Дунгал долго разглядывал ее особенным, магическим, взглядом, потом повернулся к Робуру.
— Я не рискну прикоснуться к ее душе, Светлейший, — сказал Дунгал. — Это может привести к очень опасным последствиям. Но я могу сделать покорным только тело. Это мне по силам, поскольку не затрагивает ее душу и разум, а лишь связь их с телесной оболочкой. Она не сможет говорить и удерживать естественные отправления, но сможет дышать, пить и есть самостоятельно. То есть пребывать в таком состоянии достаточно долго, месяц или два. Пока не рассеются чары.
— Прекрасно! — одобрил Робур. — Приступайте, почтенный. Приступайте немедленно. Через три дня я должен привезти ее в Глориан и доставить на суд.
«Какой еще суд?» — успела подумать Инги. А вот спросить не успела. Дунгал взмахнул рукой, и язык Инги перестал ее слушаться.
Самое страшное, что она была в полном сознании. Она знала, куда ее ведут. Светлейший Робур сам сказал ей об этом. Она знала, что наконец-то сможет увидеть Аскеля… И вот что по-настоящему ужасно: он тоже ее увидит. Вот такую… Довольный Робур подвел ее покорное тело к зеркалу и поведал обо всем. «Не думаю, что мой сын захочет такую невесту, — заявил он со злорадством. — Мой сын — и сумасшедшая соххоггоя! Такое и представить страшно! — Тут Светлейший был совершенно искренен. — А если бы ты знала, как от тебя воняет…»
— …Светлейший Аскель, ты все еще хочешь взять в жены девицу Инги? — спросил Эрд.
Аскель молчал. На Инги он старался не глядеть.
— Ты в своем уме, внук? — вполголоса проговорил адмирал Гардарис. — Вот это — твоя невеста?
— Да, — не поднимая головы, прошептал Аскель.
— Ты что-то сказал? — спросил Эрд.
— Да, — уже громче произнес Аскель.
— Что — да?
— Да, — уже тверже произнес Аскель. — Я хочу взять в жены присутствующую здесь девицу Инги.
Даже если она сошла с ума и навсегда останется такой, как сейчас. Всё равно. Он дал клятву. Значит, так и будет.
В зале поднялся ропот, но Светлейший Эрд коснулся рукояти меча, и ропот стих.
«Славный мальчик, — подумал он. — Настоящий Асенар. Но Робура тоже можно понять. Аскель — его единственный сын. Однако я здесь не для понимания и симпатий. Честь рода Асхенны — вот главное. Честь и справедливость».
— Светлейший Робур, что скажешь ты?
— Мой сын околдован, — быстро сказал Робур. — Взгляните на него. И на эту безумную. Что может быть между ними общего? Его невеста, согласно порядку и традиции, девица Аэлла из рода Роанов, заменившая Линн, о печальной судьбе которой мы все прекрасно помним. Вряд ли кто-то сочтет, что она менее подходит моему наследнику, чем эта, это… существо.
Робур широко улыбнулся, как бы предлагая остальным оценить шутку.
В зале и впрямь засмеялись.
— Парню и впрямь следовало бы проявить больше почтения к старшим, — громко произнес адмирал Адальг. — Я много лет ходил в море с его отцом и лично рекомендовал его Императору в качестве флагман-капитана. Робур умеет принимать правильные решения. Так что отправьте безумную обратно под опеку мага, а за парня выдайте девицу из Роанов. Вот и весь спор.
— Полегче, дядюшка, — заметил Эрд. — Прежде, чем принимать решение, мы должны выслушать всех, кому есть что сказать. Светлейший Ролиан?
— Благодарю, Светлейший Эрд! — Названный поднялся и поклонился суду. — Я действительно хотел бы высказаться. И не только как Асенар, но и как юрист. Всем присутствующим известно, что я вот уже третий год являюсь сопредседателем Высшего Суда Империи. И хочу напомнить, что кроме законов нашего рода существуют еще и законы Империи, кои обязательны и для всех нас, поскольку на Великой Хартии, которая легла в основу нынешнего Имперского Кодекса, стоит подпись и нашего великого предка Асхенны. А на самом Кодексе, подлинник которого хранится в судейском зале императорского дворца, имеется подпись нашего не менее славного предка Данила, сына Асхенны. Неверно и недостойно отрицать то, что утверждали и насаждали основатели нашего рода. Вряд ли кто-либо из присутствующих станет это оспаривать.
— Естественно, не будет, — проворчал Адальг. — Ближе к делу, Ролиан.
— Хорошо. Итак, у нас есть совершеннолетний и присягнувший Императору офицер, — кивок в сторону Аскеля. — И он готов взять в жены девицу, которую мы тоже можем лицезреть достаточно подробно, чтобы не усомниться в ее женском естестве. Является ли безумие невесты основанием для отказа в браке? Нет, не является. Я мог бы привести вам достаточное количество примеров, но не хочу отнимать времени у собрания. Думаю, достаточно моего слова, что такие прецеденты были.
— Вполне достаточно, — кивнул Эрд.
— Спасибо. Далее: если девица считается безумной, то за нее решение могут принять ее родители, кои…
— Они мертвы, — перебил Эрд. — Я это свидетельствую.
Светлейший Ролиан кивнул и продолжил:
— В таком случае я не вижу никаких оснований для того, чтобы воспрепятствовать этому браку. При всем моем почтении к Светлейшему Робуру, его мнение судом не может быть учтено. Если ему не удалось убедить собственного сына, то это — их личное дело. Если Светлейший считает, что сын околдован, то ему следовало бы обратиться к магам, чтобы те сняли заклятие. Робур может наказать сына, может лишить его наследства. Но запретить сыну жениться он не вправе.
— Зато он вправе ему отказать, — произнес Эрд.
— На каком основании? — оживился сопредседатель Императорского Суда.
— На том, что он — опекун девицы Инги.
Робур, весьма обеспокоенный речью Ролиана, расслабился и бросил на Эрда благодарный взгляд. Но — зря.
— То есть как — опекун? — изумился Адальг. — Робур, ты — опекун этой девицы, и она присутствует здесь.
— Она безумна, — поспешно напомнил Робур.
— Да хоть мертва! Я хочу знать, что тебе помешало ее вымыть, одеть в подобающее платье и привести в надлежащий вид! Стыдно, Робур! Ее состояние позорит не только тебя, но и всех нас!
Зал недовольно зашумел.
— Я предлагаю отложить суд, — подал голос адмирал Гардарис. — Сын, ты неправ. Если тебе поручено заботиться об этой девице, то ты должен о ней заботиться. Пожалуй, я сам за этим прослежу. Покажем ее лекарям, магам… Сделаем все, что в наших силах. Глядишь, и сознание ее прояснится.
— Отложить суд — это правильно, — поддержал Гардариса Адальг. — Светлейший Эрд, твое слово?
Эрд медлил…
«Можно и отложить, — подумал Робур. — До суда эта тварь не доживет. Хуругам скормлю, но не отдам сына людоедке!»
Аскель поднял было глаза на Инги, но тут же опустил взгляд.
«Я ему отвратительна!» — ужаснулась Инги.
Она была неправа. Аскель не испытывал отвращения. Ему просто было страшно.
