чародея с такой же легкостью, как пальцы – молодой листок. Сладить с ней – что пытаться оседлать горный обвал, направить поток лавы, остановить цунами. Жемчужина настоятельно требует отклика. Ей что-то нужно… «Я готов, – отвечает Кагеру. – Всё, что хочешь…»
Снаружи бушевала гроза. Гром гремел прямо над крышей, молнии били в деревья, в ставни хлестал ливень. Сихану не было до грозы никакого дела. Он не заметил даже подземный толчок. Самое важное происходило сейчас у него внутри. Ему казалось, что его вывернули наизнанку, и теперь он – не мокквисин Кагеру, а огненная жемчужина, что весь мир стал его телом, и он может сделать с ним все, что хочет. Дело за малым – захотеть…
