— Может, мы поговорим об этом в другом месте?
Невежливо, конечно, так в лоб напоминать друзьям про правила гостеприимства, но быстро темнеющее небо не оставило мне иного выхода. Не люблю я гулять под дождем в дрянной одежонке и без защитных амулетов.
— Грег, ты, конечно, извини… — Кажется мне или он действительно мнется как-то подозрительно?!
— Да в чем дело?
— Мне повезло, что, когда Баргоз приезжал, Нувины не было дома. У нее… такое воображение… что я просто боюсь. Поэтому… ты не обидишься, если мы пойдем в сторожку углежогов? Сейчас она пустует, весной лес не рубят.
Нет, я не против, мне это даже на руку, чем меньше народа посвящено в мои дела, тем надежнее. Но как следует понимать его слова про воображение? Пожалуй, лучше уточнить это заранее.
— Рамм, мне все равно, где переночевать, а тебя искать не будут? — постарался я представить свои сомнения как невинную заботу.
— Я часто хожу на охоту, — поднимая с земли и забрасывая на плечи увесистую походную суму, пояснил северянин, — специально приучаю ее к моему отсутствию. Чтоб не переживала, когда уйду. Ты знаешь, я ведь решил… вернуться.
— А твои… неприятности… — топая за уверенно лавирующим между деревьями и валунами Раммом, опасливо задал я вопрос, на который не решился два года назад.
— Я тебе расскажу… когда придем. Тут недалеко, — не сразу ответил он, и мне ничего не оставалось, как поверить этому обещанию.
Сторожка углежогов оказалась довольно длинным и высоким деревянным зданием. Рамм уверенно пошарил под крыльцом и достал ключ.
— От охотничков лорда Гонтариса запирают, — буркнул он, снимая увесистый замок. — Эти господа тут уже не раз пожары устраивали.
Как же я забыл, что нахожусь на границе с землями лорда, славящегося своим пристрастием к охоте, шумным застольям и безбашенным забавам. Король морщится каждый раз, когда слышит это имя, но никаких серьезных обвинений, достаточных, чтоб лишить Гонтариса титула или части поместья, сыскари пока не обнаружили.
— Проходи, — крикнул из глубины дома Рамм, и я шагнул в пахнущее зимней сыростью полутемное помещение.
Очень своевременно шагнул: в спину ударил резкий порыв ветра, густо приправленный дождевыми каплями. И следом прыгнул Каф, не переносивший воду с того самого дня, как кто-то жестокий бросил щенка в реку. Мы с Раммом случайно нашли его в прибрежных камышах, мокрого, трясущегося и настолько обессилевшего, что малыш не мог даже скулить. До привала он добирался за пазухой у северянина и с тех пор считает его своим хозяином. А может, даже богом.
Пока Рамм разжигал огонь и пристраивал над ним котелок, я бегло осмотрел помещение и притащил к очагу невыделанную шкуру дикого быка, найденную в общей комнате. Ничего, что она громыхает, как доспехи северных рыцарей, зато можно удобно устроиться возле огня. Каф мгновенно оценил мою находку и шлепнулся рядом.
— Угощайся и рассказывай, — наливая в кружки горячий отвар ягод шиповника и пододвигая ближе большую миску с домашними пирогами и кусками вареного мяса, предложил северянин и устроился на другом конце шкуры.
— Да в общем-то рассказывать мне особо нечего, — хмыкнул я, утолив первый голод, — несколько человек, чья судьба мне небезразлична, отправились в Шладберн и не вернулись. Я хочу попытаться их найти, но у меня нет никакой информации про эту страну. Если можешь помочь, расскажи все, что знаешь.
Рамм долго молчал, с преувеличенной тщательностью обгладывая пустую кость. Помалкивал и я, не желая торопить старого друга, такие решения каждый должен принять сам.
— Кто послал тебя… за этими друзьями? — наконец выдавил он, не глядя мне в глаза.
— Никто. Ковен категорически против моего вмешательства, — признался я честно, не стоит играть втемную с друзьями, если надеешься получить от них искреннюю помощь.
— А кто сказал тебе… куда они пошли? Может, вовсе не в Шладберн, а в Гассию?
— Мари сказала, жена моего шурина. Он тоже ушел. Я обещал ей, что сделаю все, что смогу.
— А зачем они туда пошли?
— Мари говорит, искать нашего короля. — Я сильно рисковал, открывая Рамму государственную тайну, но иначе не мог бы надеяться на его помощь.
У гассийской знати собственные представления о чести и патриотизме, в основном совпадающие с теми, которые узаконены в нашем королевстве. Однако есть и отличия, переступить которые не решится ни один северный дворянин.
— А что там делает ваш король?
— Получил пару недель назад портрет шладбернской принцессы и решил познакомиться поближе. Для чего в сопровождении нескольких приближенных лиц отправился с неофициальным визитом.
— Когда именно?
— Рамм, я не знаю. У меня жена… через пару месяцев должна родить. Поэтому я взял отпуск и безвылазно сижу в замке.
Он молчал и думал так долго, что я слегка задремал под боком похрапывающего Кафа.
— Дождь кончился. — В тишине голос северянина раздался так неожиданно, что я даже вздрогнул. — Я принял решение. Сейчас мы с Кафом пойдем домой, скажу Нувине, что в дождь плохая охота. Соберу все нужное и вернусь. В Шладберн я тебя одного не пущу.
— Но, Рамм, мне же пробираться через Гассию! А тебя там ищут! — расстроился я.
Тащить с собой непрофессионала вовсе не входило в мои планы.
— Только при условии, что ты не попытаешься сбежать или отделаться от меня, я могу рассказать тебе все, что знаю про Шладберн. А знаю я немало, я там родился. Не сказал тебе потому, что сначала не доверял, а потом уже было неудобно. В Гассию я приехал по приглашению дяди… ну а дальше ты знаешь.
Да, про злоключения Рамма я наслышан. И даже больше, сам помог ему избежать гассийского правосудия. Потому что был уверен в его невиновности. И еще потому, что не терплю, когда пытаются построить свое счастье за счет чужих бед. История Рамма проста и банальна до неприличия. Его дядя, богатый сединами, годами и брюшком лорд, неожиданно встретил мечту всей своей жизни. Но через некоторое время обнаружил, что его молоденькая мечта тратит немного больше денег, чем он получает доходов. И угрожает возлюбленному, что покинет свитое им гнездышко, если котик не придумает, где добыть столько золотых квадратиков, сколько ей нужно для воплощения всех желаний. Естественно, дядя впал в такое расстройство, что готов был продать все свои поместья и отдать денежки любимой ягодке. Но вот беда, по правилам Гассии сделать он этого не мог, все наследовал старший из мужчин следующего поколения.
Здесь нужно признаться, что почтенного дядю мне было ни капли не жаль. Слишком много я встречал мужчин с посеребренными временем висками, абсолютно уверенных, что некоторые юные девушки искренне предпочитают дряблые плечи и обвисшие животы немолодых любовников гибким телам юных красавцев. Их невозможно убедить никакими доводами разума, они не верят горестным историям и не учатся на чужих ошибках.
